- Произошла досадная ошибка, - принялась оправдываться хозяйка лавки, повернувшись в сторону Саулины. Она заметила появление девочки и теперь не спускала с нее глаз. Сама же Саулина, спрятавшись среди шляпных коробок, сваленных грудой около единственного входа в магазин, считала себя невидимой. - Я бедная одинокая женщина, - продолжала галантерейщица, делая вид, что не замечает незваной гостьи, - меня всякий норовит обмануть. Бывает, что поступивший товар отличается от образца. Это не моя вина. Вы же не думаете, синьор, будто я могу обмануть такого клиента?
- Знаю, знаю, дорогая моя Аньезе, - улыбнулся ей покупатель. - Вот потому-то я и вернулся.
- И правильно сделали. Я вам по секрету скажу, - она придвинулась к нему поближе, - в скором времени у меня ожидается новое поступление. Совершенно необычный товар. Из-за границы.
- Из-за границы? - переспросил он с жадным любопытством.
- Не спрашивайте больше ни о чем, - она давала понять, что уже выболтала лишнее и сожалеет об этом. - Доверьтесь мне, и я сослужу вам добрую службу.
- А я вас щедро отблагодарю, - сказал мужчина, поворачиваясь к выходу.
Саулина узнала этот голос. Это был один из поэтов, посещавший вместе с другими литераторами и музыкантами салон мадам Грассини, молодой человек с томным и мечтательным взглядом, отличавшийся, однако, не только большим щегольством в одежде, но и завидным аппетитом. Вот он - золотой случай объявить о себе и попросить помощи! Когда мужчина подошел к двери, девочка бросилась за ним вслед, но тут галантерейщица настигла ее и мощным толчком отбросила обратно на груду коробок. Когда Саулина вновь поднялась на ноги, клиент уже успел скрыться.
- Итак, синьорина, чем могу служить? - В голосе лавочницы прозвучала издевательская нотка, не укрывшаяся от Саулины.
- Вы мне уже "услужили", сбив меня с ног, - ответила она с досадой.
- Ты сама чуть с ног меня не сбила, - не сморгнув солгала хозяйка лавки. - По нынешним беспокойным временам, моя милая, любой, кого не видишь в лицо, может оказаться врагом.
На самом деле она успела прекрасно рассмотреть Саулину.
- Я хотела поприветствовать того синьора, который отсюда вышел, - сказала Саулина, безуспешно стараясь привести в порядок свое красивое платье, сильно пострадавшее от многочисленных столкновений с грубой действительностью. Галантерейщица Аньезе встревожилась.
- Ты хочешь сказать, что зашла сюда, чтобы с ним поздороваться?
- Я хочу сказать, что знаю его.
- Чего ж ты тогда пряталась за коробками?
- Я не сразу поняла, что это он.
- Значит, ты хотела что-нибудь купить?
- Нет. Я спряталась от страшного человека. От него осталась только половина, и он хотел меня… съесть.
Женщина расхохоталась.
- Обрубок из Кандольи? - уточнила она. - Сразу видно, что ты не здешняя.
- Да, так он себя и назвал.
- Да он мухи не обидит! - заверила ее женщина.
- А почему… почему он такой ужасный?
- Не повезло бедняге. Мраморная глыба из каменоломен Кандольи упала ему на ноги, вот и пришлось их оттяпать. С тех пор люди и прозвали его Обрубком из Кандольи. Его тут каждая собака знает. Стало быть, ты не здешняя, - задумчиво повторила галантерейщица. - И ты знаешь господина, который только что отсюда вышел?
- Да, я его знаю.
- И как же его зовут? - спросила женщина.
- Этого я не знаю. Вернее, не помню. Но я его уже раньше видела.
Лавочница, уже составившая в уме собственный план насчет девочки, решила проявить к ней материнское участие, хотя это получалось у нее не слишком убедительно.
- Я всегда знаю, как зовут тех, кто мне знаком, - сказала она, исподтишка окидывая Саулину хитрым взглядом многоопытной сводни.
Она мгновенно оценила необыкновенную красоту этой девочки. Смятение, голод и отчаяние придавали облику особый драматизм и одухотворенность. Нет, такая красотка не для первого встречного. Она стоит того, чтобы отправиться к лучшему клиенту Аньезе.
- А я не всегда знаю по именам своих знакомых, - с вызовом сказала Саулина.
- Всякое бывает, - согласилась галантерейщица, ласково обняв ее за плечи. - А теперь закроем лавочку и поднимемся-ка наверх.
- Куда?
- Ко мне домой, - улыбнулась Аньезе.
- Зачем?
- Затем, что тебе надо умыться, - женщина погладила ее по голове, - и поесть. Разве не так?
- Да, синьора, все верно, - сдалась Саулина, готовая поверить любому, кто предложил бы ей еду и столь необходимый отдых.
