- А у меня мобильника нет, - заметил с обидой и завистью одновременно и надулся.
- Куплю, - пообещала, чтобы смягчить его. И отключила связь - с Олей все равно не поговоришь, позже перезвоню.
- Ага, скинутся твои и подкинут на бедность.
Я качнула головой:
- Ты сегодня неподражаем.
- Я хочу ребенка, - заявил Олег снова с упрямством заезженной пластинки.
Его патологическое желание повесить на шею ребенка было мне не понятно. Допустим, у женщин материнские инстинкты от природы должны превалировать над всеми остальными, но у него-то они откуда?
- Зачем тебе ребенок?
- Я хочу, чтобы наша семья стала полноценной ячейкой общества.
И где он это вычитал? Насколько я знаю, сейчас мой любимый читал криминальный роман "Собор без крестов", а никак не книгу "Молодым родителям".
Олег опять вперил злобный взгляд на вновь проснувшийся телефон. Я взяла - звонил Андрей.
- Как дела малыш? Не отвлекаю?
- Нет, конечно, - я невольно улыбнулась: ах, эта Андрюшина тактичность, сколькие на нее покупаются? - Как дела?
- Твоими молитвами, Анечка. Хочу напомнить, сегодня у меня посиделки намечаются, не по делу - для души…
- Ты вчера говорил - пятеро утомленных жизнью мачо.
- Точно, малыш. И без тебя - никак. Зачахнем от тоски.
- Не зачахните. Я заказала сауну на восемь.
- У Гавриша? И без девочек?
- Как просил.
- Аня, ты единственный луч света в этом темном царстве.
- Вот только плагиатом заниматься не надо…Обед привезут по звонку. Я с Оскоряном договорилась - все как всегда.
- Идеально. Спасибо, солнышко. За тобой заехать?
- Сама. Мне еще к Кливицкой заехать надо, Сергей у нее документы оставил.
- Ах, горячий русский строитель. Ладно, через час увидимся. Буду ждать у входа. Осторожнее - на дороге гололед.
- В курсе. И минус двадцать семь градусов. К вечеру обещают метель.
- Не пугай, а то я до утра в сауне останусь, - рассмеялся Андрей и отключил связь.
Олег демонстративно вышел с кухни и хлопнул дверью в комнату.
Я переоделась, отзвонила Яне Кливицкой, предупреждая, что подъеду, и уже одела сапоги, как в коридоре появился Олег. Прислонился к косяку с не столько несчастным, сколько с обвиняющим, уничижающим видом, и спросил:
- Когда явишься? Опять под утро?
Ему явно хотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь ударить, но мальчик вырос в интеллигентной семье. Жаль. Порой мне очень хотелось, чтобы он проявил твердость и стукнул кулаком по столу.
- Олег, не стоит устраивать скандал…
- Может еще благословить?
А вот так не надо. Я качнула головой, упреждая:
- Не надо.
- Что "не надо"?
- Грязных намеков. Ты прекрасно осведомлен о том, что мне предстоит сугубо деловая встреча.
- В сауне, - серые глаза сузились.
- Да в сауне. Люди устали от шума и суеты, для них сауна ничем не хуже ресторана. Даже лучше…
- Тишина, покой, девочки и тайский массаж.
- С девочками Андрей отдыхает без меня.
- А его клиенты?
- Ты хочешь меня оскорбить?
- Я хочу знать, с кем именно ты трахаешься - со всеми вместе или с каждым по отдельности? Может, ты не хочешь ребенка потому, что не будешь знать, от кого залетела?!!
Это было слишком. Меня словно дали пощечину. Что такое физическая боль по сравнению с душевной?
Я схватила шубку и выбежала из квартиры, жалея, что не смогла скрыть от Олега слез. Судя по его взгляду, он был удовлетворен.
- Ты весь вечер была грустна и молчалива.
- Испортила тебе встречу?
- Нет. Но хотелось бы знать причину твоей печали, - Андрей остановил машину во дворе, выключил фары и повернулся ко мне. Ясно - будет пытать, пока не вызнает все. Начал в девять вечера, сейчас три ночи, самое время - клиент дозрел.
- Я просто устала, Андрюша.
- Не ври мне, малыш. Ты серьезно расстроена. Этот?
"Этот"…Так всегда - брат никогда не называл Олега по имени. "Ты", "дар-рагой", "этот" - все.
- Андрей, у моего мужа есть имя. Очень красивое, прекрасное имя - Олег.
Андрей кивнул и обвел взглядом пустынный двор, по которому гуляла метель.
Я повернула его к себе:
- Повтори - "Олег".
- Угу, - кивнул, рассматривая меня сквозь пушистые, полуопущенные ресницы. Карие глаза загадочно блестели, губы чуть изгибались в улыбке, и родинка над верхней губой манила. Так и хотелось потрогать ее, провести пальцем по гладковыбритой щеке… Я отпрянула: ну почему мои братья кажутся мне самыми красивыми, самыми лучшими - сексуальными, неотразимыми, умными, заботливыми? Идеальными. А другие? Чем хуже? Олег разве не красив, не умен, не заботлив? Почему же я воспринимаю его скорей как ребенка, чем как мужчину?
