Пришло время ежегодного карнавала Марди Гра, и Женевьева волновалась так же, как Ив и Марго - они показали ей, как делать бумажные цветы и маски; я сочла, участие в этом празднике пойдет ей на пользу, поэтому мы поехали в городок в одном из экипажей Бастидов, и, скрыв лица за причудливыми масками, осыпали друг друга цветами.
Когда состоялась шуточная церемония повешения чучела Короля карнавала, мы были на площади и весело танцевали в толпе горожан.
Вернувшись в замок, Женевьева все еще находилась в состоянии радостного возбуждения.
- Я много слышала о Марди Гра, - говорила она, - но не знала, что это так весело.
- Надеюсь, - сказала я, - ваш отец не станет против этого возражать.
- Мы об этом никогда не узнаем, - хитро ответила она, - потому что мы ему не расскажем, правда, мисс?
- Если он спросит, мы обязательно должны рассказать ему, - возразила я.
- Он не спросит. Мы ему неинтересны.
Была ли в этом высказывании некоторая обида? Возможно, но ее уже меньше задевало его пренебрежение, чем это было раньше. И Нуну не возражала, коль скоро Женевьева была со мной. Ее доверие было мне лестно.
С нами в городок ездил и Жан-Пьер. Это он предложил такую увеселительную поездку, и Женевьеве было приятно его общество. Я уверяла себя, что для Женевьевы не будет никакого вреда от общения с Бастидами.
В первую неделю великого поста в замок вернулись граф и Филипп. По замку и городку моментально поползли слухи: Филипп был помолвлен. Он собирался жениться на мадемуазель де ла Монелль.
Граф навестил меня в галерее в самый разгар работы. Было прекрасное солнечное утро, дни теперь становились длиннее, и я больше времени проводила в галерее. Яркие солнечные лучи весьма выигрышно высвечивали плоды моей работы, и граф с удовольствием осматривал картины.
- Отлично, мадемуазель Лоусон, - проговорю! он; он смотрел на меня, на лице его было выражение, которое я никак не могла разгадать.
- Чем вы занимаетесь сейчас? - спросил он.
Я объяснила ему, что картина, над которой работала, ранее была сильно повреждена - отвалились куски краски. Я заполняла эти места гипсовой шпатлевкой затем, чтобы в дальнейшем восстановить слой краски.
- Вы художник, мадемуазель Лоусон.
- Как вы однажды заметили… несостоявшийся художник.
- И вы простили, хотя и не забыли это не слишком любезное замечание.
- Правда не нуждается в прощении.
- Вы необыкновенно умны. И нужны нам не меньше, чем нашим картинам.
Он шагнул ко мне, глядя мне прямо в лицо. Не восхищение ли было в его взгляде? Я прекрасно знала, как я выглядела. Меня никогда не украшал этот коричневый халат; волосы выскальзывали из-под шапки, я этого обычно не замечала, пока в том не возникало необходимости, - руки были измазаны краской. Вряд ли моя наружность могла заинтересовать его.
Так, конечно, ведут себя ветреные мужчины по отношению ко всем женщинам. Эта мысль в момент испортила мне удовольствие, и я постаралась отбросить ее.
- Не следует опасаться. - Краска, которой я пользуюсь, легко растворяется на тот случай, если ее потребуется снять. А грунт сделан из синтетической смолы.
- Я и не знал, - ответил он.
- Видите ли, когда эти картины писались, художники сами делали краски. Только они одни знали их секрет… и каждый художник делал их по-своему. Вот почему картины старых мастеров уникальны. Очень трудно делать с них копии.
Он склонил голову.
- Восстановление красок - очень тонкая работа, - продолжала я, - Естественно, реставратор не должен добавлять что-либо от себя к оригиналу.
Видимо, он понимал, что за разговором я старалась скрыть свое смущение и это его забавляло. Он неожиданно сказал:
- Я понимаю, что это было бы катастрофой. Это все равно как пытаться сделать человека таким, каким он, по-вашему, должен быть. Вместо того, чтобы помочь проявиться хорошему в нем… заглушить зло…
- Я думала только о живописи. Это единственный предмет, о котором я могу рассуждать со знанием дела.
- И воодушевление, с каким вы говорите о ней, подтверждает вашу компетентность. Скажите, каковы успехи моей дочери в английском?
- Отличные.
- И вам не трудно совмещать работу над картинами с этим менее приятным занятием?
Я улыбнулась.
- Оба эти занятия доставляют мне удовольствие.
- Я рад, что мы можем угодить вам. Я полагал, что вам скучно здесь, в провинции.
- Ни в коем случае. Я должна поблагодарить вас за разрешение пользоваться вашими лошадьми.
