- Пока, Кэрри, - говорит Гейл. - Было приятно с тобой познакомиться. И не переживай, я не буду пытаться с тобой заговорить, ели встречу тебя в коридоре.
- Не глупи, Гейл. Подходи и разговаривай со мной.
- Гейл, вероятно, тебе все, рассказала о Донне ЛаДонне и ее сестре Рамоне, - говорит Питер, пока мы идем к его ржавому желтому универсалу.
- Эмм, - бормочу я.
- Это все такая куча дерьма, что в нее даже не хочется лезть. И потом, кому интересны девчачьи разборки?
Я открываю пассажирскую дверь, бросаю кучу бумаги на пол и сажусь.
- Забавно, я всегда думала, что тебе интересно все, что касается женщин.
- Что ты имеешь в виду? - Питер выжимает педаль газа и поворачивает ключ зажигания. Ему требуется несколько попыток, чтобы заставить двигатель работать.
- Я никогда не думала, что ты из разряда парней, которые не выносят женского мнения. Знаешь, такие парни, которые говорят своим подругам заткнуться, когда те пытаются им что-то сказать.
- С чего ты взяла, что я такой? Тебе Мэгги что-то рассказала?
- Если нет, то почему ты не разрешаешь Гейл написать статью? Или все дело в Донне ЛаДонне? - как бы между прочим спрашиваю я.
- К ней это не имеет никакого отношения, - говорит он, грубо переключая передачу.
- Насколько хорошо ты ее знаешь? Только честно?
Он подозрительно смотрит на меня:
- Зачем это тебе?
Я пожимаю плечами:
- Я слышала, ты говорил о ней на вечеринке у Лали.
- И что?
- Мэгги - моя очень хорошая подруга и замечательная девушка, я не позвоню тебе обидеть ее.
- Кто говорит, что я собираюсь ее обидеть?
Лучше тебе действительно этого не делать.
Мы едем дальше, когда Питер говорит:
- Ты не должна этого делать.
- Чего?
- Быть милой с Гейл. Она настоящая заноза в заднице. Стоит тебе с ней заговорить, и ты никогда от нее не избавишься.
- Мне показалось, что она хорошая.
Я недоброжелательно смотрю на него, вспоминая, что он даже не поехал с Мэгги к врачу за противозачаточными таблетками. И несомненно, он чувствует себя виноватым.
- Если хочешь написать статью в газету, то можешь это сделать, - говорит он. - Мне кажется, что я твой должник.
- За то, что съездила с Мэгги к врачу? Думаю, да.
- Разве не лучше, когда девушки вместе делают такие вещи?
- Не знаю, - говорю я. - Что, если бы Мэгги забеременела?
- Этого я и пытаюсь избежать. Я думаю, я заслужил дополнительные очки за то, что являюсь хорошим парнем и заставляю ее принимать таблетки, - говорит Питер, как если бы он заслужил, чтобы его в знак одобрения похлопали по спине.
- Я думаю, что Мэгги и сама достаточно умна, чтобы знать, что ей нужно принимать таблетки.
- Эй, я не это имел в виду…
- Проехали, - раздраженно говорю я и вспоминаю ту девушку, которая все плакала и плакала после того, как сделала аборт. Парня, от которого она забеременела, там тоже не было. Я должна рассказать Питеру о ней, но и не знаю, с чего начать.
- В любом случае, это было очень мило с твоей стороны, - признается он. - Мэгги сказала, что ты ей очень помогла.
- Это тебя удивляет?
- Не знаю, Кэрри, - он мнется. - Я думал… я всегда думал, что ты… несколько дурашливая.
- Дурашливая?
- Ты всегда шутишь, придумываешь приключения на свою задницу. И я никогда не мог понять, что ты делаешь на занятиях по математическому анализу.
- Почему? Потому что я забавная? Разве девушка не может быть одновременно забавной и умной?
- Я не говорил, что ты не умная…
- Или это потому, что я не еду в Гарвард?
Мэгги постоянно говорит мне, что ты замечательный человек. Но я этого не вижу. Или, возможно, ты изменился в последние три дня.
- Эй-эй. Спокойнее. Не стоит сходить с ума. Почему вы, девушки, всегда все принимаете так близко к сердцу? - спрашивает он.
Я сижу, положив ногу на ногу, и молчу. Питеру становится неловко, и он елозит на водительском сиденье.
- Эмм… - говорит он. - Ты должна что-нибудь написать в газету. Может, биографический очерк об одном из учителей? Они всегда хорошо выходят.
Я вытягиваю ноги и кладу их на приборную панель.
- Я подумаю об этом, - говорю я. Мы уже въезжаем на стоянку у торгового центра, а я все никак не могу успокоиться. И еще меня гложет мысль о том, как я смогу дружить с Мэгги, пока она встречается с этим негодяем. Я выбираюсь из машины и громко хлопаю дверью, что, конечно, неправильно, но я не могу удержаться. - Я пойду внутрь, хорошо?
- Давай, - говорит он. Он явно нервничает. - Мы будем в "Миссис Филдс".
