- Так в чём же дело, идём, - сказал Дмитрий, взяв её за руку.
Они вышли на станции метро Льва Толстого и по потоку людей, плывущему по улице, поняли, что сделали правильно, так как станция метро Площадь Независимости, вероятно, закрыта из-за большого скопления народа.
Беатрис снимала своим "Никоном", выбирая необычные ракурсы, полностью поглощенная своей работой, а Дмитрий, идущий по тротуару, оставался для неё репером, точкой отсчёта для возвращения в действительность.
Возле памятника Ленину со стороны бульвара Шевченко двигалась ещё одна колонны, впереди которой несли огромный флаг Евросоюза. Над людским потоком летит многоголосое "Банду геть!" и Беатрис спросила, что это значит. Не успел Дмитрий объяснить, как завязалась потасовка возле памятника Ленину, где митингующие прорвали цепь "беркута" и схлестнулись с коммунистам. Беатрис понеслась туда, и Дмитрий устремился за ней, опасаясь, как бы и ей не попало.
Площадь Независимости, на которую их затянуло людским потоком, оказалась загружена до предела и Беатрис прямо сияла, так как думала, что будет прозябать в Крайне, делая никому не нужные репортажи о каких-нибудь конкурсах домохозяек, а тут сотни тысяч людей, вышедших защищать свои права. Чтобы выбрать лучшую точку съемки, Беатрис потащила Дмитрия на мостик над Институтской улицей, где она, как уж, протиснулась между возмущёнными зрителями, постоянно им повторяя: "Désolé!"
Беатрис щёлкала фотоаппаратом довольно долго, а потом они бродили по площади, и она вслушивалась в говор людей, не понимая большей частью ничего и переспрашивая о значении слов Дмитрия. Часть людей, под флагами оппозиционных партий, ушла на Европейскую площадь, и это колыхающееся море людей поражало воображение Беатрис, и она чувствовала себя не меньше, как Жанна д'Арк.
Когда они с Дмитрием добрались до Европейской площади, на трибуне какая-то девушка требовала отставки правительства и освобождение Юлии Тимошенко. Площадь в ответ воодушевлённо скандировала: "Юлі – волю!" Часть митингующих двинулась вверх, по улице Грушевского, чтобы блокировать администрацию президента, кабинет министров и верховный совет. Беатрис, естественно, устремилась за ними, и Дмитрию ничего не осталось, как сопровождать её.
"Зека – геть!" скандировали одни, а им вторили другие: "Банду – геть!" Беатрис щёлкала фотоаппаратом, точно пчела, шмыгая между людьми, но всё равно, как в улей, возвращалась к Дмитрию, идущему в колонне. Впереди что-то происходило, и послышались выстрелы. Беатрис помчалась вперёд, и Дмитрий едва её догнал со словами: "Куда?" Его напоминание о том, что там может быть опасно, не пугает Беатрис, а только добавляют ей энтузиазму и Дмитрий вынужден слегка сдерживать её, постоянно находясь сзади.
Возле администрации президента дым и драка: дерутся парни в спортивных костюмах и студенты. Беатрис протиснулась вперёд и щёлкает фотоаппаратом. Какой-то спортсмен кричит Беатрис: "Куда ты суёшься, сука драная!" - и взмахивает кулаком, но не достигает её: Дмитрий коротким крюком отправляет его на мостовую и тянет Беатрис в сторону.
- Что он сказал? - спрашивает Беатрис, словно в данную минуту нет ничего важнее. Дмитрий перевёл фразу на французский язык:
- Он сказал, что ты "chienne en lambeaux", - и Беатрис, услышав перевод, захихикала.
- У тебя совсем отсутствует чувство самосохранения, - предупредил её Дмитрий.
- Я корреспондент, - удивилась Беатрис, - что со мной могут сделать?
- Корреспондентов у нас бьют, - сообщил ей Дмитрий. Беатрис, которую он держал за руку, на некоторое время замолкла, размышляя. Результатом её умственных усилий было: "Ты меня обманываешь!?" - на что Дмитрий серьёзно ответил: "Нет!"
Когда они вернулись на Европейскую площадь, там уже устанавливали прямые ряды палаток. Беатрис снова ожила и принялась фотографировать палатки и митингующих. Через полчаса, неожиданно для Димы, Беатрис сказала: "Мне срочно нужно домой", - и они отправились на метро.
На пороге отеля она бросила Дмитрию: "Встретимся", - и, мысленно погружаясь в свой репортаж, понеслась в свой номер, где сразу же села за компьютер, загружая фотографии и лихорадочно набирая текст.
О том, что она снова не записала номер телефона Дмитрия, Беатрис совсем забыла.
***
В маленькой кофейне персонал, предупреждённый, что будут поминки, вел себя сдержанно, не улыбаясь, но чрезвычайно удивился, когда собравшиеся весьма весело и фривольно отмечали такое печальное событие. Больше всего их поражало то, что девушка, очень похожая на ту, фото которой в чёрной рамке висело на стене, улыбалась и оживлённо беседовала со всеми присутствующими, принимая поздравления и подарки.
Такого странного ритуала официанты не знали, но вели себя строго в рамках того, как им приказал владелец кафе. А когда гости потребовали поставить музыку, то включили Иоганна-Себастьяна Баха, его прелюдию "Фа-минор", под которую пары начали медленно кружиться в танце.
Мурик и Броннер не танцевали, а сидели за одним столом и тихо разговаривали.
- Тебе нужно снова слетать в Нью-Йорк, и увидеть Кэролайн, - сказал Броннер, - вероятнее всего она, так же как и Шанталь, жива и здорова и пудрит нам мозги.
- Хорошо, Макс, - кивнул головой Мурик.
- И возьми с собой Шанталь, я хочу, чтобы она смотрела в глаза своей сестры, когда та начнёт оправдываться, - сказал Броннер и снял тёмные очки, как будто сам хотел заглянуть в бесстыжие глаза Кэролайн.
- Хорошо, шеф, - согласился Мурик: приятное путешествие с симпатичной девушкой ещё никому не вредило.
На следующий день, под вечер, он ожидал Шанталь, но увидел её не одну: рядом с ней, мило беседуя, шагал Ламбре. Такое положение вещей слегка расстроило Мурика, но весёлый вид Шанталь легко компенсировал присутствие подчинённого.
- Привет, мсье Мишель, - помахал Ламбре, а с неба, чтобы извести прекрасное настроение Мурика, спустились два "магнетика". Ламбре, вероятно, тоже вызвал транспорт.
- Поместимся в одном, - к неудовольствию Ламбре сказал Мурик.
Шанталь расположилась посредине, а джентльмены уселись по бокам. Полёт прошёл весело, так как мужчины блистали друг перед другом остроумием, а Шанталь так смеялась, что к концу полёта у неё свело скулы, и она безуспешно толкала в бок то одного, то другого, чтобы прекратили её смешить.
В Америке они застали раннее утро. Оказавшись наАндерклифф-роуд 80, перед усадьбой профессора Орландо Гаррото, они покинули "магнетик" и даже не успели нажать кнопку на столбе, как ворота разъехались в сторону, приглашая их войти. Возле дома доктора их, как обычно, ждала медсестра, которая провела делегацию в кабинет Гаррото, где оставила ожидать профессора.
Ламбре и Шанталь принялись осматривать кабинет профессора, посмеиваясь и перешёптываясь, а Мурик уселся в удобное кресло, откуда с приятностью наблюдал за молодёжью. Доктор появился неожиданно и сразу же извинился за задержку, точно он сам назначил встречу.
- Я знаю, зачем вы приехали, - сразу сообщил он, - для меня прискорбный тот факт, что Кэролайн меня обманула, так же как и вас.
- Где она сейчас? - спросила Шанталь.
- Она осознает, что с ней случилось, и добровольно находится на лечении, - сказал Гаррото и добавил: - Вы можете с ней встретиться, это не возбраняется.
Они прошли к следующему зданию за оградой из сетки, куда зашли вместе с профессором Гаррото. Во дворе здания, представляющего собой сад, имитирующий естественность природы, совсем свободно гуляли больные, и Шанталь сразу же увидела свою сестру.
- Кэролайн? - позвала Шанталь, и сестра лучезарно улыбаясь, направилась к ним.
- Прости меня, Шанталь, - сказала Кэролайн, обнимая сестру.
- Не думай ни о чём, - остановила её Шанталь, - ты ведь моя сестра.
- Куда вы девали перстень? - нарушая гармонию, диссонансом прозвучал вопрос Мурика.
- Я отдала его Даниелю Финну, - сказала Кэролайн, - перстень положительным образом влияет на его психику.
- Перстень принадлежит Натали Орли, - напомнил Мурик.
- Может, вы поговорите с Натали, - попросила Кэролайн, - чтобы она на время позволила воспользоваться её перстнем в лечебных целях?
Мурик промолчал, рассуждая, а потом спросил:
- А где находится Даниель Финн?
- Вон в той беседке, - показала Кэролайн, - вы можете с ним поговорить.
Мурик подумал, что проверить не мешает, и отправился к беседке, где одиноко сидел сгорбившийся Финн. Присев с ним рядом, Мурик разглядел на его пальце знакомый перстень и немного успокоился: Кэролайн не врала. Он не собирался говорить с Даниелем Финном, а тот тоже не блистал красноречием, поэтому Мурик посидел немного, а потом поднялся и ушёл. Ламбре ждал его сам, а Шанталь ушла с Кэролайн в её комнату. Чтобы не надоедать им, Мурик решил зайти к Натали Орли, поэтому сказал:
- Летите домой сами, а я зайду к Натали.
Ламбре легко и радостно согласился и кивнул в ответ головой. Мурик ушёл пешком, наслаждаясь зелёным раем, а Ламбре остался ждать Шанталь.
Когда она вернулась, Ламбре вызвал "магнетик" и думал, что путешествие вдвоём будет прелестным, но Шанталь была задумчива, как никогда, и на ласки Ламбре нетерпеливо отвечала:
- Ламбре, оставь, у меня нет настроения.