- Тысяча девятьсот восемьдесят… - И как раз когда я собираюсь нарисовать последнюю цифру, мои ноги начинают скользить. Банка выпадает из моей руки, один раз подпрыгивает и катится по крыше вниз, оставляя за собой огромное пятно. Мэгги кричит. Я падаю на крышу, карабкаюсь, чтобы ухватиться за деревянный конек, слышу глухой звук, с которым банка ударяется о газон. И больше… ничего.
- Кэрри? - неуверенно спрашивает Мышь. - Ты в порядке?
- Да.
- Не двигайся! - кричит Питер.
- Не буду.
Я так и делаю. Но проходит меньше минуты, и я мучительно медленно начинаю сползать вниз. Я пытаюсь пальцами ног упереться о кровлю, чтобы остановиться, но мои сникерсы скользят прямо по блестящему пятну красной краски. Я убеждаю себя, что не умру, что мое время еще не настало. Ведь если бы я умирала, я бы это знала, правильно? Какая-то часть моего мозга понимает, что что-то царапает мои ладони, но я пока не ощущаю боли. Я уже представляю себя в гипсе, когда неожиданно какая-то сильная рука хватает меня за запястье и тащит наверх к коньку. В этот момент я вижу, как лестница сползает с края крыши, а затем раздается хруст веток, и я понимаю, что лестница упала в кусты.
Стоящие внизу начинают кричать.
- Мы в порядке. С нами все хорошо. Мы не пострадали, - отвечает им Себастьян, когда Вой полицейской сирены пронизывает воздух.
- Спрячьте лестницу в коровнике, - командует Лали. - Если копы упросят, то мы просто стоим здесь и курим. - Мэгги, дай мне бутылку, - говорит Уолт. Он кидает ее в коровник, и она разбивается.
Себастьян тянет меня за руку.
- Нам нужно перебраться на другую сторону.
- Зачем?
- Не задавай вопросов, просто делай, что я говорю, - приказывает он, пока мы карабкаемся через конек крыши. - Лежи ровно на спине, чуть согнув колени.
- Но так я не смогу видеть, что происходит, - протестую я.
- Слушай меня, не двигайся, ничего не говори и молись, чтобы копы нас не заметили.
Сердце у меня в груди устроило настоящий барабанный бой, но я стараюсь не обращать на это внимания и прислушиваюсь к тому, что происходит внизу.
- Здравствуйте, офицеры, - обращается Уолт к подъехавшим полицейским.
- Что вы, ребята, здесь делаете?
- Ничего. Просто стоим курим, - отвечает Питер.
- Вы пили?
- Нет, ну что вы, - отвечают все в один голос.
Тишина, а затем шлепание ног по мокрой траве.
- Это что еще такое, черт побери? - спрашивает один из копов. Свет от его фонарика скользит по крыше и по небу. - Вы, ребята, красите коровник? Это преступление - нарушение частной собственности.
- А ну, Марон, - обращается Лали к одному из конов. - Это же я.
- Вау, - говорит Марон. - Лали Кэндеси. Эй, Джек. Это Лали, дочка Эда.
- Может, осмотрим все вокруг? - осторожно спрашивает Джек коллегу теперь, когда перед ним дочь босса.
- Не. Мне кажется, все в порядке, - говорит Марон.
Джек фыркает:
- Хорошо, детки. Вечеринка окончена. Мы хотим убедиться, что вы сядете в машины и в безопасности доберетесь до дома.
И они все уходят.
Мы с Себастьяном продолжаем лежать мерзнуть на крыше. Я смотрю на звезды, мысленно думая о человеке, который находится всего в нескольких дюймах от меня. Если это не романтично, то я не знаю, как еще это назвать.
Себастьян перегибается через край крыши:
- Я думаю, они ушли.
Неожиданно мы смотрим друг на друга и начинаем смеяться. Смех Себастьяна - я никогда не слышала ничего подобного - глубокий, хриплый и немного мелодичный, похож на спелый фрукт. Я воображаю, что его губы тоже немного фруктовые на вкус, но в то же время сильные. Жалко, что губы парией всегда оказываются не такими, как ты себе их представляешь. Иногда они жесткие и сильные, а иногда похожи на мягкие пуховые подушки.
- Итак. Кэрри Брэдшоу, - говорит он. - Каков твой великий план теперь?
Я подтягиваю колени к груди:
- Никакого.
- У тебя нет плана? Наверное, это впервые.
Неужели он думает обо мне, что я какая-то нервная тупица? Я что, произвожу впечатление человека, у которого на все случаи жизни заготовлен план? Я всегда считала, что поступаю в большинстве случаев спонтанно:
- У меня не всегда есть план.
- Но ты всегда выглядишь так, как будто точно знаешь, что делаешь.
- Я?
- Ну да. Ты ходишь такая целеустремленная, что я просто не успеваю за тобой.
Что это значит? Это сон? Я действительно сижу и разговариваю с Себастьяном Киддом?
