Когда я легла спать, то еще раз все обдумала. "То, что случилось сегодня с тобой, – сказала я себе, – происходит когда-нибудь с каждой женщиной. Просто к тебе это пришло немножко рано – это самая важная встреча в твоей жизни, счастье продлится всю жизнь. Некоторые часто влюбляются, но ты не такая. Это будет чистое и светлое чувство – великий дар. Как можно так горько говорить о любви, как Нелли?" Я все время вспоминала его лицо – прямой нос, прекрасные голубые глаза, чувственный рот (он хотел быть доктором – замечательно!). Может быть, лицо было слишком тонким… Но тело – о, это тело! Ему прекрасно пойдет белый халат.
Наутро Берти сама облегчила мне задачу, заявив, что идет играть в теннис. Я сказала, что устала и не поеду с ней. Мама поджаривала себя в личной бухточке, дядя Хенинг уехал, а папа отправился на деловое свидание. Словом, на берегу была только мама, но я могла отправиться севернее, а там обычно никто не купался.
С утра поднялся небольшой ветерок, и это позволило морю показать, что у него тоже есть характер и случается плохое настроение. Ленивые волны с шумом накатывали на берег, таща за собой гребень белой пены, и берег выходил из их объятий новым и волнующим. Наверняка волны принесли янтарь, и я стала искать эти золотые камни, едва соображая, чего я на самом деле ищу.
Каноэ появилось во время ланча. У Френсиса был такой вид, будто ему принадлежало целое побережье, все небо и море.
– Гляди – я поймал пару рыбешек, – сообщил он, показывая мне эти серебристые создания. – Слишком маленькие, чтобы есть – отпущу их в море.
– А я собираю янтарь и ракушки для ожерелья, – сообщила я, как будто это было правдой.
– Давай пойдем на север, там этого добра больше.
Мы пошли по песку, глядя себе под ноги. У него были такие тесные плавки, что я невольно задумалась – как он влезает в них. На мне был желтый раздельный купальник.
– Ты что-нибудь ела? – поинтересовался он.
– Да, – соврала я. – Я невероятно много ем.
Он нашел дюжину красивых ракушек, и ссыпал их мне в ладони, как искатели бриллиантов или золотодобытчики в книгах обращаются с сокровищами. Он снова улыбался милой застенчивой улыбкой.
– Давай поищем безветренное место, – предложил он. – Я знаю тут одно неподалеку.
Он привел меня в небольшую лощину между дюнами, поросшую свежей зеленой травой. Песок лежал ровными волнами, показывая, что тут давным-давно не ступала нога человека. Я легла на живот, подперев голову ладонями, с удовольствием зарыв ступни в песок. Он посмотрел на меня со странной серьезностью, потом дотронулся пальцем до моей щеки и нежно обвел линию подбородка.
– По-моему, у тебя самая красивая на свете шея, – сказал он. – Я вижу каждую вену и жилку, которые бьются под кожей.
Я не ответила, а он продолжил ласки.
– Не понимаю.
– Что?
– Почему такая девушка ходит одна по берегу, и за ней не вьется целая ватага поклонников.
– Случай. Я люблю одиночество.
– Когда я был маленьким, то мы всегда проводили лето в Фансе, и я тоже любил гулять один по берегу. Какая бы ни была погода. Когда завывал ветер и бесновались волны, я громко пел, пел, пока мне не начинало казаться, что легкие вот-вот разорвутся. Пел всякие дурацкие слова на какую-то несуществующую дикую мелодию. Что-нибудь вроде "Дин-до, бу-ум, бабах!" Понимаешь?
– Да, отлично понимаю. Он подвинулся ближе.
– Хелен, я так рад, что мы нашли друг друга.
– Правда?
– Да. Представь себе, что я не пошел бы в тот вечер на танцы и не встретил бы тебя.
– Значит встретил бы кого-нибудь другого.
– Нет, никогда – клянусь.
