Вздрогнув, я выронила телогрейку. Мужчина наклонился, чтобы поднять ее, и уперся взглядом в мои кеды. От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю.
- Пойдем, - улыбнулся он. - Я отведу тебя к Тане. Ты не против, что я сразу перешел с тобой на "ты"?
- Конечно!
- Просто я не люблю никаких официальностей. Меня зовут Григорий Давидович.
Мы дошли до конца коридора и зашли в огромную гостиную. Танька сидела в кресле-качалке и потягивала коктейль. На ней были обтягивающие джинсы и легкая кофточка. Увидев меня, она побледнела:
- Дашка, ну что ты так вырядилась! Я же повесила банный халат!
- Да неудобно как-то… Он такой чистый, - замялась я. - Мне и в своих шмотках нормально.
- Вот еще! Мы их сегодня ночью в камине спалим. Пойдем, я тебя переодену.
- Тань, да ладно, - буркнула я.
- Папик, ты только посмотри! Она говорит: халат чистый, а ты что, грязная, что ли? Ты чем в ванне два часа занималась?!
- Мылась.
- Пошли, горе мое!
- Девочки, только недолго. - Григорий Давидович посмотрел на часы. - Скоро приедут гости. Спускайтесь сразу в банкетный зал.
В коридоре я дернула Таньку за руку и испуганно прошептала:
- Танька, какие гости? Какой банкетный зал?
- Гости как гости. Приедут наши друзья и родственники. А банкетный зал находится на первом этаже. Папа хочет накрыть стол в честь твоего освобождения.
- Зачем все это? - расширила я глаза.
- Дашенька, ты спасла мне жизнь. Если бы не ты, то меня задушили бы в ту страшную ночь. Я обязана тебе. Папик умеет благодарить тех, кто делает добро для его дочери. Не забывай, что ты моя подруга и мы с тобой съели не один пуд соли. Могу я тебя достойно встретить или нет?
- Танька, не знаю. Не нравится мне все это.
- Что именно?
- Я не могу так быстро перестроиться. Мне кажется, что все это происходит не со мной, что я по-прежнему нахожусь в колонии. Я благодарна тебе за все, но я ничего не могу с собой поделать.
Танька крепко меня обняла и вытерла слезы.
- Это пройдет. У меня тоже так было. Успокойся, Дашенька, прошу тебя. Да выброси ты эту чертову телогрейку! Что ты с ней носишься как с писаной торбой?!
- Не могу, - вздохнула я. - А вдруг за мной придут. Вдруг увезут обратно, а без телогрейки на зоне труба, сама знаешь.
- Никто за тобой не придет! Никуда тебя не заберут! Тебе эта телогрейка больше никогда в жизни не пригодится. Дай ее мне.
Я протянула Таньке телогрейку и опустила глаза. Еще немного, и у меня начнется истерика.
- Она хорошая, новая, - бессвязно шептала я. - Если за мной придут и отправят по этапу, то без телогрейки я пропаду, замерзну…
Танька кинула телогрейку на пол и посмотрела на мои кеды.
- И это говно тоже снимай, - устало произнесла она.
- Они, конечно, дырявые, свое уже отходили, - продолжала шептать я. - У меня ботиночки были войлочные, хорошие, теплые, - забрали, гады. Я столько времени на фабрике за "спасибо" отпахала, столько дерьмовых халатов понашила, на ботиночки себе не заработала. Обидно, Танька!
- Я уже тысячу раз слышала и про твои дерьмовые ботиночки, и про дырявые кеды. Снимай эту гадость как можно скорее.
Я сняла кеды и кинула их рядом с телогрейкой.
- Платье тоже снимай. На него посмотришь - и сразу на зону хочется, - улыбнулась Танька.
- Может, мне еще и трусы казенные снять?
- Зачем ты их вообще после ванны надевала? В таких трусах только на зоне ходят.
Я стала нервно срывать с себя одежду. Оставшись в чем мать родила, выпрямилась, поставив одну руку на талию и вызывающе посмотрела на Таньку.
- Довольна?
- Довольна, - мотнула она головой и внимательно осмотрела мое тело. - Да, подруга, у тебя та же беда, что и у меня. Чесотка, язвы, нарывы… У меня тоже так было. Ладно, не переживай, папик достал одну китайскую мазь, помажем - через несколько дней пройдет.
Я вздрогнула, заметив Танькиного отца, выходящего из гостиной. Увидев меня, совершенно голую, рядом с ворохом одежды, валявшейся на полу, он остановился и покраснел:
- Девочки, что вы тут устроили? Таня, вы не в состоянии дойти до гардеробной?
- В состоянии. Просто именно здесь я уговорила Дарью снять с себя это дерьмо.
Папик украдкой окинул взглядом мою фигуру, качнул головой и пошел вниз.
Позвонив в колокольчик, Танька вызвала горничную и вежливо попросила:
- Марья Павловна, сожгите, пожалуйста, этот хлам в камине.
- Танюша, тут же телогрейка! От нее знаешь сколько дыма будет. Весь особняк занесет. Может, лучше в мусорный бак выкинуть? И быстрее, и без неприятных последствий.
- Выкидывайте, - согласилась Танька и повела меня за собой.