- Ты мог бы позвонить…
- Я звонил. Но твой телефон вечно занят. Поэтому сегодня ночью я хотел заехать к тебе домой, но увидел, как ты садишься в пикап Лали, и последовал за вами. Я решил, что вы надумали что-то интересное.
Он говорит, что я ему нравлюсь?
- Ты определенно девушка с характером, - добавляет он.
С характером? Это хорошо или плохо? Я имею в виду, разве парни влюбляются в характер?
- Я думаю, иногда я могу быть… забавной.
Ты очень забавная. Ты очень интересная, и это замечательно. Большинство девушек скучные.
- Да?
- Да ладно, Кэрри. Ты девушка, и ты должна это знать.
- Я думаю, что большинство девушек довольно интересные. Я имею в виду, они интереснее, чем парни. Вот ребята действительно скучные.
- Я скучный?
- Ты? Ты совсем не скучный. Я просто имела в виду…
- Я знаю. - Он пододвигается, немного ближе. - Тебе холодно?
- Я в порядке.
Он снимает свой пиджак. Пока я его надеваю, он обращает внимание на мои исцарапанные во время падения ладони.
- О, боже, - говорит он. - Это, должно быть, больно.
- Немного. - На самом деле ладони дико горят в тех местах, где я содрала кожу. - Это не самое ужасное, что со мной происходило. Однажды я упала с пикапа Кэндеси и сломала ключицу. Я не знала об этом до следующего дня, пока Лали не отвела меня к врачу.
- Лали - твоя лучшая подруга?
- Точно. Она моя лучшая подруга с тех пор, как нам исполнилось по десять лет. Эй, - спрашиваю я, - а кто твой лучший друг?
- У меня его нет, - отвечает он, рассеянно глядя на деревья.
- Я думаю, что у мальчишек всегда с этим проблемы, - задумчиво говорю я и оцениваю свои руки. - Как ты думаешь, мы когда-нибудь слезем с этой крыши?
- А ты этого хочешь?
- Нет.
- Тогда не думай об этом. Когда-нибудь кто-нибудь придет и снимет нас. Может быть, Лали или твоя подруга Мышь. Она клевая.
- Угу, - киваю я. - У нее вся жизнь просчитана. Она подала раннее прошение в Йельский университет. И ее определенно примут.
- Это, должно быть, хорошо, - говорит он с оттенком горечи.
- Тебя заботит твое будущее?
- А разве не всех оно заботит?
- Наверное… Но я думала… Я не знаю. Я думала, что ты собираешься в Гарвард или что-то типа того. Разве ты не учился в частной школе?
- Учился. Но я понял, что я не очень-то хочу в Гарвард.
- Как кто-нибудь может не хотеть в Гарвард?
- Потому что все это чушь. Стоит мне поступить в Гарвард, и все пойдет по накатанной. Мне придется пойти в юридическую или бизнес-школу. Потом я начну носить костюм, работать в большой корпорации, каждый день ездить на электричке в Нью-Йорк-Сити. А затем какая-нибудь девица женит меня на себе, пока я успею это осознать, у меня уже будут дети и ипотека. Все. Игра закончена.
- Эммм. - Это не совсем то, что девушка хочет услышать от парня, но я должна присудить ему дополнительные очки за то, что он был откровенен. - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Вот я всегда говорю, что не собираюсь вообще выходить замуж. Это слишком просто и предсказуемо.
- Ты изменишь свое мнение. Все женщины рано или поздно выходят замуж.
- Но не я. Я собираюсь стать писателем.
- Ты похожа на писателя, - говорит он.
- Я?
- Угу. Ты выглядишь так, как будто в твоей голове постоянно роятся какие-то мысли.
- У меня прозрачная голова?
- Немного. - Он наклоняется и целует меня. И в этот момент моя жизнь разделяется на две части - до и после этого поцелуя.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Превратности любви
- Повтори мне слово в слово, что он сказал.
- Он сказал, что я интересная. И что у меня есть характер.
- Он сказал, что ты ему нравишься?
- Я думаю, что произвела на него впечатление.
- Если он под впечатлением от тебя, то это не обязательно значит, что ты ему нравишься, - говорит Мэгги.
- Я думаю, что если парень говорит, что, ты интересная и что у тебя есть характер, то он имеет в виду, что ты особенная, - считает Мышь.
- Но это не означает, что он хочет быть с тобой. Может быть, он думает, что ты особенная… и странная, - говорит Мэгги.
- Итак, что произошло после того, как мы ушли? - перебивает ее Мышь.
Пришла Лали и спасла нас. Себастьян указал, что получил достаточно впечатлений за одну ночь и уехал домой.
- С тех пор вы не общались, я правильно понимаю? - спрашивает Мэгги.
Я притворяюсь, что у меня зуд, и начинаю чесать раздраженное место:
- Неа.
Но ведь это ничего не значит…
- Он позвонит, - уверяет меня Мышь.
- Конечно, позвонит. Он просто обязан позвонить, - говорит Мэгги с излишним энтузиазмом.