Я нерешительно взяла бумагу – пожелтевший, небрежно вырванный из блокнота листок в клеточку. На листке было накорябано ошеломляюще знакомым почерком:
Лорду Монтрозу – важно!!!
12 августа 1948 года, 12 часов пополудни. Алхимическая лаборатория. Пожалуйста, приходи один.
Гвендолин Шеферд.
Моё сердце застучало. Лорд Люкас Монтроз был мой дедушка! Он умер, когда мне исполнилось десять лет. Я озабоченно рассматривала закруглённую линию буквы "Л". К сожалению, никаких сомнений – каракули чрезвычайно походили на мой собственный почерк. Но как это могло быть?
Я подняла глаза на молодого человека:
– Откуда это у вас? И кто вы?
– Это ты написала?
– Может быть, – ответила я, и мои мысли завертелись в бешеном хороводе. Если это написала я, то почему я этого не помню?
– Откуда у вас это?
– Этот листок у меня уже пять лет. Кто-то вложил его в карман моего пальто вместе с письмом. В день церемонии для второй ступени. В письме значилось: "Кто хранит тайны, должен знать и тайну, скрытую за тайной. Докажи, что ты умеешь не только молчать, но и думать". Это был другой почерк, не такой, как в записке, более… кхм… элегантный, немного старомодный.
Я закусила губу.
– Не понимаю.
– Я тоже не понимаю. Все эти годы я был уверен, что это своего рода проверка, – сказал молодой человек. – Так сказать, ещё один тест. Я никому об этом не рассказывал, но всё время ожидал, что со мной кто-нибудь заговорит об этом или поступят дальнейшие указания. Но ничего такого не случилось. И сегодня я пробрался сюда и стал ждать. Собственно говоря, я уже и не рассчитывал, что что-нибудь произойдёт. Но потом передо мной словно из ничего материализовалась ты. Ровно в 12. Почему ты написала мне это письмо? Почему мы встречаемся в этом отдалённом подвале? И из какого года ты прибыла?
– Из 2011, – ответила я. – К сожалению, на остальные вопросы я ответов не знаю. – Я откашлялась. – Кто вы?
– Ох, извини меня, пожалуйста. Меня зовут Люкас Монтроз. Без лорда. Я адепт второй ступени.
У меня вдруг пересохло во рту.
– Люкас Монтроз. Бурдонская площадь, 81.
Молодой человек кивнул.
– Да, там живут мои родители.
– Тогда… – Я уставилась на него и сделала глубокий вдох. – Тогда вы мой дедушка.
– Ох, только не это, – сказал молодой человек и вздохнул. Затем он выпрямился, оторвался от стены, смахнул пыль с одного из стульев, нагромождённых в углу комнаты, и поставил его рядом со мной. – Не присесть ли нам? У меня ноги словно ватные.
– У меня тоже, – сказала я, усаживаясь на стул. Он взял себе ещё один и уселся напротив меня.
– То есть ты моя внучка? – он слабо улыбнулся. – Знаешь, для меня это довольно странное представление. Я пока не женат. Точнее говоря, ещё даже не обручён.
– Сколько же тебе лет? Ой, извини, я должна это знать, ты с 1924 года, то есть в 1948 году тебе исполнилось 24 года.
– Да, – ответил он. – Через три месяца мне будет 24. А сколько лет тебе?
– Шестнадцать.
– Как и Люси.
Люси. Я невольно вспомнила слова, которые она бросила мне вслед, когда мы убегали из дома леди Тилни.
Я всё ещё не могла поверить, что передо мной мой дедушка. Я искала сходство с человеком, на чьих коленях я слушала увлекательные рассказы, кто защищал меня от Шарлотты, когда та утверждала, что я пытаюсь важничать со своими призрачными историями. Но гладкое лицо сидящего передо мной мужчины не имело, по-моему, никакого сходства с морщинистым лицом того пожилого человека, которого я знала. Зато я нашла, что он похож на мою маму – голубыми глазами, энергичной линией подбородка и улыбкой. Я на секунду закрыла глаза – всё это было для меня как-то уж… слишком.
– Ну вот, – тихо сказал Люкас. – И что, я… хороший дедушка?
У меня защипало в носу – от слёз, которые я с трудом сдерживала. Поэтому я только кивнула.
– Другие путешественники во времени спокойно и совершенно официально приземляются наверху, в Драконьем зале или в помещении архива, – сказал Люкас. – Почему ты выбрала именно эту мрачную старую лабораторию?
– Ничего я не выбирала, – я утерла нос тыльной стороной ладони. – Я даже не знала, что это лаборатория. В моё время это обычный подвал с сейфом, где хранится хронограф.
– В самом деле? Ну, здесь давно нет никакой лаборатории, – пояснил Люкас. – Но изначально эта комната использовалось для тайных занятий алхимией. Это одно из самых старых помещений в этих стенах. За столетия до основания Ложи графа Сен Жермена здесь ставили свои эксперименты по поиску философского камня известные лондонские алхимики и маги. На стенах ещё можно разобрать жуткие рисунки и таинственные формулы, и говорят, что эти стены потому такие толстые, что в них замурованы кости и черепа… Он замолчал и прикусил губу. – Итак, ты тоже моя внучка – можно спросить, которого … кхм… из моих детей?