Я киваю и, пока иду через парковку, нахожу в сумке сигарету, прикуриваю ее и немного успокаиваюсь. И тут я вижу, как на стоянку въезжает желтый "Корвет" и паркуется в десяти футах от меня. Это Себастьян и Лали. Они смеются и хохочут, вылезая из машины. У меня в желудке все переворачивается: где они были последние полтора часа?
- Привет, крошка, - говорит Себастьян и целует меня в губы. - Мы были такими голодными, что заехали в "Гамбургер Шэк".
- Вы видели Уолта?
- Ага, - говорит Лали. Себастьян обнимает меня одной рукой, а затем другой рукой обнимает Лали. Так втроем мы идем в магазин.
Единственное, что меня успокаивает, то, что я знаю, что Себастьян не врал насчет "Гамбургер Шэк". Когда он целовал меня, от него пахло луком и перцем вперемешку с резким запахом табака.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Клики создаются, чтобы их разрушать
- Что ты думаешь по этому поводу? - спрашиваю я у Мыши, постукивая по столу ручкой.
- Критиковать Донну ЛаДонну в первой же статье, написанной для "Мускатного ореха"? Рискованно, Брэдли. Особенно если учесть, что ты не знаешь ее точку зрения.
- Даже и пытаться нет смысла, - отвечаю я.
Это не совсем верно. Я не спускала с нее глаз, это правда, но и встречаться с ней лицом к лицу в мои планы не входило. На самом деле я три раза ездила к ее дому. Ее семья живет в большом, новом и поразительно уродливом доме на холме. У дома две колонны, одна стена из кирпича, вторая отделана итальянской штукатуркой, а две другие - деревом, так что возникает впечатление, что тот, кто работал над архитектурным проектом, просто не мог определить, чего он хочет, и, отчаявшись, решил сделать сразу все. Отношение Донны ЛаДонны к мужчинам можно охарактеризовать подобным же образом, так мне кажется.
Я подъезжала к дому три раза, и дважды он был пуст, но в третий раз я видела Тимми Брюстера, который выходил из дома в сопровождении Донны. Прежде чем сесть в машину, Тимми сделал в ее сторону выпад, как будто пытался поцеловать, но она оттолкнула его с притворным гневом и рассмеялась. Тимми еще сидел в заведенном автомобиле, когда на подъездную дорожку въехала другая машина - голубой "Мерседес", и из него вышел очень симпатичный высокий парень, он прошел мимо Брюстера прямиком к Донне и обнял ее за талию, после чего они, даже не оглянувшись, проследовали в дом.
Да, если говорить об отношениях с парнями, Донна придерживается своеобразных принципов.
И вот теперь между Мышью и мной происходит такой разговор.
- Почему бы не начать с менее спорной темы, чем Донна ЛаДонна? Не стоит ли для начала приучить людей к мысли, что ты теперь один из авторов "Мускатного ореха"?
- Если не о Донне, о чем мне тогда вообще писать? - жалуюсь я.
Я кладу ноги на стол и откидываюсь в кресле.
- У Донны есть одно замечательное качество - ее все боятся. Скажи мне, что еще есть такого в старших классах, от чего бы страдали все сразу?
- Клики.
- Клики? Да мы не принадлежим ни к какой клике.
- Ну это как посмотреть. На протяжении последних десяти лет мы общаемся практически с одними и теми же людьми, поэтому можно сказать, что принадлежим.
- Я всегда считала, что мы - противники всяческих клик.
- Разве нельзя сказать, что противники клик образуют свою клику? - спрашивает меня Мышь.
Лежа в кресле, я некоторое время размышляю, потом соглашаюсь:
- Да, возможно, это неплохой сюжет.
От того, что я лежу практически параллельно столу, ноги соскальзывают, и я падаю на пол, сбивая со стола несколько книг. Оказавшись на полу, с креслом, лежащим на голове, я осторожно выглядываю из-под сиденья и вижу, как ко мне склоняется малышка Гейл.
Кто-то должен рассказать девочке правду о "Клерасил".
- Кэрри? - спрашивает она в изумлении. - С тобой все в порядке?
Диковато оглядываясь по сторонам, Она собирает с пола упавшие книги.
- Лучше тебе подняться прежде, чем сюда придет библиотекарша. Если она застанет тебя в таком положении, она нас выгонит.
Мышь разражается смехом.
- Я не понимаю, - говорит Гейл, прижимая к себе стопку книг. Глаза ее наполняются слезами.
- Дорогая, - говорю я. - Мы не издеваемся над тобой. Просто мы - взрослые. Нам плевать, выгонит нас библиотекарша или нет.
- Если она попытается, мы ей сами такого зададим, - добавляет Мышь.
Мы смотрим друг на друга и тихо смеемся.
- А, ну да.
Гейл нервно закусывает губу. Я придвигаю для нее стул и предлагаю сесть рядом.
- Присядь.
- Зачем?
- Это Роберта Кастеллс, - говорю я, и Гейл боязливо присаживается. - Известная также под именем Могучая Мышь. Или просто Мышь.
- Привет, - говорит Гейл застенчиво. - Я о тебе много слышала. Ты - легенда. Говорят, ты самая умная в школе. Жаль, что я не такая. Не самая умная. Да и самой красивой я никогда не буду.
Две Джен входят в библиотеку, принюхиваясь, словно гончие, замечают нас и садятся за стол неподалеку.