Конечно, глупо было бы кричать на весь свет: я хочу играть! Тем более что наш народ в своей массе борется против азартных игр. Российский, не испорченный играми люд получает всяческие осложнения от соприкосновения с этими капиталистическими игрушками. Рушатся семьи, проигрываются пенсии. Я знаю одну старушку, которая продает овощи со своего огорода недалеко от того места, где стоит один игральный автомат. Стоит ей набрать более-менее приличную сумму, как она тут же спешит в это злачное место. Она сама признавалась мне, что "бомбить" автомат нужно с суммой не менее двухсот рублей, а вообще, для верности, пятисот. И что дважды она выиграла по две тысячи рублей, а это две ее пенсии. Правда, сколько она при этом проиграла, не упоминалось.
Как-то я слышала интервью одного из столпов российского игрового бизнеса. Он так объяснял нездоровое отношение многих к автоматам:
- На Западе люди ходят играть, чтобы развлечься, а наши люди ходят как на работу, с непременным намерением выиграть. То есть заработать. А когда проигрывают, получают самый настоящий стресс. И начинают соревноваться с автоматом, словно он живой…
Понятно, почему наши женщины время от времени идут разбивать игровые автоматы, рискуя попасть в тюрьму за порчу частной собственности. Выходит, мы не умеем даже развлекаться и почти всякий досуг у нас на грани криминального…
Но это я, как всегда, опять залезла в философию.
Итак, Анатолий Викентьевич с Вовой уходят куда-то в глубь зала, получив предварительно от Найденова небольшую пачечку крупных купюр, а мы с Михаилом Ивановичем становимся к двум автоматам с прорезями для пятирублевых монет.
Он попросту берет из пакета, который так и остается у меня в руках, по полной горсти монет и распихивает их по карманам, как мальчишка. Я пристраиваю пакет сбоку, сажусь на высокий табурет и прошу официанта принести мне пепси-колу.
Игра началась!
Я всегда считала, что люди богатые, играя в автоматах, делают крупные ставки. То есть в прорези автоматов опускают крупные купюры, не меньше тысячи, и тем страннее мне наблюдать, как радуется выигрышу в пятьсот рублей человек, у которого на счету миллионы рублей.
Но кажется, удача ему изменяет, потому что радостные возгласы у соседнего автомата раздаются все реже, а потом Михаил Иванович разочарованно хлопает себя по карманам и протягивает ко мне руку, как за подаянием.
- Вы скоро проиграете наше имение, - нарочито серьезно замечаю я.
- Вы считаете, что я уже к имению подбираюсь? И что в таком случае посоветуете?
- Прекратить игру. Сегодня не ваш день.
- Что же мне делать?
- Становитесь рядом и болейте за меня.
Вообще-то я пошутила, но Найденов отчего-то слушается. И только он встает у меня за плечом, а я успеваю опустить одну монету, как начинает играть громкая бравурная мелодия и в приемник сыпятся монеты.
- Пять тысяч! - с придыханием говорит кто-то у меня за плечом. - Вот счастливая! А мне ни разу не удалось так выиграть.
Я оглядываюсь на говорящего. Вытянутое худощавое лицо и какие-то словно больные глаза. Молодой парень. То ли наркоман, то ли и в самом деле больной человек.
- Хотите, я поделюсь с вами выигрышем? - повинуясь какому-то импульсу, предлагаю я.
- Счастьем поделиться нельзя, - сухо отвечает он и поспешно отходит, как будто боится, что от следующего предложения, если оно последует, он не сможет отказаться.
Надо же, я никогда не думала, что счастье - это денежный выигрыш…
Найденов, посмеиваясь, помогает мне собрать монеты в пакет.
- А вы и в самом деле азартная.
- И в самом деле? То есть вы хотите сказать, что в вашем досье указан этот мой недостаток?
Он мнется, но потом кивает. Я опять начинаю злиться и, чтобы сбить себя с агрессивного настроя, успокаиваю его:
- Ничего, зато вам повезет в любви.
- А вам, значит, не повезет?
- И то и другое совместить трудно. Приходится выбирать. Давайте обменяем монеты на купюры и пропьем, - предлагаю я.
- Вы что же, больше не хотите играть?
- Я никогда не играю после крупного выигрыша. Это же не рулетка. В автоматах только один джекпот.
- Парни скорее всего только разошлись.
- А мы и не будем их отрывать от развлечений. Посидим попьем коктейли…
- И вы расскажете мне про свою систему игры! - подхватывает он.
Мы и в самом деле обмениваем выигрыш на купюры. Их оказывается семь штук тысячерублевых. Две тысячи осталось от нашего "банка".
Надо признать, что мы не слишком тратимся на развлечения. И это мне нравится. Потому что, начни Михаил Иванович совершать какие-нибудь особые материальные траты, я чувствовала бы себя неуютно. Мы все-таки не любовники, а всего лишь работник и работодатель.
- Вы разочарованы нашим досугом? - спрашивает Найденов, с любопытством изучая мое лицо: что он на нем прочел, хотела бы я знать!
