Глава 2
Почти шесть часов прождала Роза в комнате рядом с палатой интенсивной терапии, где лежала Глория. Время от времени к ней заходил профессор Батталья, внимательно следивший за состоянием больной. Он старался поддержать Розу, но пока не решался делать прогноз на будущее.
- Как она?
- Гораздо лучше, - поспешил заверить ее профессор.
- Глория справится?
- Должна. Организм крепкий, и привезли ее вовремя.
- Будем надеяться… - вздохнула Роза.
Врачи могли и ошибаться, несмотря на свой опыт и всесилие науки. Ведь человек всегда был странным созданием - он мог упасть с четвертого этажа и остаться целехоньким, а мог и умереть от пустяка.
- Чем я могу вам помочь? - участливо справился профессор Батталья.
- Сообщите, когда жизнь моей внучки будет вне опасности, хорошо бы поскорей!
Роза не стала ничего есть, только выпила стакан воды. Время шло, а она все думала о Глории. Судьба внучки вовсе не походила на жизнь ее бабушки, но обе были одинаково несчастливы.
Лишь ближе к вечеру Розе сообщили долгожданное известие: жизнь Глории вне опасности. Профессор Батталья улыбался. Он выглядел усталым, но удовлетворенным. Спасение внучки синьоры Летициа, пожалуй, даст возможность обновить в клинике радиологическое отделение.
- Можете зайти к ней и поговорить, - предложил он, - но недолго и…
- Не утомлять ее, знаю, - прервала его Роза и жестом приказала Олимпии взяться за кресло.
- Я сам помогу вам, - вызвался профессор и покатил кресло в палату.
Оказавшись рядом, лицом к лицу, бабушка и внучка никак не выказали своих чувств. Профессор оставил их наедине. Глория протянула Розе руку, и та сжала ладонь внучки в своей. У обеих руки были холодны как лед. Черты лица Глории заострились, а кожа казалась белее подушки. Карие глаза оттеняли темные круги.
- У тебя чудесные духи, бабушка, "Арпеджио"… такой аромат… - едва слышно произнесла Глория.
- Да, пахнут приятней, чем эти противные лекарства, - живо отозвалась Роза.
- Прости, тебе приходится из-за меня страдать.
- Жизнь закончится, когда ей положено. И нечего захлопывать дверь раньше времени, - назидательно заметила бабушка.
- Мне так не терпелось покончить со всем этим. Я не счастья искала в забвении, а покоя. В этой абсолютной пустоте я чувствовала себя хорошо, как никогда.
- Глупости! - резко оборвала внучку Роза. - Никогда не слышала подобной ерунды и слышать не желаю.
Голос старой женщины звенел - Роза дала волю возмущению.
- Ну вот, теперь я тебя узнаю, - с вымученной улыбкой произнесла Глория. - Не забудь, ты не должна меня утомлять, - иронически добавила девушка, намекая на рекомендации врача.
- Ладно, оставим пока, - сдалась бабушка.
Роза неотрывно смотрела на тонкий строгий профиль внучки, в ее огромные глубокие глаза, в которых еще таились мятежные отблески. А мягкие трепетные линии рта, казалось, дышали нежностью.
- Ты меня простила?
- Еще спрашиваешь!
Роза сделала вид, что рассердилась.
Ей показалось, будто жизнь вернулась в обычное русло и попытка самоубийства Глории - всего лишь дикая нелепость.
- Тебе тоже надо бы отдохнуть, - участливо заметила Глория.
- У тебя совета не спрашивают! - оборвала ее Роза.
- Да уж, конечно! - усмехнулась Глория.
В ней странно перемешалась кровь Дуньяни, уроженцев Ломбардии, сицилийцев Летициа и американцев Монро, среди предков которых были краснокожие. В двадцать шесть лет она имела диплом филолога, множество друзей по всему миру и титул княгини, полученный после бракосочетания с Консалво Брандолини дель Рио. Ею восхищались, и ей завидовали. И вот эта счастливица оказалась в реанимационном отделении, и ее чудом спасли.
- Неужели тебе так невмоготу? - спросила Роза, стараясь не выдать собственного волнения. - Неужели тебе так трудно жить?
- Этому ремеслу я еще не научилась.
- Опять слова! - рассердилась бабушка. - И где ты их только набралась! Не то чтобы нам выпала лучшая в мире участь, но жизнь-то Бог дал всего одну…
Глория устало смежила веки и отвернулась: что бы она ни сказала, все прозвучало бы фальшиво. Появилась медсестра - предупредить Розу, что пора уходить. Но, увидев, как безмолвно страдают обе женщины, осторожно прикрыла дверь.
- Как же я не заметила, что с тобой происходит? - вздохнула Роза.
- Я оказалась хитрей: мне удалось скрыть, а тебе не удалось обнаружить, - иронично заметила Глория, посмотрев бабушке в глаза.