Он наклонился и поцеловал меня. Сначала осторожно – уголками губ, потом сильнее, крепче. Его рука оказалась у меня на плече, а потом возле груди и пробралась под желтый купальник. Во мне вспыхнуло белое пламя. Если бы он знал, как рвалось мое сердце! А рука находила новые и новые дорожки – двигаясь нежно, почти удивленно, а я проваливалась в огонь. Как я могла соблюдать свое правило – не допускать парня выше двух дюймов над коленом, – когда лежала почти обнаженная в его объятиях, и все было совсем не так, как обычно? Я все-таки попыталась оттолкнуть его, но рука тут же требовательно вернулась назад, а губы не оторвались от моих губ. Я вся горела, пылала. Мне представлялось, что я участвую в каком-то странном поющем танце, в ушах звенели скрипки. Казалось, солнце было везде, а море лизало нас своими солеными ласковыми волнами. Когда рука спустилась ниже к бедрам и проникла под купальник, я думала, что умру от возбуждения.
– Френсис, надо быть осторожнее. Вдруг кто-нибудь придет.
– Никто не придет. Хелен, дорогая маленькая Хелен…
Потом мы лежали рядом совершенно обнаженными. Я почти плакала. Его неожиданная жестокость испугала меня, и я испытующе взглянула в его пылающее лицо. Знает ли он, что я доверила ему? Понял ли, что я пустила его туда, где никто прежде не бывал? Я думала, что когда он войдет в меня, мне будет больно, но этого не случилось. Наоборот, с каждым его движением мне становилось лучше и лучше, а потом я перестала видеть его лицо и безумный взгляд, потому что возбуждение опустило мои собственные веки. Я сама целовала его снова и снова, пока невероятное наслаждение не исторгло из меня дикий крик.
Потом мы лежали, пытаясь отдышаться. У него на лбу выступили капельки пота, и я смахнула их тыльной стороной ладони, а потом снова целовала его шею, плечи, руки в благодарном изумлении от того, что он мне подарил. Теперь я знаю, что немногие получают такой приятный опыт в первый же раз… Френсис… Милый Френсис…
– Хелен, можно я кое-что спрошу?
– Что?
– Это.., это был первый раз?
Я закрыла ему рот рукой и кивнула. Пусть ничего не говорит. И он понял. Потом, когда я отвернулась, он натянул плавки. Маленький укол стыда, который быстро прошел.
Держась за руки, мы медленно пошли к дому. На небо набежали облака, и вскоре упали первые тяжелые капли дождя. Мы молчали. Я знала: то, что случилось, было самым невероятным и великим, что может случиться в жизни человека, и как ни странно, эта мысль успокаивала. Когда мы добрались до его каноэ, я еще раз прильнула к нему.
– Завтра? – спросил он.
– Да, завтра.
Я повернулась и пошла к дому.
Глава 5
Интересно – это заметно? Я была уверена, что все должны были догадаться, что случи лось. Я совсем по-другому протягивала руку за маслом или пила молоко вовсе не так, как обычно. Наверняка они должны были обратить внимание. Может, они сделали вид, что ничего не видят? По крайней мере я чувствовала, что новость написана у меня на лбу горящими буквами.
Больше всего меня удивило, что мир ни чуть не изменился. На следующий день погода снова наладилась, дождь перестал, небо и море стали безмятежными и голубыми. Мама была погружена в свои собственные мысли, и мне удалось довольно долго пробыть одной. Я внимательно – черточку за черточкой – осмотрела в зеркале собственное лицо. Неужели никаких изменений? Ну, может тени под глазами стали немного гуще, или мне это только показалось. Я попыталась, как обычно, наморщить нос, но никак не могла этого сделать. "Ты теперь слишком стара для таких глупостей" – сказала я себе. И тут появилась Берти. Она прислонилась к стене, уперла руки в боки и спросила:
– Ну, что случилось? У тебя такой забавный вид.
– Ничего, – ответила я. – Немного болит голова, вот и все.
– Ты виделась с Френсисом – ну, с тем парнем, с которым познакомилась на пляже?
– Да. Но очень недолго. Он вчера приезжал на каноэ, чтобы показать улов. Вот и все.
– Он тебе нравится?
– С чего ты взяла? Он такой скучный.
– Да…А говорят, что он настоящий Дон Жуан.
– Кто это говорит?
– Эрик и другие ребята на теннисном корте.
– Мало ли что скажут люди.
– Поедешь на теннис?
– Нет, спасибо, Верти. Я лучше побуду тут.