Андрей выжидательно смотрел на меня, и было в его взгляде что-то странное, завораживающе манящее и теплое. Оно пряталось на дне черного зрачка.
- Научи меня целоваться, - брякнула я неожиданно для себя.
Он смутился, но тщательно прикрыл смущение суетливыми движениями: закрыл книгу, сел нормально, махнул мне рукой, приглашая зайти.
- И чем вызвана подобная просьба? - голос с хрипотцой, взгляд пытается быть строгим и все соскальзывает со стен, пола, мебели, стремится ко мне и одновременно боится найти. И вдруг Андрей сорвался, приблизился ко мне и заглянул в лицо:
- Что случилось, малыш? Тебя кто-то обидел?
Я испугалась, что он меня прогонит, отругает за непристойную просьбу, расскажет о ней родителям, Алексею и Сереже. Я опять заплакала и принялась, как мне казалось, складно придумывать доводы и объяснения. Он сел рядом и внимательно слушал, перебирая мои волосы и кивая порой невпопад, а потом тихо заметил:
- Я твой брат.
Он не пытался создать непреодолимую преграду, а обозначил зыбкую границу досадного препятствия.
- Я прошу всего лишь о поцелуе. Думаешь, будет лучше, если меня научит этому чужой дядя?
Лицо Андрея окаменело, брови нахмурились. Ему явно не понравилось последнее замечание.
- Сестра не целуется с братом. Это не правильно.
Это потом я поняла, что он убеждал не меня - себя, не мне объяснял - себе.
- Почему? - задала я один из самых нелепых вопросов в своей жизни.
- Потому что…потому что мы…
Какие слова он пытался подобрать?
И не нашел их - склонился ко мне и коснулся губ, словно пух…
Мы словно перенеслись в те дни. Ладонь брата накрыла кнопку с цифрой шестнадцать, и лифт плавно тронулся вверх. Губы Андрея накрыли мои, и я поддалась порыву, обняла его, отвечая. Разве я могла устоять?
Я обожаю аромат его одеколона. Каждый из моих братьев пользуется совершено разными, непохожими по запаху один на другой. Все они сводят меня с ума, я млею от этих ароматов, как кошка от валерианы. Хочется урчать, и вдыхать, и ластиться…
Андрей целовался очень нежно, даже трепетно. Сергей - страстно, порывисто, оттого что сам был таким неуправляемым, горящим. Алеша не целовал - он пил, ласкал и дурманил…
Конечно, я хотела их. Давно, и не в первый, а пожалуй, в миллионный раз с момента взросления. Но человечество имеет в своем арсенале безапелляционное и пугающее слово - инцест. Это во-первых. А во-вторых, то, что теоретически должно быть "во-первых" - я любила Олега.
Я отодвинулась, посмотрела в глаза Андрея и прижалась щекой к груди. Мне не хотелось выходить, возвращаться в квартиру к обиженному мужу:
- А помнишь, как мы целовались, и вошел Сережа?
- Такое не забыть. Ты тогда плакала из-за какого-то Васькина и говорила, что он бросил тебя, потому что не умеешь целоваться.
Я рассмеялась - неужели я так сказала?
- Фамилия у него не Васькин, а Васкин. Он не бросал меня. Просто он дружил с Ольгой, а я ревновала.
- Знаю, - улыбнулся Андрей. - Мне Алеша подробности поведал. С ним ты была откровеннее.
- Он старше…
- И опытнее…а ты так и не сказала тогда, кто из нас лучше целуется.
"Сергей", - подумала я. Сутки он не разговаривал со мной и смотрел мимо, а потом пришел в комнату и сел на постель. Я тоже села, пытаясь понять, смогу ли пережить нагоняй. А он схватил меня и впился в губы. Что это был за поцелуй! В нем была монашеская неискушенность и севильская страсть, бурная, почти отелловская ревность, любовь Ромео и отстраненность Печорина… Ему только исполнилось двадцать.
- Сергей вспугнул меня своим злобным видом - зашел и замер. Помнишь его лицо? Вы выставили меня за дверь и закрылись, а я испугалась, что вы подеретесь.
- Серый хотел, но его мечты не сбылись…
- Ты объяснил ему суть происходящего…
- А ты подслушивала под дверью…
- Но ничего не услышала…
- Потому что мы были в курсе твоих наклонностей и говорили тихо, а к дверям поставили магнитофон с записью Высоцкого.
- Не честно.
И все же улыбнулась. И провела по его груди:
- Ладно, мне пора.
- Вот так всегда, на самом интересном месте… Что тебе подарить на Новый год?
Вопрос застал меня на площадке у квартиры.
- А тебе?
- Хитришь? Я ведь знаю, малыш, подарок давно куплен и лежит в укромном месте в ожидании своего часа.
- Естественно. До праздника два дня…
- Всего?
- Да-а, господин адвокат, и напоминаю, что празднуем мы его на вашей даче.
- Серьезно? - он улыбался. Он помнил, но специально тянул время. Зачем?
- Иди, Андрюша, поздно уже.
- Не выспишься?
- Мне завтра родителей в аэропорт доставить надо.
- Сергей во сколько заедет?
- В пять договорились.
