Санитар Себастьян земляк Моризо из деревни близ Вьерзона. Он всегда, при случае, старался опекать "своего доктора". Моризо не разочаровывал земляка, принимая его мелкие услуги за должное.
Закусив консервированными бобами и отбивной, Моризо отправился к своим больным. Моряки, большей частью, оказывались простуженными или получали мелкие травмы при обслуживании оборудования, что, при наличии восемнадцати тысяч тонн железа на борту, – естественно. Остальных раненых оставили на борту крейсера "Дюге-Труэн", плавучего госпиталя возле острова Мудрос.
Самым тяжёлым больным был Эжен Марсо, которому отрубило два пальца при закрытии замка пушки. Чтобы уменьшить матросу боль, Моризо колол ему морфий. Осмотрев его руку, и заглянув в зрачки, Моризо оставил его, но его остановил оклик: - Доктор, а укол?
- Эжен, следует соблюдать дозу, - строго сказал Моризо.
Недовольный матрос, морщась, отвернулся к стенке.
***
Раздался сигнал и Мурик включил кап.
- Мсье Михаил собирайтесь, - не здороваясь, сообщил Максимилиан Броннер, возникнув перед Муриком в воздухе.
- Куда?
- В Нью-Йорк, - буркнул Броннер.
- Нью-Йорк под водой, - удивился Мурик.
- Не весь же, - возразил Броннер, - в Запад-Ориндж, - сообщил он и хотел отключиться. Смутно представляя, где находится Запад-Ориндж, Мурик, всё же, спросил: - Что там случилось?
- Нашлось орудие убийства и Ламбре тебя ждет. Только ты там аккуратно: местная община не очень жалует общественные службы и "world money не разбрасывается. В общем, создай впечатление, - сказал начальник бюро и отключился.
Мурику ничего не осталось, как собраться и вызвать магнетик, чтобы отправиться в Северную Америку.
***
К вечеру второго дня поезд остановился на станции Зерново. Пассажиры высыпали из вагонов, пытаясь выяснить, насколько долго будет стоянка, но ничего вразумительного не услышали, пока кочегар с паровоза не объяснил, что дальше пути нет, а за пересечение границы отвечает уполномоченный.
Поиск ответственного товарища, именуемого "уполномоченный" ничего не дал, так как он или просто удрал, или на этой станции у него кончились полномочия. Что же касается машиниста паровоза, то тот сообщил, что он на пулемёт не поедет без разрешения немецкого коменданта, находящегося на хуторе Михайловском в трёх верстах от этого места.
Семён, повертевшись возле поезда, вернулся к вагону и сообщил Вере: - Зайдите в купе, закройтесь и никого не пускайте, пока я не вернусь.
А сам отправился к машинисту. Тот, услышав, что должен проводить Семёна на хутор Михайловский, категорически отказался, но Семён вытащил из кармана железный аргумент и объяснил машинисту, что он будет гореть в топке, если откажется. Машинист тут же решил, что должен помочь Семёну, и бодро зашагал по шпалам, изредка оглядываясь на него. Железный аргумент Семён спрятал в кустике, когда увидел впереди горящий костёр, а на путях пулемёт.
Подняв руки вверх, они подошли к патрулю и объяснили, что представляют пассажиров поезда, возвращающихся домой. Их послали на станцию хутора Михайловского в сопровождении двух немецких часовых. Когда пришли в комендатуру, долго ждали коменданта, который, как оказалось, выпивал в компании лейтенанта размещённой здесь роты. Порядком подвыпившие, они появились на пороге комендатуры и Семён вышел вперед, подавая свой паспорт. Вытянувшись во фрунт, он доложил:
- Herr Kommandant, der Bahnhof ist Zernovo Zug mit Passagieren nach Hause. Lassen Sie sie sich hier zu bewegen, in der St. Michael-Bauernhof.
- Sie bayerischen Akzent, Sie deutsch? - спросил его комендант.
- Ja, Herr Kommandant, von Saratov. Außerdem landete ich an der Technischen Universität München.
- Wo gehen?
- In Cherson, wo meine Werkstatt.
Комендант заглянул в паспорт и сказал, возвращая его:
- Freut mich, einen Landsmann, Herr Friedrich Schmidt zu sehen. Können Menschen führen.
Комендант козырнул и ушёл, сопровождаемый лейтенантом, а Семён, зашёл в дежурную часть к фельдфебелю, чтобы получить пропуск. Положив бумагу в карман, Семён отправился вместе с машинистом и двумя часовыми назад, к поезду. Оставив солдат у костра, Семён подобрал свой револьвер и вернулся к поезду.
- Ты, братец, заночуешь в Зерново, а завтра освободим вагоны, и уезжай с Богом.
Машинист засопел, но ничего не сказал. Ночь народ провёл в вагонах, а утром к колее подкатили местные подводы: торговаться за перевоз на хутор Михайловский. Семён, не торгуясь, взял первую, и по-джентльменски подсадил на них своих дам. За ними пристроились остальные возы, а в конце шли те, кто не хотел платить бешеные деньги за перевоз.
Машинист, прогудев на прощанье, резво укатил назад с полупустыми вагонами, так как пассажиров, желающих ехать в большевицкую Москву, в этом захолустье не наблюдалось. Когда подводы привезли пассажиров на станцию хутора Михайловского, их беды не кончились: всех загнали в бараки на карантин.
Немецкий комендант, свысока наблюдающий за происходящим, увидев Семёна, кивнул ему хлыстом, который он держал в руках, несмотря на то, что лошади рядом не наблюдалось.
- Sie können passieren, Herr Schmidt, - сказал он Семёну, указывая на поезд под парами, на который шла посадка пассажиров уже прошедших пятидневный карантин.
- Ich bin nicht allein, Herr Kommandant, - сказал Семён, показывая на трёх монашек.
- Sie Lovelace, Herr Schmidt, - усмехнулся комендант и милостиво разрешил Семёну забрать монашек.
- Быстрее, пока он не передумал, - шепнул Семен, оглядывая на Веру. Они понеслись к кассе, где им выдали билеты в одно купе и только когда они зашли в вагон и уселись, девушки облегчённо вздохнули.
- Спасибо вам, Семён, - проникновенно сказала Даша, - без вас нас бы мариновали здесь целую неделю.
- Не нужно меня благодарить, Даша, - сказал Семён, осматривая в окно перрон, - всё, что мы делаем для других, мы, прежде всего, делаем для себя.
- Ты знаешь немецкий язык? - подозрительно спросила Вера.
- Почему бы мне его не знать? - удивился Семён.
- Я слышала твою немецкую фамилию, - продолжила допрос Вера.
- У меня поддельный паспорт, - легко признался Семён. Даша сделала круглые глаза, а Василиса одобрительно улыбнулась Семёну.
- Ты плут! - воскликнула Вера.
- Вера, ты на сто процентов права, - согласился Семён и сказал: - Давайте пить чай.
Он залез в карманы шинели и вытащил две пригоршни конфет.
- Опять проходил мимо? - спросила Вера.
- Да нет, купил на станции, - сообщил Семён, а Вера подумала, что он врёт, так как на станции Зерново они никуда не ходили, а на хуторе Михайловском не имелось времени.
"Плут!" - с теплотой в душе констатировала она и успокоилась, с удовольствием глядя на Семёна, травившего байку про свою тётушку, которой, как она подозревала, у него не имелось.