- Простите. Просто так совпало, что моего сына тоже зовут Михаилом. Я заехала за ним в садик. За ним и сыном моей подруги.
По опыту я уже знаю, что взволнованных людей легче всего успокоить пространной собственной речью.
- …Возможно, я бы не обратила внимания на стоявшую машину, но я видела ее на пути туда и поняла, что надо проверить, не случилось ли чего. Вот и все. И потом, если кого и нужно благодарить, так это врачей "скорой помощи", которые опровергают тезис, будто бесплатной медицины у нас нет…
Он тут же вклинивается в образовавшуюся паузу:
- Простите, а вы замужем?
- А вы знаете анекдот про жокея и зеленую лошадь? - парирую я.
Выходит как-то грубовато, но я считаю, что не сделала ничего такого, за что следовало бы ко мне вот так приближаться. Поблагодарил и катись!
- Анекдот я знаю… Значит, вы имеете в виду, чтобы я не ходил вокруг да около, а сразу переходил к делу?
Я смутилась: в самом деле, анекдот про жокея, который хотел привлечь внимание понравившейся ему женщины, для чего покрасил свою лошадь в зеленый цвет, был слишком грубым намеком.
- Просто… Я хотел пригласить вас на ужин, но думаю, если вы замужем… ваш муж может быть против…
Ох уж эти мне подходы издалека! Ох уж эти мне экивоки!
- А если я страшная, как Баба-яга, и такая же старая?
- Доктор на "скорой" сказал, что вы очень красивая.
- Считаете, у вас с доктором одинаковые вкусы? У них, у медиков, знаете как: человек на вид здоровый - значит, уже красивый.
- А, вы шутите, - догадывается он.
- Конечно же, шучу! А как еще, вы думаете, я могу воспринимать ваше предложение? Выслушивать благодарности только за то, что я вызвала человеку "скорую помощь". Вы лучше своего папу окружите вниманием и заботой. И вместо похода в ресторан привезите отцу побольше витаминов.
- Но к нему меня не пускают, он в реанимации.
- Тем более ходить в такое время в ресторан - не лучшая идея…
- А когда он поправится?
- Не будет нескромным с моей стороны поинтересоваться, сколько вам лет?
- Двадцать пять лет… будет скоро.
- Вот видите, я к тому же и старше вас. Представьте, увидят вас со мной ваши друзья и скажут: чего это ты с матерью в ресторан пришел?
На самом деле я старше молодого человека всего на два года, но сообщение о том, что старше намного, возможно, охладит его желание непременно меня как-то отблагодарить.
- Говорят, сейчас это модно, когда женщины в возрасте знакомятся с молодыми парнями…
Это я-то женщина в возрасте? Мужик совсем офигел! Если такие "комплименты" называются благодарностью…
- Простите, я занята, - говорю непрошеному собеседнику и вешаю трубку.
Потому что как раз в это время мимо меня с важным видом проходит Мишка.
- Это еще что такое? - возмущаюсь я.
- Писать хочу, - ноет он.
На самом деле он не хочет спать и потому придумывает то, чего нет. Еще немного поваляется и опять выйдет, на этот раз водички попить. Я могла бы на него накричать, опять запихнуть в кровать, но я представляю себя на его месте. Если бы мне не хотелось спать. Мы же с ним почти ничего не говорили о прошедшем дне. Может, у них в садике что-то случилось? Что-то взбудоражило моего ребенка, отчего теперь он не может заснуть. Потому я усаживаю его рядом с собой на диван.
Иной раз мы думаем, будто дети совсем не такие, как мы. И их можно заставить спать приказным тоном, вместо того чтобы успокоить тихой беседой, приласкать, сделать то же, о чем в этот час мечтается самой себе.
- Чайку хочешь?
- Хочу, - радостно оживляется он. - С сушками?
- С сушками.
- Где ты хочешь пить: на кухне или здесь?
- Здесь.
Еще бы! По телевизору идет боевик со Шварценеггером, и сын уже косит глазом на экран.
А как же дисциплина, режим? Я же тренер и об этом имею самое профессиональное понятие. Но и у сына редко бывает бессонница, так что будем считать сегодняшний вечер неординарным, а значит, свободным от обычных режимов.
Я иду на кухню, ставлю чайник, выкладываю купленные накануне сушки, нарезаю кекс - вдруг нам захочется еще что-нибудь, - достаю наши с ним любимые чашки и ставлю на тележку.
Мишка очень любит, когда я вот так вкатываю ее в комнату, чтобы сервировать журнальный столик.
- У нас сегодня Галя Стрельникова пропала, - сообщает мне Мишка. Раз я к нему по-человечески, значит, и меня нужно поощрить.
- Как пропала? - изумляюсь я, сразу вспоминая о своих недавних мыслях. Не дай Бог, чтобы когда-нибудь я услышала такую же страшную весть!
- Так. Мама Стрельникова пришла, а Гали нет. Ее папа уже забрал. Раньше.
- Значит, не пропала, а просто ушла с папой.
- Но папа-то с ними не живет! - снисходительно объясняет мне сын.
- И как же воспитательница ему Галю отдала?