13
Театр "Ла Скала" сверкал и переливался тысячами свечей. Миланцы всех сословий и состояний заполнили великий театр от партера до галерки. Они толпились в фойе, болтали, выпивали и закусывали в буфете, но все с нетерпением ждали появления прекрасной мадам Грассини. В этот вечер она должна была исполнять своим великолепным контральто арии из оперы Чимарозы "Тайный брак". Имя прославленной примадонны, столь дорогое знатокам бельканто, было на устах у всех: любовная связь с генералом Бонапартом притягивала к ней жадное внимание сплетников. Голос, пленивший Наполеона, радовал сердца завсегдатаев партера и простолюдинов, заполнивших галерку, знатнейших аристократов, занимавших кресла в ложах бельэтажа, и зажиточных мещан, разместившихся в амфитеатре.
Граф Гаэтано Порро в сопровождении двух "черных плащей" вошел в свою ложу, чтобы убедиться, что все в порядке. В этот вечер он пригласил в театр нескольких друзей из Рима и хотел быть уверенным, что им обеспечены надлежащие условия.
"Черные плащи" принадлежали к высшему классу слуг, в чьи обязанности входило сопровождение своих хозяев повсюду, в том числе и в театр. Грозные, молчаливые, они неподвижно застыли за плечами графа, готовые по первому знаку броситься выполнять любое его распоряжение.
Граф Гаэтано Порро окинул толпу скучающим и презрительным взглядом. В зале стоял невообразимый шум, прямо как на базаре, франты стучали тростями по спинкам скамей, зрители выкрикивали грубые приветствия певцам, с галерки в честь любимого исполнителя дождем разбрасывали конфетти.
В фойе процветали азартные игры: фараон, мушка, лото, наконец, рулетка. Целые состояния переходили из рук в руки за один вечер. В ложах с опущенными шторами знатные дамы теряли остатки своей добродетели, приобретая взамен широкую известность.
Гражданин Гаэтано Порро, добровольно отказавшийся от графского титула, посещал театр "Ла Скала" с тех пор, как себя помнил. Здесь все-таки можно было провести вечер не без приятности.
Он знал, что шум прекратится, визиты из ложи в ложу будут прерваны и в зале установится полная тишина только с появлением мадам Грассини, умевшей зачаровать публику своей красотой, изяществом и необыкновенным вокалом. Ее триумф в опере "Цыгане на ярмарке" вдохновил одного из местных поэтов на краткий мадригал, известный решительно всему Милану:
Трех граций знаем мы и девять муз,
Но без тебя неполон их союз.
Очень немногие за пределами узкого круга художников разного рода могли похвастаться ее дружбой. Джузеппина экономно распределяла свои милости и очень часто ограничивалась лишь тем, что искусно поддерживала разожженный ее чарами огонь желания, обрекая страдальца на долгие муки, вечно обещая и не принося удовлетворения. Чутье подсказывало ей, что неприступность и загадочность являются пружиной сложного механизма, именуемого успехом. Поэтому она по мере возможности окружила свою частную жизнь завесой тайны. Даже появление в ее доме маленькой спасительницы генерала Бонапарта стало загадочным событием, еще больше подогревавшим всеобщее любопытство.
Граф Гаэтано Порро взглянул на свое недавнее приобретение: только что вошедшие в моду новейшие часы "с репетицией". Народная молва мгновенно переименовала "репетицию" в "репутацию", отчего родилось множество забавных каламбуров, которыми не брезговал даже такой серьезный человек, как граф Порро.
"Если моя репутация меня не подводит, - подумал он, - у меня есть ровно десять минут, чтобы отправиться к нашей диве и переговорить с ней об интересующем нас предмете".
Он повернулся к одному из своих "черных плащей":
- Мы идем к мадам Грассини.
Один из слуг, освещая путь лампой, первым стал спускаться по крутой и узкой лестнице, ведущей в партер. Они прошли через толпу, не обращая внимания на стоящий вокруг гвалт, привычно уклоняясь от летящих со всех сторон пакетиков с конфетти. Закрыв за собой неприметную дверь справа от сцены, они оказались в коридоре, который привел их к дверям уборной примадонны.
Граф негромко постучался. Ему открыла Джаннетта.
- Чему я обязана такой радостью? - осведомилась Джузеппина, протягивая графу руку для поцелуя.
- Желанию засвидетельствовать вам мое восхищение, - галантно ответил он, - и стремлению помочь вам в разрешении задачи, которая вас так волнует.
Граф по достоинству оценил нежный взгляд женщины и ее кроткую улыбку. Если она и впрямь волнуется о судьбе своей подопечной, подумал он, значит, как истинная актриса, умеет скрывать свои чувства.
- У вас есть известия о Саулине?
- Пока нет, но скоро будут, - заверил ее граф Порро. - Вы не должны предаваться унынию, поверьте.
Маленькая артистическая уборная буквально утопала в цветах: здесь были розы всех оттенков, от темно-красного до нежно-розового, белоснежные лилии, целые охапки пышных хризантем. - Я вам бесконечно признательна, - сказала Джузеппина, жестом приглашая его сесть.
Граф и Джузеппина заняли места на обитом парчой диванчике-визави.
- Необходимо, чтобы вы рассказали мне поподробнее об этой девочке, тогда мне легче будет вам помочь, - сказал граф Порро.