Они снова замолчали. Ирина теперь уже спокойно, с тихой печалью вспоминала день похорон Миши Кузнецова, ее первой школьной любви. Было это в конце лета, когда они догуливали каникулы перед одиннадцатым классом. Он утонул, купаясь с ребятами в самом глубоком месте озера, где, как говорили, были не то омуты, не то воронки. Искали его долго, почти двое суток. Мать с отцом поседели за эти сутки. Их отпаивали валерьянкой, кололи уколы. Единственный сын, краса и гордость школы, умный, талантливый, добрый. "Какая пара!" - восхищались учителя на школьных вечерах, глядя на них с Мишей. Ему прочили большое будущее, а ей - счастливую семейную жизнь.
Ирина грустно улыбнулась одними губами, посмотрела на Виктора. Он как будто ждал ее взгляда. Так ждет верный пес - не мигая, терпеливо, боясь пропустить ответный взгляд.
- Ира, а как твои дела? Я видел твою дочку. Красавица.
- Спасибо. Но одной красотой жив не будешь.
- Что-нибудь не так? - осторожно спросил он.
- Все не так, Витя. Кувырком и наперекосяк. С мужем разошлась. У него теперь новая семья, маленький сын. Пробовала и я заново устроить судьбу, но не вышло. Не с теми меня жизнь сводит. Не везет, одним словом.
- Не знаю, уместно ли мое признание, - вдруг решился он на главные слова, которые Ирина давно прочитала в его глазах, - но я должен это сказать, иначе… Ира, я ведь всю жизнь любил только тебя.
- Я знаю, - как можно мягче сказала она. - Я замечала это, но…
- Понимаю. Ты любила Мишу. Но это не спасало меня от страданий. Черт возьми, ну и помучила ты меня!
- Прости меня.
- За что? Ира! За самое лучшее в моей жизни?
От переизбытка чувств он вскочил, начал ходить возле костра, сунув руки в карманы, нахохлившись.
- Ты знаешь, я даже поэзию полюбил благодаря тебе.
- Да?
- Хочешь, прочту самое заветное? - слегка иронизируя над собой, спросил он, но посмотрел с надеждой.
- Конечно, хочу.
В ночной тиши сокровенной, пронзительной болью звучало тютчевское:
Когда на то нет божьего согласья,
Как ни страдай она, любя, -
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Но может выстрадать себя…
Ирина повторила про себя самую сильную строку четверостишья: "Душа, увы, не выстрадает счастья". И в самом деле не выстрадает. Но станет мудрее, тоньше, возвышеннее, ибо "выстрадает себя".
- Ребята! - раздался звонкий голос Эльвиры. - Айда купаться! Вода как чай.
Григорий с Эльвирой, будто дети, взявшись за руки, радостно блестя глазами и шумно дыша, подошли к догорающему костру.
- Не вода, а сплошной кайф, - подтвердил Григорий.
- Вы что, купались? - удивилась Ирина.
- Ага. Чего и вам желаем. Кончайте киснуть и бегом в воду, не пожалеете.
- А дно песчаное? - не поддавалась на уговоры Ирина.
- Песчаней не бывает. Как на Лазурном берегу.
- Может, окунемся? - неуверенно спросила Ирина.
- А пошли! - вдруг встрепенулся Виктор. - Давно по ночам не плавал.
- Только никакого плаванья, - строго сказала Ирина. - У берега окунемся и все.
- Эх вы, окунята мелкие! "Окунемся и все", - передразнил Григорий. - Мы с Элли на Березовый мыс сплавали, и ничего.
- Куда? - изумился Виктор. - На Березовый мыс? Ты рехнулся, Селиван! Ладно бы один, а то женщину заставил рисковать. Ну и му… Кхм! Чудак ты, Гришка, но на другую букву.
- А вы не оскорбляйте моего напарника! - заступилась за Григория Эльвира. - Заплыв прошел нормально. Без эксцессов. Правда, Гриша? На воде ни одного колыхания, тишь да гладь. А плаваю я отлично.
- Ладно, я сейчас, - вскочила Ирина. - Переоденусь в купальник.
- Зачем? - спросила Эльвира. - Кто в темноте разберет, в чем ты? Иди так.
- Ну уж нет, - отмахнулась от подруги Ирина и скрылась в палатке.
- Она и в детстве такой закомплексованной была? - поинтересовалась у мужчин Эльвира, усаживаясь за стол.
- Не замечали, - пожал плечами Григорий, наливая водку в Эльвирин стакан. - Если честно, Элли, меня в пору туманной юности влекли секс-бомбы типа Галки Строевой. Помнишь, Витя, Халю, Халю молодую, а? Третий номер и никакого силикона!