- Он же ее родной папа! - поясняет Мишка, удивляясь моей непонятливости. - Галя сразу, как его увидела, побежала, кричит: "Это мой папа! Мой папа!" Ну, Светлана Аркадьевна ее и отпустила.
- А мама Гали, что она сказала?
- Стала кричать: "Позвоните в милицию! Я на вас в суд подам!" Светлана Аркадьевна говорит: "Вы успокойтесь, мы же ничего не знали. Родной отец имеет право…" Мама, а какое он имеет право? Брать Галю к себе, когда захочет?
Как я и ожидала, надолго Мишку не хватило. Уже через несколько минут после нашей с ним чайной церемонии, когда я отвезла сервировочный столик на кухню, ополоснула чашки и вернулась, мой сын спал, привалившись к спинке дивана. Он даже не проснулся, пока я несла его в комнату. Только счастливо вздохнул во сне, устраиваясь поудобнее в своей кровати.
Глава пятая
- Хорошая у тебя фигурка, Ваник! - довольно замечает Катя. - Все, что ни наденешь, сидит на тебе как влитое. И вот что странно, в отличие от моих моделей у тебя есть грудь, и ты ее носишь!
- Смейся-смейся, - говорю я, рассматривая себя в зеркале. Да, то, что шьет Катя, не может сидеть плохо ни на какой фигурке.
Такие мы с ней удачливые, такие красавицы, а воспитываем детей в одиночестве. То есть понятно, что от меня муж сбежал, а вот Катя сбежала от своего мужа. Приехала из самого Питера и первое время в основном скиталась по квартирам. Теперь она - женщина богатая, самые именитые горожанки в очередь стоят, чтобы Екатерина Григорьевна осуществила их очередную заветную мечту. Сшить наряд, которого ни у кого больше нет.
Правда, Катя всех предупреждает, что наиболее удачные модели таки войдут в ее коллекцию и будут демонстрироваться в Европе.
- В Европе - ладно, - соглашаются заказчицы, - в Европе - это же совсем другое дело, а у нас городок маленький, тусовка вся друг друга знает. В одном и том же платье на ней появляться нельзя.
- Катя, - спрашиваю я ее о том, о чем еще вчера хотела спросить, - а что с тобой происходит?
- Ничего, - пожимает она плечами и отводит взгляд.
- Ты не больна?
- Да ладно, чего уж там, хочешь знать - узнаешь. Я не привыкла от тебя что-то скрывать. Пошли! - командует она, помогая мне снять еще недошитый костюм. - В самом деле, чего это я все ношу в себе? Меня уже распирает от мыслей и переживаний.
- Куда пошли-то? У меня всего час, а потом надо вернуться на работу - мне предстоит важная деловая встреча.
- Часа нам вполне хватит. А заодно и поедим. Я со вчерашнего дня на сухомятке. А если точнее, не помню, что я ела и ела ли вообще.
Мы идем с ней в кафе, которое почему-то называется VIP-кафе. Ничего "виповского" в нем нет. Так, небольшое предприятие общественного питания на пять столиков и меню с нерусским названием блюд вроде: лазанья, пучеро или вассершпатцен.
Катя слышит мое негромкое фырканье - не можем мы без выпендрежа - и оправдывается:
- А что, народу здесь немного, и девушки такие приветливые.
Войдя в зал, я сразу понимаю, что если и говорить по душам, то никак уж не здесь. Шумная компания молодых людей, по виду студентов, расположилась посреди зала основательно и надолго: сдвинула вместе три столика и разобрала почти все стулья, так что остальные столики выглядят сиротливо.
Я беру подругу за руку и веду к машине. Пять минут, и мы у ресторана "Венеция".
Ресторан с виду претенциозный, но кормят здесь хорошо, а в зале не в пример тихо.
Катя нервно оглядывается.
- Ты чего?
- Знаешь, все-таки в маленьком кафе всех видно как на ладони, а здесь… человек, которого не жалуешь, может подкрасться незаметно и навязать свое общение…
Теперь я убеждаюсь, что с Катей и в самом деле не все в порядке. На щеках какой-то нервный румянец, руки подрагивают. А я-то! Целый час чирикала, все о своем, и ничего не видела. Разве что в последний момент прозрела…
Катя как никто умеет слушать, так что ей хочется рассказывать о себе и рассказывать…
- Девушка, - обращаюсь я к официантке, - можно сделать так, чтобы к нам за столик никого не подсаживали?
- Конечно, - удивляется она, - зал-то пустой.
- Вот видишь! - снисходительно замечаю я, когда официантка, приняв заказ, уходит. - Никто нам с тобой не помешает.
- Ты не понимаешь, - тревожно шепчет Катя. - В город приехал мой бывший муж. Он меня разыскивает. Уже приходил на мою старую квартиру.
- Давай поменяемся с тобой местами, - предлагаю я. И ее мучают застарелые страхи. Подумаешь, муж приехал! А она уже сама не своя, и нервничает, и дрожит.
- Зачем?
- Затем, что тебе будет виден вход в зал и ты наконец перестанешь озираться. Да и чего вдруг среди дня ему приходить именно сюда?
- Он мог следить за мной.