Он переворачивает меня на живот и начинает шутливо покусывать спину.
- Сейчас я тебя съем!
Кусает мочку уха, шею… Меня опять обдает жаром. Я пытаюсь вывернуть голову, чтобы впиться в него губами, и все начинается сначала.
Кажется, часов в шесть утра мы ненадолго проваливаемся в сон.
Утром к десяти ему в аэропорт. Перед сном, когда я еще что-то соображала, предложила:
- Давай позвоним дежурной, чтобы разбудила тебя в половине восьмого.
- Незачем звонить, - бормочет он сквозь сон. - Я сам проснусь.
И в самом деле просыпается:
- Аня, вставай, пора собираться. - Он трясет меня за плечо, уже выбритый и в наброшенной на плечи рубашке.
Я с трудом продираю глаза и декламирую:
Левый глаз сумел открыться,
Правый пробовал - не смог.
Может быть, на нем ресницы
Завязались в узелок?
Он смеется:
- У тебя что, на всякий жизненный случай есть стихи?
- А как же, я ведь каждый день читаю их своему сыну.
Сергей несколько мгновений смотрит на меня, а потом спохватывается:
- Ты успеешь даже выпить чашечку кофе, я заказал в номер.
Он свеж и бодр как огурчик, а вот я точно квашня. Неужели уже старею?
Но я тоже умею быстро одеваться. Выпить кофе можно и в офисе, у меня все для этого имеется.
Несколько секунд, полностью собравшиеся, мы стоим на пороге номера.
- Я еще приеду, на следующей неделе.
Он говорит куда-то в пустоту. Как же так? Разве недавно он не утверждал, будто между нами больше ничего и никогда не будет? Вот только зачем, уж во всяком случае, я не стала бы его разыскивать. Теперь что же, он передумал? Но я вовсе не согласна на ту роль, которую он собирается мне отвести. Жить ожиданием встречи с ним? Да ни за что! Спасибо, болели, знаем!
- Нет, - твердо отвечаю я на этот его призыв. Сергей вовсе не хозяин положения, как ему, наверное, кажется. Уж если на чем прокалывались его коллеги по цеху, то скорее всего не из-за неземной страсти, а всего лишь из-за незнания женской психологии.
Я знаю одну женщину у нас на кафедре, которая изредка встречалась с одним мужчиной, лет пятнадцать подряд, да так и не вышла замуж.
- Мы же договорились.
- Договорились, - бесцветно соглашается он.
Сергей не знает, какие муки ему еще предстоят. Это я, нечто подобное пережив, могу предвидеть, а он надеется на свою силу. Небось на мое "нет" он мысленно фыркает и говорит: "Подумаешь!"
Хуже всего то… Нет, не так: лучше всего то, что у меня нет ощущения горя, страшной потери. Неужели это был всего лишь взрыв страсти, а вовсе не любви? Но вряд ли ко всем людям озарение приходит так быстро. Скорее всего они успевают наделать кучу ошибок, прежде чем понимают: это вовсе не то чувство, ради которого стоит ломать свою жизнь…
Хорошо бы и Сергей был того же мнения. Не надо ему меня помнить. Но ведь свой ум не вставишь.
Да и вообще, чего это я взялась его жалеть? Он сам взрослый мальчик, знает, что делает.
- Ты меня не проводишь? - спрашивает он, когда мы у подъезда гостиницы ожидаем такси.
- Уходя - уходи… Зачем нам с тобой длить эту муку?
Говорю так и ловлю себя на некоей книжности своих слов.
- Прощай, мой дорогой!
Как раз подходит заказанное такси, я быстро целую его в щеку и перебегаю на другую сторону улицы, где передо мной останавливается первая же легковая машина.
Глава двадцать шестая
Едва я открываю ключом дверь офиса, как на моем столе начинает трезвонить телефон.
- Ванесса Михайловна? - спрашивает меня незнакомый мужской голос.
- Да, это я.
- Говорят, вы хотели бы взглянуть на убийцу своей сотрудницы?
От неожиданности я вздрагиваю: ну и заявочки! Хоть бы представился, а то сразу как обухом по голове. Впрочем, я догадываюсь, что это работа Сергея.
- А вы кто? - все же интересуюсь я.
- Капитан милиции.
- Неужели вы его поймали?
На том конце трубки слышат что-то обидное для себя, потому что мужчина замечает с укоризной:
- Гражданка Павловская, вы же умная женщина. С высшим образованием. Кандидат наук. Неужели и вы хотите поучаствовать во всеобщей травле милиции?
- Всеобщей травле? - заикаясь, переспрашиваю я.
- Ну а как еще иначе можно назвать то, что льется на простого обывателя с экрана и дышит злобой со страниц книг! Вы смотрели хоть один фильм, в котором милиционер не брал бы взятки или не был бы тупоголовым болваном…
- "Улицы разбитых фонарей", - вспоминаю я, чтобы хоть немножко утихомирить расходившегося стража порядка.
- Разве что это, - нехотя соглашается он. - Так вы придете?
- Когда? - удивляюсь я.
- Прямо сейчас.