- Ничуть. - Я тяну через соломинку вкусный коктейль, заказанный им.
Правда, я попыталась отдать ему весь выигрыш, но он взял только две тысячи, оставив мне пять.
- Это - гарантированно ваше.
Наверное, многие мужчины его бы не поняли. Сказали бы: что ты из себя строишь?! Не можешь не считаться с женщиной по мелочам? Пригласи ее, порази своей щедростью!
Может, это у него такой психологический ход, но мне бы не хотелось в этом копаться и что-то для себя раскладывать по полочкам: на эту, на ту. Все идет совершенно естественно. По крайней мере для меня. А я с некоторых пор вообще помешана на том, что считаю себя жадной до чужих денег, прижимистой, и благодарна Найденову за то, что он избавляет меня от чувства неловкости.
Завтра мне еще понадобится эта незамутненность восприятия окружающей меня действительности.
На мгновение у меня мелькает мысль: а что, если в его досье на меня имеется и это - комплекс продажности? Но потом я успокаиваюсь. Найденов и его источники информации просто не могут об этом знать!
- Так я жду, - напоминает Михаил Иванович. И уточняет: - Рассказа о вашей системе игры.
- Но разве вы не знаете, что для игральных автоматов нет никакой системы? Об этом все пишут.
- А вы как считаете?
Вот пристал! У меня такое чувство, что Найденов мысленно составил в отношении меня вопросник и теперь вроде ненавязчиво спрашивает меня то об одном, то о другом. Ну чего, в самом деле, я вредничаю? Неужели так трудно удовлетворить его любопытство.
- Хотите мою теорию испробовать на себе? Пожалуйста. Во-первых - и это главное! - надо уяснить, что ты вовсе не обязательно выиграешь.
- Как так? - удивляется он. - А разве тренеры не говорят своим спортсменам, что нужно настраивать себя только на победу?
- Говорят, и я говорила, но при этом всегда учила начинающих спортсменов: тот, кто не умеет достойно переживать поражения, победы не добьется. Разве что случайно. Кто-нибудь из более успешных спортсменов почему-либо выйдет из борьбы. Заболеет или что-нибудь сломает. Мне приходилось видеть, как пьедестал занимали далеко не лучшие спортсмены.
- Вот видите!
- Исключение лишь подтверждает правило… Во-вторых, игрок не должен на игре зацикливаться. Например, я иду к автомату не для того, чтобы поправить свое материальное положение, а именно поиграть, слегка пощекотать нервишки, и все… Впрочем, это я уже говорила. И в-третьих, выиграл - забирай выигрыш и уходи. Даже если это и не самый высокий выигрыш.
- Серьезная вы девушка. Значит, вы не одобряете принцип некоторых людей: все или ничего?
- Я вообще не одобряю категоричности. Разве что в отдельных моральных оценках того или иного вопроса. К примеру, в оценке подлости, предательства.
Он улыбнулся:
- Вы не смотрели фильм "Собака на сене"?
- Смотрела.
- Помните, там слуга Тристан поет своему хозяину некие куплеты? Дословно сейчас не вспомню, но он предлагал рецепт от любви, типа, если женщина пухленькая, мы скажем, скоро лопнет с жиру, а щедрую перекрестим в транжиру, ну и так далее.
- И что вы хотите этим сказать?
- То же самое: и оценка ведь может быть ошибочной как по части подлости, так и предательства. Вообще раз уж мы упомянули категоричность, то в делах сердечных ей тем более не место. Человеку свойственно ошибаться, не нами сказано.
- Наш с вами разговор получается безличным, оттого и неконкретным. Приведите пример.
Он задумывается. Я понимаю, пример у него готов, что-то из личного, но он не решается рассказать мне о нем. Как обычно рассказывают: один мой приятель…
Закончить диспут не успеваем. Мы сидим у самого края стойки на высоких барных стульях, где нас вскорости и находят остальные двое членов нашего коллектива.
- Ну как? - интересуется у них Найденов.
- Анатолий Викентьевич проигрался, а у меня навар - три штучки.
- Ванесса Михайловна всех опередила: у нее выигрыш - пять тысяч.
- Рублей? - интересуется Вова.
- А где ты видел долларовые автоматы?
- Таким образом, те, кому по части выигрыша не повезло, могут продолжать развлекаться - им в любви повезет, а я бы хотела вернуться в номер, - говорю я своим товарищам.
- Да и я, признаться, хотел бы в люлю, - поддерживает меня Михаил Иванович. - Ребята, вам деньжат подкинуть?
- Нет, зачем же, я иду с вами, - не соглашается Вова.
- Ага, а я пойду предаваться разврату в одиночку! - хмыкает начбез. - Примерный семьянин. Не играйте в демократию, шеф! Демократия развращает.
И мы все вчетвером возвращаемся в гостиницу.
Перед дверью моего номера Найденов пропускает вперед своих телохранителей, еще и подталкивает их: