- Вы уж небось думали, что я никогда не приду с вами познакомиться, - продолжала та. - Но шла уборка урожая, и я была страшно занята. В доме толпа работников, и все едят больше, чем работают. Одно слово - мужчины. Хотела вчера прийти, но тут - похороны миссис Макалистер. У меня ужасно болела голова, и я боялась, что это испортит мне все удовольствие. Но ей было сто лет, и я давно поклялась себе пойти на ее похороны.
- Ну и как, удачно все прошло? - спросила Энн, заметив, что дверь в кабинет слегка приоткрыта.
- Вы про что? А, похороны были потрясающие. У нее куча родственников. За гробом ехали сто двадцать экипажей. И посмеяться было чему. Этот старый безбожник Джо Брэдшоу, который глаз не кажет в церкви, с таким жаром пел "Призри ее душу, Иисусе!" - лопнуть можно было от смеха. Он обожает петь - поэтому не пропускает ни одних похорон. А у его бедной жены нет сил петь - так много работает по дому. Старый Джо иной раз отправляется купить ей подарок, а вместо этого каждый раз привозит грабли или еще что-нибудь для фермы. Одно слово - мужчина! Но чего еще ожидать от человека, который носа в церковь не кажет? Даже в методистскую молельню не ходит! Я очень обрадовалась, увидев вас с доктором в пресвитерианской церкви. По мне, доктор должен быть пресвитерианином.
- А в прошлое воскресенье мы ходили в методистскую молельню, - с веселыми искорками в глазах сказала Энн.
- Ну, доктору, наверно, надо показываться и в методистской молельне, а то методисты не станут у него лечиться.
- Нам очень понравилась проповедь, - мужественно заявила Энн. - И молитву пастор читал очень красиво.
- Да, молиться-то он мастер. А лучше всех читал молитвы старый Саймон Бентли, который был вечно или пьян, или собирался надраться. И чем пьянее он был, тем лучше звучала молитва.
- Методистский проповедник - очень представительный мужчина, - продолжала Энн на потеху приоткрытой двери.
- Да, красавчик, - согласилась мисс Корнелия. - И манеры, как у светской дамы. Считает, что в него влюблены все девушки. Но послушайте моего совета - не очень-то якшайтесь с методистами. Я так считаю: если ты пресвитерианин, то и будь пресвитерианином.
- Вы полагаете, что методисты не попадут в рай? - без тени улыбки спросила Энн.
- Это уж не нам решать, а Всевышнему, - серьезно заявила мисс Корнелия. - Не знаю, как там будет на небе, но на земле я от них держусь подальше. Их теперешний проповедник не женат, а у прошлого была такая глупенькая жена, каких свет не видывал. Я как-то ему сказала, что зря он не подождал, пока она не повзрослеет, а потом уж женился бы. А он ответил, что хотел сам ее воспитать. Одно слово - мужчина!
- Но ведь не так-то просто определить, когда человек стал взрослым.
- Верное ваше слово, милочка. Некоторые рождаются взрослыми, а другие и в восемьдесят лет все еще дети. Миссис Макалистер, которую мы только что похоронили, так и не стала взрослой. И в сто лет была все такой же дурочкой, как в десять.
- Может быть, потому она и прожила так долго?
- Может быть. Но я бы предпочла прожить пятьдесят лет в здравом уме, чем сто лет недоумком.
- Но подумайте, как скучно было бы жить среди сплошных умников!
Но мисс Корнелия не собиралась состязаться с Энн в остроумии.
- Миссис Макалистер была из семейства Милгрей-вов, а те никогда умом не отличались. Ее племянник Эбенезер вообще спятил. Считал, что уже умер, и жутко сердился на жену: почему она его не хоронит? А я бы взяла и похоронила.
Глядя на ее выражение мрачной решимости на лице достойной матроны, Энн легко представила себе мисс Корнелию с лопатой в руках.
- Неужели во всем поселке ни у кого нет хорошего мужа, мисс Брайант?
- Ну, почему же? Полно - только все они там.
И она кивнула на открытое окно, из которого открывался вид на церковь и маленькое кладбище по другую сторону бухты.
- Ну а живых, во плоти? - допытывалась Энн.
- Несколько штук есть - у Господа Бога ведь все возможно, - неохотно признала мисс Корнелия. - Я не отрицаю, что если мужчину с малых лет почаще шлепать и вообще воспитывать в строгости, то из него может выйти толк. Вот, например, ваш муж, судя по отзывам, для мужчины не так уж плох. А вы небось считаете, - мисс Корнелия пронзительно глянула на Энн поверх очков, - что лучше его нет никого на свете?
- Конечно, нет, - без колебаний заявила Энн.