Эх, мне бы в душ, да немного поспать, да немного поесть.
- Конечно, приеду. Куда?
- В управление Западного округа. Я выпишу вам пропуск. Моя фамилия Демидов. Кабинет номер восемь.
Я сажусь в свою машину, еду в управление, где мне без слов подают пропуск, и на первом этаже без труда нахожу нужный кабинет. Стучу.
- Войдите! - слышится голос.
В небольшой комнате - два стола, компьютер, стоящий отдельно. Мне навстречу поднимается высокий, спортивного телосложения человек.
- Я - Павловская.
- Догадываюсь, - улыбается он. - Вы извините, что я на вас, как говорится, излил всю горечь… Но слышать каждый день всякие инсинуации в твой адрес - кому же понравится!
- Помните, из школьных сочинений? "Татьяна копила, копила и все вылила на Онегина!"
Он охотно смеется.
- Один человек попросил меня, чтобы я ввел вас в курс дела. Собственно, я собирался и так приглашать вас к себе, но поскольку убийство мы раскрыли по горячим следам, то и ваше свидетельство понадобится разве что в суде. Я подумал, как еще ввести вас в курс дела, если не дать поприсутствовать на допросе. Вы садитесь вот за тот дальний стол и можете чем-нибудь заняться. Например, написать для меня краткую справочку: сколько у вас в фирме сотрудников, чем они занимаются…
Он замечает, что при этих его словах я начинаю злиться, и говорит примиряюще:
- Мало ли кто что о вас говорит! Мы найдем и этого говорильщика или говорильщицу, которая спровоцировала смерть вашей девушки. Науськала на нее мужиков… Ну да вы сами это услышите. Сейчас его приведут.
Едва я успеваю с листом бумаги сесть за стол, как конвоир приводит какого-то здорового мужика под два метра ростом, кулаки которого будут, пожалуй, с голову ребенка. От одного его вида мне становится не по себе.
Но как, откуда он взялся? Я совершенно точно помнила, что он не появлялся у меня в офисе. Может, и Алина позволила себе то же, что Маргарита? Завела роман с этим… бугаем?
- Садитесь, гражданин Загоруйко, - приказывает бугаю следователь, - назовите свою фамилию, имя, отчество, год рождения.
- Загоруйко Иван Васильевич, - бодро рапортует тот, будто не в уголовном розыске находится, а в увеселительном заведении.
Забыв, что я должна сидеть незаметной мышкой, я смотрю на здоровенного мужика во все глаза. Милиция не ошиблась, он действительно убийца?
Я увлекаюсь своим разглядыванием и пропускаю начало разговора, но вроде не самое главное.
- Расскажите, где вы были двадцать первого января между двадцатью и двадцатью двумя часами? - требует следователь.
- У Фимки Гершнера, где же еще? - вальяжно ответствует Загоруйко.
- И что вы делали у гражданина Гершнера?
- Оттягивался по полной программе, - гыкает допрашиваемый.
Странно, что в этой запарке я так и не успела посмотреть, к кому я направила Алину согласно контракту на охранную деятельность. Но вспомнилось и так: Ефим Гершнер заказывал для себя охранницу сроком на две недели.
- У меня как раз много деловых встреч, и нужно, чтобы девушка постоянно присутствовала рядом со мной. Жить она будет во флигеле для прислуги… Машину она водит?
- Все девушки у нас водят машины, - проинформировала я клиента.
Чем-то тогда этот Гершнер мне не понравился. Сейчас не очень хорошо помнится. Может, своей заносчивостью? Мне часто приходится работать с обеспеченными людьми, но чтобы так себя вести! Помнится, тогда я мстительно подумала: чем мерзопакостнее вор, тем больше он о себе воображает! Некоторое время Гершнер работал директором Детского фонда, и ходили слухи, что он здорово погрел на нем руки… Но о том, что работа с ним будет чем-то опасна для Алины, мне и в голову не могло прийти.
- Кто еще был в доме?
Загоруйко пожимает плечами:
- Мало ли… Сколько у него слуг, вы у Фимки спросите.
- Гражданка Алина Караулова вам известна?
- Это Фимкина телохранительница, что ли? В тот день я ее первый раз и увидел.
- При каких обстоятельствах это произошло?
- Да что ты выё… - матерится Загоруйко, не обращая внимания на мое присутствие. - Я и так не отрицаю: был, видел, соучаствовал.
- В убийстве, - добавляет следователь.
- Ну, это как посмотреть.
Я смотрю на следователя. У Демидова дергается щека. Представляю, как ему хочется врезать по этой наглой роже! Неужели Загоруйко ничего не боится? Или он считает, что его связи помогут ему избежать наказания?
- У меня тоже, между прочим, имеется телохранитель. Варсис его зовут. И он вступился за своего хозяина, когда эта сучка… на меня напала.
Вступился за своего хозяина! Да тебя оглоблей не перешибешь, козел! Алина, она же всего шестьдесят килограммов весила. А этот… небось не меньше ста двадцати! Но если бы мне позволили, я бы показала этому быку, как по-настоящему можно напасть.