Они шли между штабелями металлопроката, и Чурилин, специально вдаваясь в ненужные технические подробности, что называется, "запудривал" Ирине мозги. Она чувствовала, что за внешней издевкой - вот, мол, получай, раз сама напросилась - кроется еще один подтекст. Какой именно, она пока не понимала, но то, что от нее хотят скрыть что-то очень важное, интуитивно догадывалась по тому негласному диалогу между мужчинами, который они вели посредством взглядов и жестов. Проходя мимо бокового стеллажа, притулившегося у самой стены, ей показалось, что они уже здесь были. "Что за дежавю, черт возьми? - тряхнула она головой. - Мне это кажется или я уже видела точно такой же прокат, сложенный в той же последовательности и такими же аккуратными штабелями, причем и здесь и там места хоть отбавляй. Можно было складировать все в одном месте". Недодумать ей не дали. Чурилин отвлек ее пояснением технических характеристик различных марок легированных сталей и их преимуществ перед нелегированными.
Окончательно измотав Ирину длительным хождением по несметным складским площадям, Чурилин, похоже, выдохся сам.
- Может, на сегодня хватит? - спросил он, вытирая со лба пот.
- Да, я тоже так думаю, - поморщилась Ирина, осматривая свои опухшие в узких "лодочках" ступни.
- А может, чайку или чего покрепче? - подмигнул Кучков.
- Ты чего, Григорьич, я же за рулем, - осадил его Чурилин.
- А я бы от кофе не отказалась, - взмолилась Ирина, каждым нервом ощущая боль в натруженных ногах.
- Так это мы мигом, - засуетился Кучков, - только прикажите. Пойдемте ко мне, в кабинет. Вот сюда. Прошу.
Деликатно придерживая Ирину за локоть, он повел ее в небольшое помещение, расположенное в торцевой части ангара и обшитое снаружи пластиковой "вагонкой".
- Мне бы руки помыть, - сказала Ирина.
- А-а, это вон туда. Видите синюю дверь?
Ирина пошла в туалет, а мужчины скрылись в кабинете Кучкова.
На полпути Ирина резко остановилась и повернула обратно. "Он назвал меня агентом 007, что ж, не буду его разочаровывать", - подумала она, бесшумно приблизившись к дверям конторки и вслушиваясь в мужской разговор.
- Чтобы через три дня все лежало в общем штабеле, понял?
- Понять-то я понял, Юрий Филиппыч, но за три дня не управиться. А может, не разнюхают? Чего эта баба понимает в складском деле?
- Она не так проста, как тебе показалось. Ладно, сколько отгрузил за сегодня?
- Двадцать тонн уголка.
- Семьдесят пятого?
- Ага. И десять тонн трубы.
- Давай накладные.
Ирина специально постукала о цементный пол каблуками и открыла дверь. Чурилин в этот момент торопливо закрывал черную папку, а Кучков расплылся в улыбке.
- Прошу к столу, Ирина Дмитриевна. Угощайтесь. Вот тут у меня колбаска, конфеты. А может, коньячку для снятия усталости?
- Нет, спасибо, мне только кофе.
И почему она назначила ему в "Зодиаке"? Наверное, есть какая-то магия в этом месте. А ведь еще Шпаликов предупреждал: "Никогда не возвращайся в прежние места". Но тянет сюда, хоть лопни! Здесь комфортно на душе - печали остаются снаружи, и ты паришь, невесомая, над сутолокой дней, пучиной лет, над всем, что еще минуту назад давило пудом забот и переживаний. Как будто мостик перешла, оказавшись в молодости - бесшабашной, легкой, доверчивой.
А вот и Славка! Утомленная ностальгическим сиропом, мешавшим настроиться на серьезный лад, она обрадовалась ему как родному.
Гончаренко подошел к Ирининому столику, поздоровался, сел напротив. Официант, тот же парень, что обслуживал их с Меньшиковым, моментально оказался рядом.
- Что будем пить? - спросил Гончаренко, с улыбкой глядя на Ирину.
- Здесь прекрасное вино. Как оно называется? - обратилась она к официанту.
- Токай Самородный. Сухое или сладкое?
- Для меня сладкое. А вам, Вячеслав Иванович?
- Я предпочитаю водку. Сто граммов.
- Мясо я уже заказала.
- Ну и прекрасно.
Официант удалился, и Ирина с ходу приступила к разговору, ради которого пригласила Гончаренко.
- Мне одной эту шайку не одолеть, Вячеслав Иванович.
- Слушай, Ира, брось ты эти условности. Мы с тобой одну кашу ели в нашей столовке, помнишь?
- Помню. Только не вкус каши, а изжогу после нее, - рассмеялась Ирина. - Ладно, Слава, здесь можно и запанибрата, но в офисе придется держаться официально.
- Согласен. Ну, что за шайку ты собралась ликвидировать?
- Чурилин и К°.
- И каким образом?
- Пока не знаю точно, но в чем уверена железно - это не привлекая правоохранительные органы. Меньшиков ни за что не сдаст своего бывшего друга, так как доверяет ему как самому себе.
