Из соседней комнаты вышла молодая, приятного вида женщина, еще не подчинившаяся новой моде, которая требовала очень открытых платьев с высокой талией. На ней был наряд, сшитый по старинке. Единственная дань новым веяниям - красная ленточка на шее, символ революции, напоминание о потоках крови, пролитой на гильотине.
- Добро пожаловать, синьора Грассини, - сказала женщина, гостеприимно улыбаясь.
В руках она держала начищенный до зеркального блеска поднос, на котором стояли две бутылки: одна со свежей водой, другая со сладкой наливкой.
- Спасибо на добром слове, синьора Эмма, - ответила Джузеппина.
- Я уже наслышана о нападении.
- Все закончилось благополучно, - отмахнулась Джузеппина.
- Мы-то думали, разбойники разбегутся перед силой французского оружия, но оказывается…
- Разбойников сам черт не разгонит, - вставила Джаннетта.
- Не желаете немного подкрепиться? - спросила та, которую назвали Эммой, вспомнив о своих обязанностях хозяйки, но продолжая тем временем подозрительно коситься на Саулину, чье жалкое одеяние особенно бросалось в глаза рядом с великолепным нарядом ее благодетельницы.
- Благодарю вас, синьора Эмма, - улыбнулась Джузеппина.
- Рада служить, - почтительно поклонилась Эмма и опустила поднос на стоявший в сторонке стол.
Эта демонстрация хороших манер, к которым Саулина не привыкла, заставила ее с тоской вспомнить о простоте нравов, царившей в Корте-Реджине.
- Рада служить, - повторила девочка, в точности передразнив поклон хозяйки.
- Никогда больше так не делай, - упрекнула ее Джузеппина, с трудом удержавшись от улыбки.
Эмма сделала вид, что ничего не произошло. Разливая напитки, она спросила:
- Так это и есть та самая девочка?
- Да, это она и есть, - ответила Джузеппина. Себе она взяла только воду, но Саулине предложила воду с наливкой. - Попробуй, тебе понравится, - сказала она тихо.
Саулина смотрела на белые руки этих женщин и сравнивала их со своими - грязными и исцарапанными.
- Я не хочу, - она оттолкнула стакан, хотя на самом деле очень хотела попробовать.
Она отказывалась, потому что не хотела показывать свои руки.
- Попробуй, - принялась уговаривать ее певица, - не надо стесняться. Вот эта синьора - хозяйка гостиницы. С помощью Джаннетты она приготовила комнату, где мы с тобой немного отдохнем. Ты примешь ванну, вымоешься хорошенько, и тебе больше не придется стыдиться своих рук.
- Все равно я не хочу это пить, - упрямо повторила Саулина. Ей было досадно, что ее маневр разгадан.
- Ну как хочешь, - вздохнула певица. - Но если тебе от этого станет хоть чуточку легче, знай, что в твои годы я тоже не мыла рук. Мне это не нравилось. Лишь много позже я привыкла и поняла: чтобы пробиться в свет и сохранить определенное положение, надо соблюдать некоторые правила. В том числе и руки мыть.
"А душу запачкать", - подумала про себя Эмма, не одобрявшая тайных пороков великой Грассини и некоторых ее знакомств.
* * *
Саулина никогда раньше не видела такой большой, красивой, роскошно обставленной комнаты. В высоком, настежь открытом окне виднелось небо. По небу носились ласточки.
- Нравится? - спросила Джузеппина, наслаждаясь замешательством своей юной подопечной.
- Очень, - шепнула Саулина.
Резной потолок темного дерева, пол из обожженной глины, натертый до блеска, огромная кровать орехового дерева, утяжеленная парчовыми драпировками, - все это казалось ей чудом.
В середине комнаты стояла большая овальная ванна, наполненная горячей водой. Стенки ее были застелены простыней.
- Сейчас мы с Джаннеттой тебя искупаем, - сказала синьора Грассини.
- Ладно, - согласилась Саулина, сама удивляясь своей покладистости.
Все увиденное казалось ей необычным и пугающим. Правда, ее мать тоже, хотя и очень редко, зимними вечерами мыла ее горячей водой в небольшом корыте возле кухонного очага. А летом она, как и все, мылась только ключевой холодной водой, от которой кожа краснела и начинала гореть как ошпаренная.
Совершенно захваченная событиями последних часов, она впервые со времени отъезда из Корте-Реджины подумала о матери и о своей семье. Ей показалось, что она вспоминает о чем-то бесконечно далеком.
- Ты передумала? - спросила Джаннетта, увидев, что Саулина застыла в молчаливой задумчивости. - Не хочешь принимать ванну?
- Я всегда хочу мыться.
- В таком случае, - посоветовала Джузеппина, - давайте начнем, пока вода не остыла.
Саулина, конечно, сказала "да", но с чего же начать? Она вдруг остро затосковала по дому. Отец продал ее миланской певице за горсть монет. Мать на прощание поцеловала ее в лоб и прошептала:
- Хоть ты еще и маленькая, тебе хватит ума позаботиться о себе. Среди богатых есть и хорошие и плохие, но плохих больше. Они будут тебя держать, пока ты им служишь или их забавляешь, а потом выбросят, как старую тряпку. Риск велик, но разве здешняя жизнь лучше? Там есть хоть какая-то надежда на лучшее. Помни, тебя ждут не одни лишь розы. Но хуже, чем здесь, тебе там не будет. Старайся не терять головы. И ни к кому не привязывайся слишком сильно.