- То же самое мне говорила другая молодая жена, - вздохнула мисс Корнелия. - Когда Дженни Дин выходила замуж, то тоже считала, что другого такого человека, как ее жених, нет на свете. И она была права. Другого такого не было и нет - и слава Богу! У нее не жизнь с ним была, а сплошное мученье. Когда она заболела и лежала при смерти, он уже ухаживал за своей второй женой. Одно слово - мужчина! Но надеюсь, милочка, что вас такое разочарование не ждет. Молодой доктор вроде входит у нас в доверие. Поначалу я боялась, что никто не захочет у него лечиться: мол, лучше старого доктора Дэйва никого быть не может. Правда, особым тактом он не отличался и вечно начинал говорить о веревке в доме повешенного. Но, как только у кого схватывало живот, доктору Дэйву тут же прощали все обиды. Если бы он был не доктором, а священником, ему бы это так легко с рук не сходило. Людям, похоже, желудок дороже души. А теперь, раз уж мы обе пресвитерианки, скажите мне честно, что вы думаете о нашем священнике?
- Да как сказать… я что-то…
- Вот именно. Я с вами совершенно согласна, милочка, - кивнула головой мисс Корнелия. - Не повезло нам с ним. Лицом - вылитый надгробный памятник, правда? Не хватает только надписи на лбу: "Мир праху твоему!" Некоторые считают, что его жена чересчур ярко одевается. А я считаю, что, когда у мужа такое лицо, женщине надо как-то себя приободрить. Я сроду не осуждала женщин за то, что они хорошо одеваются. Только и говорю: слава Богу, что ее муж не жадничает и разрешает ей покупать красивые вещи. Сама-то я на одежду большого внимания не обращаю. Женщины ведь наряжаются, чтобы понравиться мужчинам, милочка, а мне всегда было наплевать, что про меня думают мужчины.
- За что вы так ненавидите мужчин, мисс Брайант?
- Господь с вами, милочка, я их вовсе не ненавижу. Они того не стоят. Я их просто презираю. Вот ваш муж мне нравится - если только он с годами не испортится. А помимо него, я признаю только двух мужчин - старого доктора и капитана Джима.
- Капитан Джим - замечательный человек, - с готовностью согласилась Энн.
- Капитан Джим - неплохой человек, но у него есть один недостаток. Его просто нельзя рассердить. Вот уже двадцать лет я его допекаю как могу, а он и в ус не дует. Это меня как-то раздражает. А женщина, которая была ему предназначена, небось получила мужа, который закатывает скандал по три раза на дню.
- А кто эта женщина?
- Не знаю, милочка. Я что-то не припомню, чтоб капитан Джим за кем-нибудь ухаживал. Да я его молодым и не знала. Сейчас ему семьдесят шесть. Понятия не имею, почему он остался холостяком, но какая-то причина наверняка была. Он стал смотрителем маяка пять лет тому назад, а до этого плавал по морям и океанам. На земле нет такого уголка, куда он не сунул бы нос. Джим всю жизнь водил дружбу с Элизабет Рассел, но любви между ними не было. Элизабет тоже не вышла замуж, хотя в молодости слыла красавицей и от женихов у нее отбою не было. Она как-то мне призналась, что боится, что ни с кем не сможет ужиться - такая она вспыльчивая. А характер у нее и правда был не сахар. Иногда, чтобы унять злость, она убегала наверх и грызла бюро. Но я ей сказала, что не считаю это веской причиной. Почему это мужчинам можно вымещать на нас свой скверный характер, а женщине нет, а, миссис Блайт?
- Я сама очень вспыльчива, - со вздохом призналась Энн.
- Ну и прекрасно. По крайней мере, не позволите собой помыкать. Как же у вас красиво цветут хризантемы! Бедняжка Элизабет очень любила свой сад.
- Я тоже его обожаю, - сказала Энн. - И рада, что в нем много цветов. Да, кстати, мы хотим нанять кого-нибудь, чтобы вскопать кусочек земли за елками и посадить там клубнику. Джильберт все время занят и никак не может выбрать для этого время. Вы не знаете, кто бы взялся это сделать?
- Наверное, Генри Хэммонд. Правда, его больше интересует плата, чем работа: одно слово - мужчина. И потом, он так туго соображает, что может минут пять простоять, пока заметит, что перестал работать. В детстве отец как-то запустил в него поленом. Подумать только - поленом в ребенка! Одно слово - мужчина. С тех пор мальчик и стал туповат. Но больше никого порекомендовать не могу. Прошлой весной он покрасил мой дом. Правда, красиво?
Тут часы пробили пять раз, и Энн не пришлось кривить душой.
- Боже, неужели уже пять? - воскликнула мисс Корнелия. - Как быстро бежит время за приятной беседой! Надо идти домой.
- Ну, зачем же? - воскликнула Энн. - Попейте с нами чаю.
- Вы меня приглашаете потому, что так принято, или вы и вправду хотите, чтобы я осталась? - напрямик спросила мисс Корнелия.
- Я правда хочу, чтобы вы остались к чаю.
- Тогда останусь. Вижу, вы из породы людей, что знали Иосифа.
- Я уверена, что мы будем друзьями, - тепло улыбнулась Энн.
- Обязательно. Какое счастье, что мы имеем право выбирать себе друзей. С родственниками хуже - приходится принимать тех, что есть, и еще благодарить Господа Бога, если никто из них не сидел в тюрьме. Правда, у меня не так уж много близких родственников - все больше кузены да кузины. В общем-то я довольно одинокий человек, миссис Блайт. - В голосе мисс Корнелии прозвучала грустная нотка.