- Даже при наличии обвиняющих фактов?
- В лучшем случае он его просто уволит. Но именно этого я и добиваюсь. Чтобы оживить компанию, придать ей новый мощный импульс, нужно очистить эти авгиевы конюшни. Для начала мы наберем на твоем мобильнике номер склада - там ответит Кучков. Он тебя еще не знает, так что можешь представиться как угодно, к примеру, директором пилорамы. Спросишь его, есть ли в продаже семьдесят пятый уголок. Это такой профиль…
- Не учи ученого. Сколько спросить-то?
- Тонны две. А главное, пожалуйся на высокие цены, мол, облазил весь город - везде дерут три шкуры. Если он промолчит, невинно поинтересуйся, куда еще можно обратиться за этим уголком. И вот тут подставишь к трубке диктофон, я заранее включу его. Понял?
- М-да, но для куражу я бы принял полтинничек, не возражаешь?
- Давай.
Они выпили по рюмке, закусили салатом, и Ирина подала Гончаренко листок с номером склада. Спектакль прошел как по маслу. Бабий голос Кучкова превосходно запечатлелся на диктофоне. Завскладом заглотнул наживку и выложил все без утайки: где, когда и почем можно приобрести искомый профиль. Адрес оказался знакомым - все тот же склад, принадлежащий компании.
Утром собрались в кабинете Меньшикова. Ирина обрисовала схему махинаций Чурилина, в общем и целом не очень мудреную, а лучше сказать - проще пареной репы. Используя складские помещения, транспорт, труд грузчиков и водителей, не платя ни копейки за аренду, за работу и ГСМ, Чурилин в связке с Кучковым продавали "левый" товар, прикрываясь липовой лицензией некоего индивидуального предпринимателя. Довольные низкой ценой покупатели соглашались на оплату наличными, получая взамен накладные с печатью компании и липовые чеки об оплате.
Когда Ирина выключила диктофон, Меньшиков долго молчал, хмурясь и перекатывая на скулах выступившие желваки.
- Что будем делать? - неожиданно спросил он.
- Чурилина с Кучковым уволить, на складе провести ревизию, подыскать новых сотрудников, - перечисляла Ирина, внутренне удивляясь сдержанной деловитости Меньшикова.
- Я тут кое-какие бумаги уже просмотрел, - добавил Гончаренко. - По-моему, вот эти подписи, в том числе ваши, Александр Федорович, поддельные. Вот, взгляните.
- Да, и в самом деле подделка. Особенно эта. Ну, Чурилин…
- Мы с Софьей Натановной просмотрим все финансовые документы за этот год и составим подробный отчет.
- Хорошо.
- Ирина! - охрипшим голосом произнес Меньшиков, когда Гончаренко вышел из кабинета. - Кхм. Ирина Дмитриевна, я чувствую, что после разговора с Чурилиным меня долбанет капитальный стресс. Вы не откажете вечером поужинать где-нибудь?
- Где?
- Ну, не знаю… А может, в вашем "Зодиаке"?
- В знаке Девы?
- Ага. Так как?
- Я согласна.
Ее губы тронула грустная улыбка: и вновь "Зодиак". Она была права - это место заколдованное.
Она вернулась домой поздно - Меньшиков доставил ее на такси прямо к подъезду. Само собой, поползновения и намеки на "продление банкета" были, но, встретив однозначный и решительный отпор, он постарался превратить все в шутку. Она чмокнула его в щеку, пожелала счастья и упорхнула в подъезд.
Открыв квартиру, Ирина осторожно, на цыпочках прошла в спальню, переоделась и направилась в ванную. Возле Алениной двери приостановилась. Ее неудержимо потянуло к дочери. Прямо сейчас войти и прижать к сердцу теплую со сна, самую родную, детоньку, лапушку…
Ирина приоткрыла дверь, заглянула внутрь и похолодела. В комнате никого не было. Кровать, освещенная льющимся в окно неоновым светом фонарей, стояла заправленная. Задохнувшись от тяжелого предчувствия, она вошла в комнату, включила свет и увидела альбомный лист поверх покрывала.
"Мама, я люблю Сергея Владимировича и буду жить у него. Он обещал помочь с поступлением и учебой в Академии. В школу меня будут возить. Очень прошу тебя, не переживай. Ты для меня единственная на всем свете МАМА. Алена".
Перед именем дочери какое-то слово было жирно зачеркнуто, но Ирина все же разобрала. Это было слово "твоя".
Ее разбудил пронзительный звонок в дверь. Звонили давно, нервно и настойчиво. Ирина, не спавшая всю ночь, под утро забылась каким-то странным сном-явью. Ей снилось или казалось, что она прощается с дочерью - стоит на пороге квартиры и машет белым платком. А Алена почему-то поднимается по лестнице, все время оглядываясь и произнося одно и то же: "Я не твоя. Я не твоя".
Ирина, превозмогая мигрень, поднялась с кровати и пошла открывать.