– Мою маму зовут Грейс, – ответила я. – Она похожа на тебя.
Люкас кивнул.
– Люси рассказывала мне про Грейс. Она говорит, что Грейс самая милая из моих детей, остальные просто мещане. – Он сделал гримасу. – Не могу представить, что у меня будут мещанские дети… и вообще дети…
– Может быть, это зависит не от тебя, а от твоей жены, – пробормотала я.
Люкас вздохнул.
– С тех пор как Люси появилась здесь два месяца назад, меня все стали поддразнивать, потому что у неё рыжие волосы, точь-в-точь как у одной девушки, которая меня… хм… интересует. Но Люси не хочет мне говорить, на ком я женюсь, она считает, что иначе я могу передумать. И тогда вы все не родитесь.
– Важнее цвета волос является ген путешествия во времени, который должна передать по наследству твоя суженая, – сказала я. – По нему ты можешь её узнать.
– В этом-то и странность, – Люкас устроился на своём стуле поудобнее. – Меня… кхм… привлекают как раз две девушки из линии Жадеита, контрольный номер 4 и контрольный номер 8.
– Ага, – сказала я.
– Знаешь, дело обстоит так, что я никак не могу выбрать. Может быть, маленькая подсказка с твоей стороны поможет мне принять решение.
Я пожала плечами.
– Пожалуйста. Мою бабушку, то есть твою будущую жену, зовут ле…
– Нет! – вскричал Лукас. Он предостерегающе поднял руки. – Я передумал, лучше не говори. – Он смущённо почесал голову. – Это школьная форма Сент-Леннокса, да? Узнаю герб на пуговицах.
– Верно, – ответила я, оглядывая свою синюю куртку. Мадам Россини, очевидно, постирала и погладила форму, во всяком случае она выглядела как новенькая и слегка пахла лавандой. Кроме того, она что-то сделала с курткой, потому что та сидела сейчас на мне намного лучше, чем прежде.
– Моя сестра Мэделайн тоже ходит в Сент-Леннокс. Из-за войны она заканчивает её только в этом году.
– Тётушка Мэдди? Я и не знала.
– Все девочки Монтрозов ходят в Сент-Леннокс. Люси тоже. У неё такая же форма, как у тебя. А у Мэдди – тёмно-зелёная с белым. И юбка в клетку… – Люкас откашлялся, –на тот случай, если тебя это интересует… но нам, наверное, стоит сейчас сосредоточиться и подумать, почему мы сегодня здесь встретились. Предположим, ты действительно написала эту записку…
– …напишешь!
– …и передашь её мне во время одного из своих будущих перемещений во времени… – по какой причине, как ты считаешь, ты могла это сделать?
– Ты имеешь ввиду, почему я это сделаю? – Я вздохнула. – В этом может быть смысл. Возможно, ты сможешь мне многое объяснить. Но я тоже не знаю… – Я нерешительно посмотрела на своего молодого деда. – Ты хорошо знаешь Люси и Пола?
– Пол де Вильерс перемещается сюда для элапсирования с января. За это время он стал старше на два года, что немного жутковато. Люси появилась здесь в первый раз в июне. Во время их визитов с ними занимаюсь в основном я. Это очень… забавно. И я должен сказать, что Пол – первый из де Вильерсов, который мне симпатичен. – Он снова откашлялся. – Если ты появилась из 2011 года, ты должна обоих знать. Как-то странно, что они потихоньку приближаются к сорока… передай им мои приветы.
– Нет, я не могу этого сделать. – Ой, как это всё сложно. И мне надо было, наверное, быть осторожной с тем, что я рассказываю, пока я сама не пойму, что, собственно, происходит. В моих ушах по-прежнему звучали мамины слова: "Не доверяй никому. Даже своим собственным ощущениям". Но хоть кому-то я же должна доверять, и кто для этого подходит лучше, чем мой собственный дед? Я решила поставить всё на карту.
– Я не могу передать Люси и Полу твои приветы. Они украли хронограф и скрылись с ним в прошлом.
– Что? – Глаза Люкаса за стёклами очков расширились от удивления. – Почему они это сделали? Не могу поверить. Они бы ни за что… Когда это случилось?
– В 1994 году, – ответила я. – В год моего рождения.
– В 1994 году Полу будет двадцать, а Люси восемнадцать лет, – сказал Люкас скорее себе, чем мне. – То есть через два года. Потому что ему сейчас восемнадцать, а ей шестнадцать. – Он смущённо улыбнулся. – Я имею ввиду, конечно, не сейчас, а сейчас, когда они перемещаются в этот год для элапсирования.
– В предыдущие ночи я не очень много спала, поэтому у меня такое чувство, что мой мозг состоит из сахарной ваты, – сказала я. – И в счёте я полная бездарь.
– Люси и Пол… То, что ты мне рассказала, не имеет никакого смысла. Они бы никогда не сделали ничего настолько сумасшедшего.
– Однако сделали. И я думала, что ты, вероятно, сможешь мне сказать, почему. В моё время меня все уверяют, что они… плохие. Или ненормальные. Или и то, и другое. Во всяком случае опасные. Когда я встретила Люси, она сказала, что я должна спросить тебя про зелёного всадника. Итак: что такое зелёный всадник?