- Именно это меня и тревожит…
- Думаешь, если бы ты догадалась, то смогла бы повлиять на меня?
Глория усмехнулась, в словах ее чувствовался вызов.
- Моя жизнь принадлежит мне! - резко произнесла она. Но тут же добавила: - К несчастью, мне…
И она отвернулась, прячась лицом в подушки.
Роза старалась подыскать нужные слова, уместные в такую минуту, но слова не находились, и она остро ощутила свою беспомощность. Ее обступали призраки прошлого, неуловимые и мучительные. Душевные силы, что когда-то помогали Розе пережить тяжелые моменты, теперь оставили ее. Она стара, безнадежно стара. Всего лишь снисходительная улыбка внучки развеяла иллюзии бабушки, считавшей себя сильной и могущественной.
Роза попыталась сделать Глории внушение:
- Глория, ты женщина, тебе уже двадцать шесть. У меня в твоем возрасте было двое сыновей…
Перед глазами Розы встали ее дети: крепкие, красивые мальчики. Эти воспоминания придали ей сил, но она тут же отбросила их и обратилась к внучке с суровыми словами:
- Ты живешь как во сне. Я считала тебя взрослой женщиной, да, видно, ошибалась.
Глаза Розы гневно сверкали, лицо пылало от негодования.
- Ты что думаешь, жизнь - это волшебная сказка?
- Ничего я не думаю… - робко возразила Глория.
- Конечно! Малейшая трудность - и тебе хочется уйти, хлопнув дверью. Но жизнь несется, как скорый поезд. На ходу не выскочишь… И не забудь, я тоже в этом поезде!
- Прости, бабушка…
Голос Глории звучал мягче.
- И я когда-то жила в розовом тумане, - не унималась Роза, - и я верила, что жизнь - прекрасный цветок, распустившийся для меня. Когда ты молода, тебе кажется, что только сорви его - и на твой век хватит этой живой благоуханной прелести. И ты осторожно прячешь цветок в ладонях, вдыхая его аромат, с закрытыми глазами, со счастливой улыбкой умиления… - Голос Розы срывался от волнения. - А когда раскроешь ладони, оказывается, твой прекрасный цветок завял; лепестки засохли и опали, развеялось благоухание. И ты держишь в руках что-то жалкое… Тогда тебя охватывает горечь, горечь утраченных иллюзий. Все существо твое рвется к этому цветку, а его уже нет. Но душевный порыв остается, остается до самого заката жизни, если, конечно, тебя не унесет в могилу раньше времени несчастный случай или безжалостная болезнь. Однако жизнь иногда дает нам утешение, спасая от безнадежности. Ты, например, мое спасение; ты вознаграждаешь меня за страдания. Где-то в этом необъятном мире есть утешение и для тебя, и ты его непременно найдешь.
Роза говорила искренне; последние слова она произнесла тихо и печально. Глория молча слушала бабушку.
- Все именно так, - продолжала Роза. - Ты искала смерти, потому как решила, будто тебя в жизни уже ничего не ждет. А ведь ты еще и не срывала свой прекрасный цветок!
Слушая бабушку, Глория ощутила, как глубоко одиночество старой женщины, которую считали всемогущей.
- Наверное, мы обе сегодня кое-что поняли, - произнесла она.
- Надеюсь, - грустно откликнулась Роза.
И печаль бабушки, словно в зеркале, отразилась в глазах внучки.
- Да, - вздохнула Роза, - в моем прошлом довольно тайн, несбывшихся желаний и утраченных грез. Сердце мое переполнено тоской, дорогая…
Никогда Глория не видела Розу Летициа такой - признания бабушки никак не соотносились с привычным для нее обликом главы семейства.
- Я сожалею… - произнесла Глория, то ли имея в виду свой безрассудный поступок, то ли неизвестные доселе страницы жизни Розы, что так неожиданно открылись ей.
- Ну, хватит, - отрезала Роза и, нажав кнопку, развернула кресло-каталку к огромному окну. Она не хотела, чтобы внучка заметила нахлынувшие слезы.
Роза сдвинула кремовую нейлоновую занавеску и взглянула на огни города. Ее затуманенному взору они казались колеблющимся пламенем свечей на фоне черных крыш и блестящего от дождя асфальта. На колокольне церквушки рядом с клиникой пробили часы. Синьора Роза нахохлилась в кресле. Никогда еще Глория не чувствовала, что бабушка так дорога ей.
В дверях показалась медсестра, из-за ее спины выглядывала вторая.
- Извините, - вполголоса, но твердо произнесла сестра, - надо сделать укол, а потом синьоре лучше отдохнуть.
Роза Летициа энергично высморкалась. К ней вернулась обычная уверенность.
- Ухожу! - заявила она и властно добавила, двигаясь к дверям: - Следите как следует за моей внучкой, а то не сносить вам головы!