Сергей приехал с опозданием на пять минут, но я все равно не была готова. Я вообще забыла, что нужно куда-то ехать…
Я открыла дверь и подивилась темноте и тишине. Обычно Олег забывал выключить свет на кухне или в прихожей, а часто оставлял работать и телевизор. Пройдя в квартиру, я включила свет и поняла, что мужа нет дома. Циферблат высвечивал 03:42. Диван не разобран, рубашка брошена на спинку стула, спортивные брюки лежат на полу.
Минут двадцать я сидела за круглым столом в гостиной, сложив руки на полированную поверхность, и тупо следила за отсчетом времени. Я пыталась понять, куда мог уйти Олег.
Вызвали на работу?
Глупая мысль. Он не незаменимый хирург, а весьма посредственный специалист, которого терпят лишь благодаря связям Алексея. Иначе его бы и к плановым операциям не допустили.
У друзей? Пошел провожать после внеплановой встречи?
Нонсенс. Если в доме появлялись друзья Олега, то как-то сам собой появлялся густой дух табака, низкосортного спиртного и зыбкий, отвратительный запах копеечного одеколона. А еще гора тарелок, которые Олег всегда забывал поставить в посудомоечную машину, и они были расставлены, где придется - на диванном валике, на полу, подоконнике, на магнитофоне и компьютерном столе.
Сейчас было чисто и свежо, что говорило за то что, ни один друг в мое отсутствие здесь не появлялся.
Тогда где Олег? Не спалось, вышел подышать свежим воздухом? Полюбоваться на метель?
Он пришел через час, когда я медленно, но верно начала впадать в панику. Молча скинул сапоги, прошел в комнату, сделав вид, что не заметил меня, разобрал диван, разделся и лег, отвернувшись к стене.
Я застыла, боясь пошевелиться, спросить… и услышать в ответ что-нибудь резкое, грубое, грязное.
А потом долго лежала поверх одеяла, разгадывая потолок, силилась понять, что происходит. И уверяла себя, что все хорошо, досадные семейные дрязги, пошлые и пустые. Быстро приходящие, быстро уходящие. Слишком частые. Как и претензии Олега, все более капризные, хамские. Этот тон, взгляды, жадная грубость в постели, желание причинить боль и упиться ею…
- Ты меня разлюбил? - я не надеялась на ответ. Мне, казалось, он спит, но я ошиблась. Все это время Олег мучился от обиды и злости. Он резко откинул одеяло и развернулся ко мне:
- Разлюбил?! - зашипел муж мне в лицо. Глаза злые и холодные. - А тебя можно любить? За что? Какой нормальный сможет любить тебя, терпеть то, что ты вытворяешь?! Мириться? Ты импотента из меня сделала! Ты и твои братья - извращенцы! Сволочи! Стая шакалов! Что-то ты рано вернулась - быстро управились? Или на этот раз тебя трахал только Андрюшенька?
Я размахнулась, желая влепить пощечину, но он перехватил руку, сжал до боли и навис надо мной. Я поняла по лицу - сейчас он способен на любую низость. Противиться, спорить, доказывать - бесполезно.
Я попыталась вырвать руку, он сжал ее сильней. Попыталась ударить второй - Олег перехватил и ее, начал выворачивать, заламывать. Я закусила губу, чтобы не расплакаться, не закричать, и все смотрела на него, пытаясь остановить безумца взглядом. Бесполезно.
- Мне больно! Отпусти!
Он отпрянул, выпустил и уткнулся лицом в подушку. Минута, пять, десять - и снова Олег навис надо мной, но уже другой - жалкий, виноватый и…упрямый:
- Я хочу ребенка. Я больше не хочу, не могу так жить. Хочу ясности.
- Давай возьмем приемного ребенка…
- Нет!! Того, что нам подсунет твой Алешенька?! Мне не нужен чужой, я хочу своего, родного. Чтобы у него были мой нос, мои глаза, губы, улыбка. Не Алешины, не Сережины - мои!!
Я зажмурилась и вдруг почувствовала такую усталость, что больше не желала сопротивляться, не могла. И кивнула:
- Хорошо.
Ночь кроликов Кентукки плавно переросла в утро и день. Мы оба устали от склок и стремились обновить отношения, направить их в позитивное русло вот таким незамысловатым способом - насилуя себя и свой организм. И преуспели в этом, забыв о времени.
В итоге мы оказались не готовы к гостям, и звонок застал нас в весьма пикантной положении.
- Кто это? - нахмурился Олег, а я посмотрела на часы: 17:05.
- Сережа! - и скатилась с дивана, спеша накинуть халат.
- Что ему надо? - обозлился Олег, не менее проворно натягивая спортивные брюки.
- Родители к дяде Севе улетают, их надо отвезти в аэропорт.
- А без тебя никак? - в голосе мужа опять проступали нотки капризного недовольства.
- Олег, каждый год я провожаю родителей в Калининград, и каждый год слышу один и тот же вопрос…
- Прямо "Ирония судьбы": "Каждый год мы с друзьями ходим в баню"…
Я невольно рассмеялась и поспешила открыть дверь - Сергей упорно жал на звонок и в нетерпении попинывал препятствие.
- Привет, - лицо недовольное, а взгляд подозрительный.