Я хмуро посмотрела на подъездные двери - злой, капризный мальчишка. Домой совсем не хотелось. Здесь, рядом с братом, я чувствовала себя защищенной от всей грязи мира. Я бы с удовольствием прижалась к шелку рубашки, прикрывающей родную грудь, и забылась безмятежным сном.
- Малыш, - позвал Андрей, повернул к себе, заглядывая в лицо, - ну, не хмурь бровки - морщинки появятся, и Яна не поможет… Ты действительно его любишь?
- Глупый вопрос, Андрюша. Почему ты спрашиваешь?
- Так… - он отвернулся, отстукал пальцами по рулю незамысловатую мелодию и тихо спросил: - А если вы расстанетесь?
Я насторожилась - сердце неприятно заныло в груди:
- Почему мы должны расстаться?
- Не должны, малыш, конечно, не должны, но… жизнь такая штука.
- Почему ты задаешь такие вопросы? Что-то знаешь? Скажи - что?
- Да ничего, малыш, успокойся, - Андрей широко улыбнулся. - Работа у меня такая. Сегодня бракоразводный процесс закончил. Грязный. Вот и подумалось.
Глаза честные, бесхитростные. Но я знала, что за ними может скрываться все что угодно. Однако я хотела верить, и поверила.
- У вас отвратительная работа, господин адвокат.
- Да уж.
- Константин Сергеевич, кстати, тоже казался усталым. Я тебя подвела?
- Нет. Ты подарила нам еще один чудесный вечер, и не нужно мучить себя сомнениями. Мои знакомые не только порядочные, но и весьма понимающие люди. Им было достаточно того, что ты внимательно слушала их интеллектуальные пикировки.
- Но не принимала в них участия…
- Наверстаем упущенное в следующий раз. Кстати, как тебе Борзов?
Вадим Михайлович был "новеньким" в этой компании. Пепельноволосый мужчина невысокого роста, с атлетической фигурой и волевым, но не жестким лицом, заинтересовал меня. В нем чувствовалась сила - не только физическая, но и духовная. Он был ненавязчив, немногословен, и этим импонировал еще больше. Взгляд его чуть раскосых карих глаз исследовал, но не следил, и был честным.
- Неплох, - кивнула я. - Намечается дело?
- С ним? Нет. Но… по-моему, он заинтересовался тобой.
- О, только не это! Хватит с меня твоего Лугащенко!
Мы оба рассмеялись, вспомнив неуклюжего мужчину невзрачной наружности - помощника Андрея. Его любовь ко мне была робка, как подснежники, неистребима, как снег на горных вершинах, и стара, как палеонтологические находки.
Пойду-ка я, пока Андрей не начал мне сватать еще кого-нибудь.
- Борзов - не Лугащенко, - остановил меня серьезный голос Андрея.
- Ты хочешь, чтобы я бросила ради него Олежку? - насторожилась я.
- Что ты, малыш. Как ты могла такое подумать? Может, просто так бросишь?
- Прямо шекспировский сюжет. А Шабурин и Кустовский разыгрывают Монтекки и Капулетти. За что вы его не любите?
- А за что любить? - тихо спросил Андрей. - За отвратительное отношение к тебе?
- Ты необъективен. Представь, что твоя жена будет частенько пропадать по ночам…
- С братом, уважаемым и известным в городе человеком. В обществе порядочных людей. И не пропадать, а общаться и отдыхать от унылых дней и рутины существования замужней женщины…
- Но без тебя.
Он вздохнул и закивал, признавая мою правоту, но его взгляд говорил об обратном. Я не хотела продолжать дискуссию и вышла из машины.
Андрей, как водится, пошел провожать до дверей квартиры. Молча пропустил вперед себя в двери лифта и так же молча всю дорогу гладил пальцем мех шубки на моей груди, задумчиво щурясь. Когда лифт остановился, он вдруг вскинул взгляд и тихо спросил:
- Олег хорошо целует?
Я дрогнула - этот вопрос, этот взгляд…
Это было четырнадцать лет назад, вот в такую же предновогоднюю ночь. Я лежала в полумраке своей комнаты и орошала подушку горькими слезами, страдая от неразделенной любви к однокласснику - парню своей лучшей подруги. А та, как мне казалось, назло, специально давила на психику, рассказывая подробности их свиданий, до нюансов передавая впечатления от первых объятии и поцелуев. Мне только исполнилось пятнадцать, но я уже казалась себе никому ненужной старой девой, у которой нет будущего - все в прошлом. Мир казался черным, люди - злыми, посланными специально изводить меня.
За стеной шуршали книжные листы - казалось, также мне назло. Я не выдержала и пошла в комнату братьев.
Андрей сидел за столом, обняв колено руками, и при свете настольной лампы читал книгу. Я не знаю, что тогда случилось, может, повзрослела в одночасье, а может… нет, не знаю. Я просто увидела его обнаженный торс, по которому плыли тени, и поняла, что мой брат намного красивее Ярослава. Тому было пятнадцать, Андрею - двадцать четыре.
- Что-то случилось, Аня?