Мы двинулись гурьбой к ярко освещенному коттеджу. Он стоял ближе остальных к морю, и на самом берегу были постелены доски для танцев. Почти сразу, как мы появились, меня подхватил какой-то парень и мы с ним пустились в пляс. Танцевать у самой воды было довольно странно – море тихо шуршало у ног, а магнитофон только мешал его музыке, тем более, что запись была не самой лучшей, словом, у меня не было настроения выплясывать. Мелодия кончилась, парень отпустил меня, и я вдруг сразу почувствовала себя очень одинокой и ушла одна к морю, чтобы просто посидеть, глядя на тихо плещущиеся волны. "А вдруг это тот самый вечер, когда на горизонте появится мой корабль, – думала я, – именно сейчас он мне так необходим!"
Вдруг я увидела, что не одна у берега – кто-то сидит рядом. Я повернула голову и наткнулась на пару ярко-синих глаз. Они улыбнулись и чем-то напомнили мне глаза отца, хотя были на самом деле совершенно другими.
– Меня зовут Френсис, – представился парень. – А я раньше тебя не видел.
– А я здесь первый раз, – отозвалась я. – Меня зовут Хелен.
Ему вряд ли было больше восемнадцати, и он был такой загорелый, что белки глаз казались голубоватыми на почти черной коже. Волосы у него были коротко подстрижены, а руки длинные и сильные. Я заметила, как под загорелой кожей ходят упругие мышцы.
– Почти стыдно заводить шумную музыку в такой вечер, – заметил он. – Это портит тишину и покой воды.
– Я думала о том же самом, – обрадовалась я.
Потом мы долго сидели молча, просто глядя на волны, пока сзади продолжались шум и веселье. Потом он взял меня за руку и просто легко пожал ее, я не ответила на пожатие, но по телу прошла теплая волна. Он был одинок и печален – я это почувствовала, и сердце у меня дрогнуло. Мы просто сидели на песке и касались друг друга пальцами, как будто двое слепых вели тихую игру или разговор. Я даже представать не могла, что руками можно сказать так много.
Наверное, прошло довольно много времени, пока появилась Берти и сказала, что хочет домой. Сейчас же. Видимо, она не имела должного успеха и решила немедленно уйти. Мы направились к нашему коттеджу и шли с Френсисом, взявшись за руки, Берти поплелась сзади. Все получилось очень удачно – Френсис узнал, где я живу, и пообещал, что зайдет на следующий день. Прежде чем он повернулся, чтобы уйти, я поймала отсвет его застенчивой улыбки.
До конца дороги мы с Берти молчали, я смотрела под ноги, Берти на прощанье бросила одно из своих словечек, выражавших крайнюю степень недовольства, и ушла к себе в комнату. Я тоже пошла к себе и легла, но долго не могла уснуть и пялилась в потолок, прислушиваясь к звукам, которые доносились с улицы. Мне казалось, что я все еще чувствую пожатие его нежной руки.
Глава 4
Если у тебя есть хорошая сеть и ты готов терпеть острые камни, которые впиваются в ступни, то в нашей части побережья можно поймать достаточно рыбы к обеду. Надо только войти в воду на глубину трех-четырех футов и не пугаться, если по коленке смажет клешня краба. И ждать, ждать. Берти никак не могла этому научиться. Как только она видела что-то движущееся в прозрачной воде, то сразу вскрикивала и кидалась в сторону. У меня было больше терпения, но пойманных рыбешек мы почти всегда отпускали.
Погода по-прежнему была замечательной. Утром на воду спускался туман, но к девяти часам становилось уже так жарко, что можно было спастись, только сидя в море.
К моему удивлению, Френсис на следующий день не пришел. И через день тоже, и через два. Мы были одни. Правда, Берти обнаружила, что довольно много народу ходит играть в теннис и иногда отправлялась туда по утрам. Я – нет и не потому, что всегда была ужасно застенчива. Мне вовсе не хотелось ни с кем общаться, мне хватало собственной компании, а свидетелями моих размышлений были облака, бесконечное синее небо и солнце. Я прижималась к песку и слушала его шорох, как будто желтые песчинки шепотом рассказывали мне свои истории.
Но в один прекрасный день Френсис все-таки появился. Верти как раз ушла на теннисный корт, а я собирала ракушки. Он подплыл в каноэ и окликнул меня. Я махнула в ответ, и он сошел на берег. Когда он встал рядом, я обнаружила, что он на голову выше меня, и поэтому опустилась на землю, чтобы не чувствовать себя такой маленькой. Он тоже уселся рядом, и я ощутила, что он внимательно меня разглядывает, и подтянула повыше купальник.
– Ты скучала по мне? – спросил он.
– Нет, нисколько.
– Мне пришлось побыть дома, чтобы помочь маме, – сообщил он, – мы только что переехали на другую квартиру.
– Ты живешь вдвоем с матерью?
– Да, – ответил он, ложась на песок. – Отец умер. Его убили немцы в лагере. Там погибли тысячи людей. Он был связан с Сопротивлением. А больше я ничего не знаю. А где твоя подруга?
– Играет в теннис. – Мне не очень понравился этот вопрос.