- Жизнь в замке стала намного спокойнее, чем раньше. - Он посмотрел куда-то поверх моей головы и холодно добавил:
- После смерти моей жены мы принимаем гораздо меньше гостей, чем бывало. Может быть, сейчас что-то изменится - мой кузен собирается жениться, и его жена будет хозяйкой в замке.
- До тех пор, - неожиданно для себя произнесла я, - пока вы сами не женитесь.
В голосе его зазвучали горькие нотки:
- С чего вы решили, что я женюсь?
Я почувствовала себя виноватой за допущенную бестактность и попыталась оправдаться:
- Это, наверное, было бы естественным… через какое-то время.
- Вы разве не знаете обстоятельств, при которых умерла моя жена, мадемуазель Лоусон?
- Я слышала… разговоры, - ответила я, понимая, что одной ногой ступила в трясину и должна ее быстро вытащить, пока меня не затянуло туда с головой.
- Ах, - сказал он, - разговоры! Некоторые уверены, что я убил свою жену.
- Вы не должны обращать внимание на такую чепуху.
- Вы смущены? - он улыбался весьма вызывающе. - Это говорит о том, что вы не считаете эти разговоры чепухой. Вы считаете меня способным на самые гнусные деяния, признайтесь.
Мне было неловко, сердце мое бешено колотилось.
- Конечно, вы шутите, - сказала я.
- Типично английская манера: тема неприятная, поэтому мы не станем ее обсуждать. - В его глазах вдруг сверкнул гнев. - Конечно, мы не станем ее обсуждать, лучше продолжать верить в виновность жертвы.
- Вы совершенно неправы, - спокойно ответила я, несмотря на свое удивление.
Спокойствие вернулось к нему так же быстро.
- А вы, мадемуазель Лоусон, восхитительны. Вы понимаете, что при данных обстоятельствах я больше не женюсь. Но вы, наверное, удивлены, что я обсуждаю с вами свои взгляды на брак?
- Удивлена, не скрою.
- Но вы ведь слушаете меня с большим сочувствием. Я не имею в виду сочувствие в его обычном сентиментальном смысле. Я говорю о том, что ваша рассудительность, здравый смысл, откровенность склонили меня к тому, чтобы столь неблагоразумно обсуждать с вами мои личные дела.
- Я не знаю теперь, должна ли я благодарить вас за комплименты или извиняться за то, что вынудила вас вести себя неблагоразумно.
- Вы как всегда откровенны. Поэтому я сейчас задам вам вопрос, мисс Лоусон. Вы ответите мне со всей прямотой?
- Я постараюсь.
- Хорошо, тогда я спрашиваю: верите ли вы в то, что я убил свою жену?
Я была застигнута врасплох: тяжелые его веки наполовину прикрывали глаза, но я знала, что он внимательно наблюдает за мной, и в течение нескольких секунд хранила молчание.
- Спасибо, - сказал он.
- Но я еще не ответила.
- Ответили. Вам нужно было время, чтобы найти тактичный ответ. Я не просил быть тактичной. Я хотел, чтобы вы сказали правду.
- Вы должны позволить мне сказать, раз спросили мое мнение. Я ни одну секунду не верила, что вы дали своей жене смертельную дозу опия, но…
- Но…
- Может быть, вы… разочаровали ее… может быть, вы не сделали ее счастливой. Я имею в виду, что, может быть, она была несчастлива с вами и предпочла лишить себя жизни.
Он слушал меня с кривой усмешкой на устах. Только тогда я ощутила, как он несчастен, и меня переполнило желание сделать его счастливым. Разумеется, это было нелепо, но я не могла этого отрицать. Наконец я увидела настоящего человека за маской надменности и равнодушия к окружающим.
Он будто прочел мои мысли: выражение его лица стало жестким и он ответил:
- Теперь вы видите, мадемуазель Лоусон, почему я не имею намерения жениться; вы считаете, что за мной есть какая-то непонятная вина, и вы, такая мудрая молодая женщина, несомненно правы.
- А вы считаете меня глупой, бестактной, несуразной…
- Я считаю вас… живительно свежей, мадемуазель Лоусон. Вы это знаете. Но, кажется, у вас в стране говорят: "Дурная слава нежданно пристает", не так ли? - Я кивнула. - Так вот, перед вами живой пример справедливости этой поговорки. С дурной репутацией живется легче всего. Итак, в обмен за урок на тему реставрации картин, который вы мне преподали, я преподал вам урок семейной истории. Кстати, я собирался сообщить вам, что как только закончится Пасха, мы с кузеном отправимся в Париж. Не стоит затягивать с женитьбой Филиппа. Мы с ним будем присутствовать в доме невесты на обеде в честь заключения брачного контракта, после чего состоится бракосочетание. Потом медовый месяц, и когда они вернутся в замок, мы отпразднуем это торжественное событие и здесь.