Мы зашли в просторную комнату, чем-то напоминавшую маленький магазин. С правой стороны висела женская одежда, левая была забита мужскими костюмами, рубашками, свитерами, висевшими на плечиках.
- Это наша с папиком гардеробная. Посмотрим, что можно найти. Я тут кое-что специально прикупила для тебя. - Танька показала мне несколько дорогих костюмов и платьев. - Это твое, Дашенька. Выбирай, что понравится. Я бы хотела видеть тебя в вечернем туалете с глубоким вырезом и полностью открытой спиной. Я пол-Москвы объездила, чтобы найти такой. Впрочем, нет. Давай-ка лучше сначала подлечим твои болячки, а потом уже обновим это великолепие.
- Танюш, я не смогу это надеть, - перебила я ее.
- Почему? - расстроилась Танька. - Ладно, у тебя еще есть время подумать, а сейчас посмотри вон на тот фиолетовый костюмчик от Джорджио Армани. Мне всегда нравились его вещи… Хочешь, надень костюм, а хочешь - лиловое платье от Валентино. Пожалуй, оно больше всего подойдет для сегодняшнего вечера.
- Таня, ты меня не поняла… Ты не поняла. Дело не в этом.
- Не поняла?
- Все это очень дорого стоит. Я не смогу рассчитаться с тобой за такие наряды.
Танька всплеснула руками и рассмеялась:
- Какие, к черту, деньги?! Я хочу сделать тебе подарок.
- Я не могу принимать такие дорогие подарки, - вздохнула я. - Не обижайся и пойми меня правильно.
- Дашка, перестань! Полгода мы сидели с тобой в одной колонии, полгода мы ели перловую кашу и пили мутный чай из железных кружек, полгода мы стойко переносили все трудности и лишения, полгода поддерживали друг друга как могли! Меня чуть не задушили. Не думая о себе, ты бросилась меня защищать! Сколько раз ты за меня заступалась! Сколько ночей не спала, защищая мой сон! И после этого ты говоришь про какие-то деньги…
На Танькиных глазах появились слезы. Я обняла ее за плечи и тихо сказала:
- Извини, прошу тебя, извини.
Танька протянула мне коробочку с изумительно красивым бельем. Натянув кружевные трусики, я надела ярко-лиловое платье и уложила волосы.
- Фантастика, - улыбнулась Танька, натягивая вечернее платье. - Ты выглядишь как королева. Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь как королева?
- Говорил, - вздохнула я, вспомнив Глеба.
- Даша, а ты мне когда-нибудь станцуешь? Ну так, как ты танцевала в клубе?
- Станцую, - улыбнулась я. - Конечно, станцую.
- Мне просто интересно, как ты это делаешь. Подожди, сейчас я подкрашусь, и пойдем вниз. Самое главное, чтобы ты никого не боялась. Веди себя так, как считаешь нужным.
Минут через двадцать мы спустились в просторный банкетный зал. За огромным сервированным столом сидело человек двадцать незнакомых людей. Увидев нас, они встали и захлопали в ладоши.
- С возвращением, с возвращением! - доносились до меня радостные возгласы.
Танька усадила меня по правую руку от папика и села рядом. Гости замолчали. Папик взял бокал и произнес тост:
- Дорогие мои! Сегодня я счастлив приветствовать здесь эту молодую, красивую девушку, которая отбывала срок вместе с моей любимой дочерью Таней. Мы все знаем, что такое колония: грязь, жестокость и насилие, возведенные в степень. Выжить в колонии очень трудно, особенно женщинам. Если бы не Даша, Тани не было бы сегодня вместе с нами. Эта девушка спасла моей дочери жизнь… Я хочу сказать ей свое отцовское спасибо за это и поцеловать руку. - Папик склонился надо мной и приник к моей руке. - Спасибо тебе, девочка, - сказал он.
Гости стоя выпили шампанское. Я покраснела до кончиков ушей и лишь пригубила свой бокал.
Через некоторое время я почувствовала себя немного свободнее. Гости обсуждали свои дела, лишь изредка бросая на меня приветливые взгляды, заиграла легкая музыка, папик постоянно говорил по телефону и часто выходил в коридор.
- Не обращай на него внимания, - шепнула Танька. - Вчера наших пацанов в джипе взорвали. Поэтому у папика проблемы.
- Каких пацанов?
- Из нашей группировки. Там Димыч был. Он один из старших. Папика помощник. Его особенно жалко. Остались жена и двое маленьких детей. У папика, конечно, дел прибавилось, но банкет он откладывать не стал. Тут никуда не денешься. У нас постоянно такая жизнь - то траур, то веселье. Я уже привыкла.
- Таня, а где твоя мама? - осторожно спросила я.
- Мама умерла семь лет назад. Трагически погибла.
- Извини.
- Ты давай ешь. Я знаю, как тебе есть хочется. Не стесняйся, тут все свои. В основном родственники приехали.
Музыка зазвучала громче, и в зале появились первые танцующие пары.
- Курить хочется. - Я посмотрела на Таньку и тяжело вздохнула.
- Кури, в чем проблема? - Танька протянула мне пачку сигарет с ментолом.
- Папиросу хочется покурить.
- Это сложнее. Пошли на балкон.
Мы вышли на балкон.