- Значит, влюблена?
- Тоже нет.
- Тогда я тебя не понимаю, - сдалась подруга.
И как было убедить эту ненормальную, что есть вещи поважнее секса?
ГЛАВА VIII
Не прошло и десяти минут после побудки, как дверь барака распахнулась, и Хамид прокричал с порога:
- Смирно!
Девушки повскакивали с коек, кто в чем. Хамид вошел в комнату, а за ним появилась женщина-командир. Ее цепкие черные глаза быстро обежали весь барак, при этом она не обращала ни малейшего внимания на то, что некоторые девушки не успели одеться. Последовала долгая пауза, прежде чем она заговорила - звонким, бесстрастным голосом:
- Сегодня-ваш последний день в лагере. Ваше обучение закончилось, так же, как и наша работа. Лагерь закрывается. Каждая из вас получит особое назначение.
Вытянувшись в струнку, девушки во все глаза смотрели на командира.
- Я горжусь вами, - сказала та. - Всеми, до одной. Некоторые наши лидеры с недоверием восприняли эту идею, чуть ли не с отвращением: мол, женщина, да еще арабка, не может стать достойным бойцом, она годится лишь на то, чтобы готовить пищу, убирать и растить детей. Мы доказали их неправоту. Вы стали членами "Аль Икваха", равными среди равных, прошли тот же курс обучения, Что и мужчины, и справились не хуже них.
Девушки молчали. Женщина-командир продолжила:
- В вашем распоряжении один час, чтобы уложить личные вещи и быть готовыми покинуть территорию лагеря. Я лично сообщу каждой о ее назначении. Вам запрещается обсуждать эти назначения между собой: они станут важнейшей военной тайной. Любая обмолвка будет приравниваться к измене и караться смертной казнью - потому что одно неосторожное слово может стоить жизни вашим товарищам по оружию.
Женщина-командир подошла к двери и снова обернулась.
- Да здравствует Победа! Аллах да поможет вам! - ее рука взметнулась в салюте.
- Да здравствует Победа! - хором повторили девушки. - Смерть врагам!
Едва за начальницей закрылась дверь, как комната огласилась громкими криками:
- Пахнет серьезным!
- Это на целый месяц раньше, чем предусматривалось!
- Что-то случилось!
Лейла не принимала участия в общем галдеже. Она отперла тумбочку и принялась выкладывать одежду, которая была на ней в день прибытия в лагерь. Молча сложила аккуратными стопками на кровати все свои пожитки, включая лифчики, трусики, туфли, чулки и солдатские сапоги. Потом открыла небольшой чемодан и вытащила оттуда голубые джинсы, купленные перед отъездом из Франции. Вот когда Лейла по-настоящему поняла, до чего же она изменилась! Джинсы, в которые раньше она едва влезала, теперь не держались на талии и сползали с бедер. Рубашка болталась, как на вешалке, - пришлось закатать рукава. Концы рубашки Лейла завязала узлом на талии и сунула ноги в мягкие, удобные сандалии. Потом убрала в чемодан расческу, зубную щетку, набор косметики и проверила тумбочку. Пусто. Щелкнул замок.
Девушка села на кровать и закурила сигарету. Остальные все еще обсуждали, что взять, что оставить. Лейла поймала на себе взгляд египтянки?
- Ты надела свое?
- Ну да. Командир же сказала: личные вещи.
- А форма? - спросила другая девушка.
- Если бы ее нужно было взять, нам бы так и сказали.
- Пожалуй, Лейла права, - подхватила Соад. - Я тоже ничего не имею против штатской одежды - хотя бы ради разнообразия. - Через минуту она с негодованием воскликнула - Ничего не годится! Все стало велико!
Лейла рассмеялась.
- Не беда. Представляешь, как здорово будет покупать новое!
Она вышла на улицу. Солнце еще не поднялось высоко над горой. Утренний воздух был свеж и прозрачен. Лейла сделала глубокий вдох.
- Ну что, готова? - раздался за спиной голос Хамида. Он только что вышел из барака, с неизменной сигаретой, приклеенной к губе.
- Как всегда, - отрапортовала она.
Хамид задумчиво посмотрел на девушку.
- Ты не такая, как другие, и знаешь это.
Лейла промолчала.
- Тебя ничто не вынуждало идти сюда. Ты очень богата и могла бы иметь все, что пожелаешь, - в глазах наемника сквозило одобрение.
- Да? А откуда тебе известно, чего я хочу?
- Неужели ты принимаешь всерьез весь этот треп? Я прошел три войны - каждый раз одно и то же. Лозунги, клятвы, угрозы, напыщенные слова о возмездии. Когда в разговор вступают пули, всему этому конец. Большинство сразу же показывает спину и улепетывает во все лопатки. Остаются одни фанатики.
- Может, когда-нибудь всеизменится, - предположила Лейла.
Хамид прикурил вторую сигарету прямо от первой.
- Как ты думаешь, что будет, если мы и впрямь отвоюем Палестину?
- Народ получит свободу.
