Михаил трогает мочку уха и смотрит в одну точку. Надо понимать, он так думает.
- Знаешь, как бы я сделал? Взял бы личные дела своих сотрудниц… Сколько их у тебя?
- Осталось восемь… Нет, семь, одну из девушек забрала с собой Катя. В Страсбург…
- Значит, взял все восемь дел - да, именно восемь, на всякий случай! - и внимательно их просмотрел. Прикинул, кто этого, по моему мнению, сделать не мог.
- Если бы я это знала наверняка!
- Ты поймешь. Это только в детективах читатель или зритель до последнего момента не знает, кто убийца, а в жизни все гораздо проще. Ты сама догадаешься, кто смог бы это сделать, а кто не смог.
- Хорошо, я таким образом дела отсортирую. А потом?
- А потом ты станешь по одной вызывать к себе оставшихся и говорить им: я знаю, это ты распустила слух, порочащий мою фирму. Это болезненно для невиновных, но перед ними, в конце концов, можно и извиниться.
Однако такой расклад меня вовсе не устраивал. Даже дело не в том, что я плохая актриса и не смогу с ясным взором сказать человеку, что подозреваю его, а в том, что я не хочу вносить разлад в мое женское воинство. Подозрительность друг к другу, обиды разрушат его без возможности восстановления. Из-за одной паршивой овцы!
- Тебе мое предложение не нравится, - верно угадывает Михаил. - Наверное, я не прав оттого, что в мужском мире все гораздо жестче и прямее. Там частенько лежачего бьют, хотя народный фольклор уверяет, что этого не нужно делать. Женщин я всегда плохо знал, оттого, наверное, и влипал порой в самые неприятные ситуации.
Он мрачнеет.
- Из-за этого ты и меня теперь боишься? - высказываю я догадку.
- Не то чтобы боюсь, а как бы… - Он мнется и выпаливает: - Боюсь! У тебя такое героическое прошлое.
- В каком смысле?
- Ну там победы в международных соревнованиях, кандидатская диссертация, а я что, простой строитель.
- Не скромничай! Не такой уж ты и простой.
Он довольно смеется. Но потом оговаривается:
- Все равно ты - первая встреченная мной женщина, которая не благоговеет перед деньгами.
- А чего перед ними благоговеть? - удивляюсь я. - Они все равно так или иначе уходят, их все время надо зарабатывать, чтобы свой капитал пополнять. Все равно я думаю, что деньги, даже самые большие, не дороже жизни.
- Вот видишь! Выходит, мне и поразить тебя нечем.
- А ты меня уже поразил, - просто говорю я. - Тем, что ты, несмотря на свои деньги, умеешь веселиться, вовсе не бросая их на ветер, как другие богачи. Что ты порядочный человек, хороший товарищ… Хорошо целуешься…
- Не продолжай! - говорит он каким-то осевшим голосом. Обнимает меня и начинает целовать так, что я забываю обо всем. Даже о своих неприятностях.
Глава двадцать девятая
Как мы оказываемся с Мишей в постели, я уже плохо помню. И больше не думаю ни о чем таком, что могло бы омрачить наши с ним нежные отношения.
Утром я просыпаюсь первой и потихоньку сползаю с кровати, стараясь не разбудить Михаила: пусть еще полчасика поспит.
- Уже уходишь? - спрашивает он сквозь сон.
Не удержавшись, я фыркаю: забыл, что он в моем доме.
- Ухожу, - соглашаюсь я. - Сначала в душ, а потом на кухню.
Он счастливо вздыхает и заворачивается в одеяло.
- А я еще пять минуток поваляюсь.
Душ я по привычке принимаю контрастный, хотя в какой-то момент мне не хочется лишаться этой упоительной расслабленности во всем теле.
Мое изображение в огромном зеркале подмигивает мне. Но потом в момент меняет веселую ухмылку на озабоченную.
- Радуешься? Между прочим, ночь прошла, а проблемы остались!
"Потом, - говорю я самой себе, - потом! Позволь вначале покормить моих мужчин, отправить их - кого в садик, кого на работу, а потом уже заниматься проблемами".
Сегодня у меня на завтрак блинчики со сметаной и смородиновым вареньем. В прошлом году я заморозила в холодильнике килограмма три черной смородины, а теперь достаю пакеты, пропускаю смородину через мясорубку и слегка провариваю с сахаром - отличное варенье на скорую руку посреди зимы.
Блинчики я тоже не пеку сама - в будние дни это довольно хлопотное занятие, потому я лишь в три-четыре раза складываю кусочки тонкого лаваша и обжариваю на сковороде. У меня уйма подобных рецептов на скорую руку, так что порой Катя, если у меня в очередной раз остается с ночевкой Дима, ревниво спрашивает:
- Что ты там за особо вкусные блинчики с вареньем готовишь по утрам? Это же надо часа на два раньше вставать.
Я охотно делюсь с подругой своим рецептом на скорую руку, и она всякий раз при этом советует:
- Чего бы тебе не выпустить книгу для работающих женщин, у которых обычно мало времени на приготовление пищи?