Он снова сел и взял меня за руку, как в прошлый раз. И меня снова охватило то же чувство.
– Я много думал о тебе, – сказал он. – Наверное, это из-за того, что ты все время одна на берегу.
– Зря ты меня поддеваешь.
– А я не хотел, Хелен. – Он помнил мое имя. Я посмотрела в его честное открытое лицо, и кажется, поймала отблеск грусти в глазах. Почему на меня всегда производит такое впечатление грусть молодых мужчин? Гораздо больше, чем веселье и хорошее настроение.
– Давай поплаваем, – предложил он.
– Только не очень далеко.
Мы побежали к воде и довольно долго плавали. Он двигался раз в десять быстрее меня и прекрасно нырял. Потом он вдруг отстал, поднырнул и оказался подо мной. Как можно было не восхищаться золотым телом, которое поблескивало в голубой воде? Потом мы вернулись на берег. Он плыл на несколько ярдов впереди, и я как завороженная наблюдала за ритмичным движением его плеч и рук. Наконец мы упали на песок и некоторое время лежали молча, стараясь отдышаться.
– В изучении медицины есть много плюсов, – ни с того ни с сего сказал он.
– Сначала надо сдать выпускные экзамены.
– Уже.
– Ты уже такой взрослый? – воскликнула я, и тут же об этом пожалела.
– Я долго выбирал, что изучать – право или медицину, – продолжал Френсис, проигнорировав мое бестактное замечание. – Но теперь решился. Я хочу приносить людям пользу. Я найду лекарство от двух самых страшных болезней – рака и полиомиелита, – Один раз мне показалось, что у меня за ухом начался рак, – сообщила я. – Но это был всего лишь фурункул.
– Надо посмотреть, – заявил он. – Рак может начаться с чего угодно.
То он говорил о концлагере, теперь – о болезнях, но я все-таки надеялась, что он перейдет к более оптимистическим темам. И вдруг:
– Мне нравится твое лицо и особенно – нос, – заметил он.
Но он же такой неудачной формы.
– А тебе во мне что-нибудь нравится?
– Что за вопрос. Чтобы ты знал у тебя отличные бицепсы.
– Потрогай.
Я потрогала с тихим трепетом. Он сделал так, что возникло ощущение, что под кожей туда сюда бегает мышка.
Вдалеке на самом горизонте появился красивый корабль.
– Если бы у нас был бинокль, – заметил Френсис.
Я тоже хотела что-то сказать, когда он открыл рот, мы повернулись друг к другу, и оба прервались на полуслове. Потом последовала длинная пауза, которая всегда предвещает важные события. Наши губы были только в нескольких дюймах друг от друга, легкое движение, и они встретились. Я упала навзничь и успела только подумать, что в мокрые волосы набьется песок. Френсис не отпускал меня, и я перестала думать о чем бы то ни было. Он просунул мне язык между зубами, у его губ был соленый вкус, и поцелуй длился так долго, что мне показалось, что сердце перестало биться. Может, все дело в лете, солнце и море, из-за которых все казалось таким удивительным и прекрасным, но я знала, что никогда прежде не получала такого наслаждения от поцелуя с мужчиной. Но все-таки я оттолкнула его и села.
– Хелен… – прошептал он.
– Нет, это все. Побежим к твоему каноэ. Пошли.
Я боялась, что не смогу остановиться. Мужчины почему-то думают, что девчонки очень холодны и расчетливы, но это совсем не так – мы также легко теряем голову.
Когда мы добежали до каноэ, очарование пропало. Теперь я контролировала свои чувства. Он прыгнул в лодку и сказал:
– Я приеду завтра в это же время, – и помахал рукой.
Вечером я ощущала себя слишком усталой, чтобы куда-то идти, и просидела весь вечер, качаясь в плетеном кресле. Берти болтала о людях, которых встретила на корте, но я не слушала. "Это серьезно, – думала я. Он зацепил меня, здорово зацепил. Сколько времени? О, целых двенадцать часов ждать, пока он снова появится. Френсис. Боже мой, да я даже не узнала его фамилию!" Завтра утром надо как-то избавиться от Берти. Ее ни в коем случае нельзя было посвящать в мой секрет. Он был только мой собственный. Но все же мне хотелось с кем-то поделиться, ведь меня переполняла радость и счастье. Я встала и направилась в комнату Нелли. Она вязала.
– Нелли, я влюбилась.
– Неужели, – равнодушно заметила она, даже не поднимая глаз.
– Ты что не понимаешь?! Влюбилась!
– Я тебя слышала. И что – он красивый?
– Красивый! Ты помнишь фотографию греческой статуи, которую я показывала тебе весной? Он очень на нее похож.
– Неужели?
– Только профиль более острый.
– И как его зовут?
– Френсис.
– И что еще?
– Не знаю.
– И как я должна реагировать?
– Хотя бы поздравь меня для начала.
– Не рановато? Тебе надо сначала заполучить его.
– Заполучить? Но он завтра придет.
– Да, в начале они всегда являются регулярно., – Ну ты просто невозможна, – закричала я и выскочила из комнаты.