- Свободу-чего? Голодать? Ведь несмотря на все миллионы, которые сыплются на арабов со всех сторон, народ все так же голодает.
- Это тоже должно измениться.
- По-твоему, Хусейн, нефтяные короли, даже твой отец с принцем Фейядом добровольно поделятся своими богатствами с массами? Сейчас, по крайней мере, им приходится идти на уступки. Но после победы давление на них прекратится - и что тогда? Кто заставит их поделиться? Нет, они просто станут еще богаче.
- Дело народа - взять свою судьбу в собственные руки!
Хамид горько рассмеялся.
- Жалко, что здешняя лавочка закрывается. Это была недурная работенка. Теперь придется искать другую.
- Что ты хочешь сказать? Разве тебе не дали новое задание?
- Я же профессионал. Мне платят тысячу ливанских фунтов в месяц. Не представляю, где еще я стану получать столько денег. Придется вкалывать за сто пятьдесят в месяц. Нет, по мне уж лучше Братство. Оно щедрее и почему-то может себе позволить швыряться деньгами.
- Разве ты не веришь в наше дело? - поразилась Лейла.
- Верю, конечно. Только не в вождей. Их слишком много, и каждый только и думает, как бы набить мошну и стать важной шишкой.
- Не все же такие.
Хамид усмехнулся.
- Ты еще слишком молода. Потом узнаешь.
- А что все-таки случилось? Почему внезапная перемена в планах?
Наемник пожал плечами.
- Понятия не имею. Приказ поступил ночью, и командир была удивлена не меньше нас. Всю ночь провела в сборах.
- Правда, она выдающаяся женщина?
Хамид кивнул.
- Если бы она была мужчиной, у меня было бы больше веры в наших руководителей, - он бросил на девушку испытующий взгляд. - Ты мне кое-что задолжала.
- Да? - растерялась Лейла. - Что же?
Хамид указал на барак у нее за спиной.
- В отряде четырнадцать девушек, и ты единственная, кого мне не удалось трахнуть.
Лейла засмеялась.
- Прошу прощения.
- Да уж, конечно, - полусерьезно сказал он. - Тринадцать - несчастливое число. Что-то должно произойти.
- Ну, это вряд ли. К тому же, можно посмотреть с другой стороны. Будет к чему стремиться.
Он ухмыльнулся.
- Спорим? Если мы еще когда-нибудь встретимся - неважно, где, - это обязательно случится.
- По рукам!
Они обменялись рукопожатием. Сириец заглянул Лейле в глаза.
- А знаешь, ты совсем не плохой боец для девчонки.
- Спасибо.
Хамид посмотрел на часы.
- Как думаешь, они уже собрались?
- Должны. У нас не так уж много барахла.
Он бросил окурок, открыл дверь барака и зычно, как на полигоне, гаркнул:
- Эй, девушки! Строиться по двое!
Через два часа состоялась прощальная аудиенция у женщины-командира. Пока девушки ждали на улице, у них на глазах полным ходом шла ликвидация лагеря. Повсюду сновали мужчины и грузовики; из штаба выносили мебель, обмундирование и оружие. Лагерь стал похож на призрачный город из сказки. Песок пустыни попадал в раскрытые окна и двери, спеша вновь предъявить права на все вокруг.
Девушки, точно зачарованные, следили за тем, как машины увозили разный скарб. Осталось демонтировать само здание штаба.
Лейла шла первой по алфавиту. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и приблизилась к столу командира, ловко отдав честь.
- Аль Фей явилась!
В голубых джинсах это выглядело не так уместно, как в форме.
Женщина-командир устало приветствовала ее.
- Вольно. Да здравствует победа. - Она сверилась со списком. - Твоя фамилия Аль Фей?
- Да, мэм, - Лейла впервые подумала о ней как о женщине.
- Ты возвращаешься к матери в Бейрут. Там с тобой свяжутся и объявят о новом назначении.
- Это все, мэм? Больше ничего?
- Пока все. Не беспокойся, ты о нас еще услышишь.
- А как я узнаю? Будет какой-нибудь пароль или…
Начальница перебила ее:
- Узнаешь, когда придет время. В данный момент твоя обязанность - вернуться домой и ждать. Не вступай ни в какие политические организации, как бы они ни были притягательны. Живи сама по себе и выполняй все установления своей семьи. Ясно?
- Да, мэм.
Женщина-командир несколько мгновений смотрела на Лейлу. Она как будто хотела что-то сказать, но передумала.
- Счастливо. Можешь идти.
Лейла взяла под козырек, повернулась кругом и вышла из комнаты. В коридоре подруги пытливо всматривались в ее лицо, но она не проронила ни Слова.
На улице стоял еще один грузовик. Хамид сделал приглашающий жест рукой:
- Ваш лимузин подан.
Девушка молча залезла в кузов и села на скамью.
Меньше чем через полчаса грузовик был полон. Все хранили непривычное молчание, словно вдруг стали чужими. Каждая получила приказ и боялась проболтаться.
Соад первой нарушила это безмолвие.