- Разве я могу быть уверенной в том, что это до меня уже не придумали? - пожимаю плечами. - Просто мы не успеваем прочитывать все кулинарные книги, которые для нас выпускают подлинные специалисты… Да и есть ли у меня время их читать?
Понятно, мальчишек мой завтрак устроит, а вот моего парня - не знаю. Вдруг он привык завтракать более плотно? Приготовив все на столе, я иду будить мальчишек, а заодно и Михаила Ивановича.
Начинаю со старшего. У него есть еще минут десять, чтобы принять душ. Или он поедет домой - ведь у меня нет мужских лезвий, а он, может, захочет побриться.
- Миша, - зову я его, остановившись в дверях. Догадываюсь, что будет, стань я поближе.
Он уже проснулся и смотрит на меня призывно.
- Времени совершенно нет, - качаю я головой. - Мне еще мальчишек будить. Иди, пока ванная не занята.
Он со вздохом поднимается.
- Впервые мне совершенно не хочется идти на работу.
- Только сегодня? Счастливый, - говорю я, - у меня такое желание возникает гораздо чаще.
Поднимается он быстро. Споро одевается.
- А вот побриться тебе, увы, нечем, - развожу я руками.
- Ничего, - машет он рукой, - у меня в офисе есть все необходимое.
- Да, и еще, у меня на завтрак блинчики с вареньем. Но если ты привык завтракать плотно, я успею приготовить тебе отбивную.
- Достаточно блинчиков, - бормочет он, - это будет и так сверх лимита, если учесть, что частенько я вообще не завтракаю.
- В общем, быстро делай все свои дела - и марш на кухню!
- Слушаюсь! - лихо отвечает он.
С мальчишками приходится потруднее. Точнее, с нашим маленьким гостем. Дима Самойлов обычно капризничает по утрам, а Мишка встает без нытья, как настоящий солдат. Раз! - и готов.
- О, дядя Миша! - слышу я голос сына через некоторое время. - Вы ночевали у нас.
- Спал на диване, - признается его тезка. На всякий случай. Не знает, как к этому отнесется мальчик. - Представляешь, забыл на работе ключи, пришлось к вам в квартиру попроситься.
- А как же вы теперь?
- Ну, теперь меня охранник пустит в здание, и я возьму ключи со своего стола…
Что выдумывает, надо же! Вообще-то прежде случалось, что кое-кто из моих знакомых мужчин оставался в моей квартире, но никто из них вот так не докладывал сыну, почему он это делает. На ходу выдумал целую историю: ключи он забыл. Но от этого почему-то мне становится весело. Приятно, что к моему пусть и маленькому сыну мой мужчина относится с уважением.
За столом у нас царит веселье, хотя обычно мама в таких случаях делала нам замечание:
- Когда я ем, я глух и нем!
Но мне это тоже нравится. Мальчишки сразу подтягиваются. Димка и думать забыл о том, чтобы капризничать. Я с грустью размышляю о том, что бедные дети не знают, каково это - завтракать за одним столом с взрослым мужчиной, который отвечает на все их вопросы и даже обещает не только весной взять теперь уже обоих мальчишек на ипподром, но и побывать с ними - не через три месяца, а завтра! - на стройке самого настоящего бассейна.
Я только открываю рот, чтобы сказать - а садик? Но потом вспоминаю, что завтра суббота. Значит, Михаил собирается заниматься с мальчишками и в свой выходной день?
От умиления, кажется, я готова расслабиться, но тут мой взгляд падает на кухонные часы.
- Быстро завтракать, - кричу я, - и одеваться. Мы опаздываем в садик!
Не слишком ли часто в последнее время?
Михаил и здесь не оставляет мальчишек вниманием. С его помощью Димка одет в две минуты, и его друг, по-моему, даже несколько досадует, что привык быстро одеваться сам.
Пока происходит эта суета, я успеваю позвонить Любаше и попросить ее через полчаса прийти в наш офис.
- Давай я мальчиков сам отвезу? - предлагает мне мой возлюбленный.
- А ты знаешь, где это?
- Если это садик "Степашка", то как не знать? - посмеивается он. - Ведь я же его и строил!
Остается лишь согласно кивнуть и не спеша проверить, как я одета и не забыла ли взять с собой ключи и мобильник.
Мальчишки усаживаются в джип и машут мне руками. Мордашки у них довольные, так что я поневоле вздыхаю: что поделаешь, если на всех не хватает нормальных отцов?!
Конечно, я не успеваю Михаилу объяснить, зачем тороплюсь в офис. Мне и в самом деле не терпится побыстрее начать свое расследование, но совсем не в такой последовательности, как советовал мне Найденов.
Я выбрала одного человека - Любашу, девушку, в которой уверена на сто процентов. Я просто не могу ошибиться, иначе тогда грош цена мне как педагогу. Эта девушка не может быть виноватой прежде всего по причине своей трепетной любви к "рукопашке". И она слишком порядочна, если можно быть порядочной слишком…