Вся деревня, включая священника, провожала Саулину. У нее не осталось никаких сожалений о людях и местах, которые она оставляла позади. Самое дорогое, что у нее было, - золотую табакерку, подаренную Наполеоном, Саулина увозила с собой.
- Дай-ка я тебе помогу, а то мы до завтра провозимся, - проворчала Джаннетта, пытаясь стянуть с девочки длинное, во многих местах заплатанное платье.
- Я сама себе помогу, - буркнула Саулина.
Грубое домотканое платье соскользнуло с ее узких, едва начинающих круглиться бедер, и она осталась голая и беззащитная: худенькая до болезненности, с чуть наметившейся грудью и светлыми сосками почти одного цвета с кожей. Под мышками и на лобке уже пробивались первые волоски, свидетельствовавшие о постепенном превращении девочки в женщину. Но пока почти ничего нельзя было разглядеть в этом невинном детском тельце, кроме слишком явных признаков постоянного недоедания.
- Бедная Саулина, - воскликнула певица, обнимая ее, - тебе надо лучше питаться! Белый хлеб, фрукты и многое другое. Тебе понравится, вот увидишь!
На самом деле при всей своей кажущейся хрупкости Саулина обладала недюжинной силой и выносливостью. Жизнь в нищете закалила ее, и сочувствие синьоры Грассини показалось ей неуместным. Саулине приходилось видеть, как дети и взрослые умирают от пеллагры, страшной болезни, косящей бедняков. Мать научила ее отыскивать в лесу ягоды и съедобные плоды, так еще можно было надеяться не заболеть. Многие дети умерли, но Саулина оказалась среди тех, кому повезло: она прошла жестокий отбор и выжила.
Погрузившись в теплую воду, Саулина закрыла глаза и отдалась ощущению доселе неведомого блаженства.
- Ты что же, так и будешь сидеть? - спросила Джаннетта.
- А что я должна делать?
- Мыться! - возмущенно фыркнула служанка. - Тереться мочалкой! Надо содрать с тебя всю эту грязь!
- А по-моему, я уже очень даже чистая, - сказала Саулина, повернувшись к Джузеппине, которая в ответ звонко рассмеялась.
- Вот вымоешься и переоденешься - сама себя не узнаешь, - заверила она девочку.
Она вспомнила себя в возрасте Саулины и все пережитые ею тогда унижения. Ее, несомненно, ожидала бы незавидная судьба, если бы кое-кто в свое время не принял в ней участия и не вытащил ее из грязи.
- Хорошо еще, что у нее вшей нет, - опять вмешалась Джаннетта, имевшая скверную привычку называть неприятные вещи своими именами, - а то пришлось бы нам остричь ее наголо.
- Зато у меня есть блохи, - с гордостью сообщила Саулина.
Она трогала загрубевшими от работы пальцами нежную мыльную пену, покрывавшую ее волосы. Душистый запах мыла кружил ей голову.
- Мы уже выбросили всю твою старую одежду, - сказала синьора Грассини.
- А что же я надену? - испугалась Саулина, переводя взгляд с одной женщины на другую.
- А вот увидишь. - Джаннетта завернула ее в льняную простыню и начала энергично растирать.
- Вот смотри! - воскликнула Джузеппина, указывая на кровать, где уже была разложена новая одежда: платьице из голубого хлопкового муслина с широким кушаком синего бархата, бязевые панталоны, нательная сорочка, белые хлопчатобумажные чулки и голубые башмачки. Ко всему этому великолепию полагался еще и голубой тюлевый чепчик, украшенный оборочкой из розовых маргариток.
- Это все кому? - еле слышно спросила девочка.
- Это тебе, если тебе нравится, - сказала Джузеп-пина.
- Значит, я могу все это надеть?
- Конечно. Тебе нравится?
- Нравится, - ответила Саулина, не трогаясь с места.
Она не находила слов для выражения обуревавших ее чувств. Все эти вещи, выложенные на грандиозной кровати, напомнили ей сказку о бедной девушке. Богатый кавалер полюбил ее и засыпал богатыми подарками. Мечты Саулины о царствах и принцах казались ей не более реальными, чем эта сказка или голубой наряд, ожидавший ее на широкой кровати.
- И это все, что ты можешь сказать? - спросила певица.
Саулина молча кивнула. Радостная улыбка осветила ее лицо. Джаннетта расчесала ее длинные и наконец-то чистые волосы, светлые и блестящие, как шелк, заплела их в косу, свернула узлом на затылке и закрепила серебряной пряжкой.
- Какое чудо! - хором воскликнули обе женщины.
Маленькая крестьянка из убогого селения превратилась в златокудрую принцессу с тонким печальным личиком, освещенным сверкающими черными глазами. Ни капли оживления, охватившего двух женщин, не отразилось в этих глазах, девочка оставалась неподвижной, напряженной, испуганной.