- Ира была скромной и сдержанной, - тихо произнес Виктор, никак не реагируя на сексуальные воспоминания друга.
- Гос-споди! - сарказму Эльвиры не было предела. - Зачем красивой женщине такие атавизмы? Вот она и страдает из-за них. Естественность и чувственность - вот что делает женщину истинной женщиной. Зачем подавлять в себе инстинкты какой-то пресловутой сдержанностью? Кому это нужно?
- Никому, - поддакнул Григорий, подавая Эльвире стакан с водкой.
- Я готова, - вышла из палатки Ирина. - Пошли?
Они осторожно огибали прибрежные валуны, пока не вышли на ровную площадку естественного пляжа.
- А где этот мыс? - спросила Ирина.
- Слева. Видишь, березы белеют?
- Так далеко? Ну и Эльвира! Не ожидала от нее. В самом деле - пьяному море по колено. Ну что, поплыли?
- На мыс?
- А ты поплыл бы?
- С тобой хоть на край света.
- Спасибо, но я не так кровожадна, как моя подруга.
Они отплыли от берега на небольшое расстояние. Ирина попробовала нащупать ногами дно, но ощутила лишь холодную, бездонную глубину и испугалась. Тихонько взвизгнув, она подплыла к Виктору, вцепилась в его плечо. Даже при лунном свете он увидел ее мертвенную бледность.
- Ира, ты чего? Кто тебя напугал? - с тревогой спросил он.
- Ты знаешь, я ведь тонула в море, в Турции. И теперь побаиваюсь глубины.
- Держись за меня, поплыли к берегу.
Они вышли из воды, обтерлись полотенцами, оделись.
- Наверное, днем здесь великолепный вид. Странно. До семнадцати лет прожила в этих краях и не знала о таком красивом уголке. А помнишь походы в лес, всем классом? С Валентиной Павловной нашей незабвенной.
- Помню.
- Ха-ха-ха, - вдруг весело рассмеялась Ирина. - Почему-то весь наш поход сводился к тому, чтобы рассесться на поляне, достать домашнюю провизию, которой по-хорошему хватило бы на три дня, и все подчистую съесть, а потом с чувством исполненного долга вернуться восвояси. А дома сердобольные родители еще и спросят: "Не устала? У тебя ничего не болит?"
Виктор тоже рассмеялся, да так заразительно, что на Ирину напал какой-то безудержный смех. Они долго смеялись, пока к ним не подошли Эльвира с Григорием.
- Во, ржут! - позавидовала Эльвира. - Хоть бы с нами поделились.
- Чем? Ржанием? - спросила сквозь смех Ирина.
- Это что получается - мы пили, а весело вам? - возмутился Григорий. - А ну, колитесь, над чем такая ржачка?
- Да мы вспомнили наши походы под руководством Валентины Павловны, - созналась Ирина.
- А-а-а. Это было здорово, - согласился Григорий. - Все с нетерпением ждали, когда Валентина объявит привал, чтобы с волчьим аппетитом налечь на припасы в рюкзаках. Никогда не ел ничего вкуснее, чем та наша еда в походах. А собственно, что там такого особенного было? Это ведь начало восьмидесятых, в магазинах шаром покати, жуткий дефицит. Ну яйца от домашних кур, у кого они были, конечно, ну материны пироги с картошкой и капустой, помидоры там, огурцы - вот и все.
- А в городе и этого у многих не было, - подхватила тему Эльвира.
- Вот в какие времена, товарищи, пришлось нам расти и мужать, - мрачно подытожил Григорий. - Предлагаю пойти и выпить за наше суровое детство.
- По-моему, тебе хватит, - твердо сказал Виктор. - Пошли спать. Через два часа - клев.
- К черту клев, - заупрямился Григорий. - Давайте еще посидим. Давно не сидел в такой теплой компашке.
- А пирог с окунями? - напомнила Эльвира. - Нет уж, Гриша, давши слово - держи!
Они устроились в палатках и вскоре крепко спали. Но через два часа Виктор растолкал друга, полусонного усадил в лодку, и они рыбачили до полудня, пока не встали женщины.
Домой вернулись около шести вечера. Еще издали Ирина заметила возле своих ворот большой черный джип и замерла в нехорошем предчувствии. Да, это была машина Дубца.
- А у вас гости, - заметил Виктор, останавливая свою машину.
- Да, похоже на то, - сухо ответила Ирина.
- Выходит, пирога нам не видать как своих ушей? - спросил Григорий. - Гостям достанется? Эх, и зачем мы так старались с Витюхой? Остается одно - напиться с горя.
- А может, обойдется? - осторожно спросила Эльвира, поглядывая на расстроенную подругу.
- Посмотрим. Ладно, ребята, номера телефонов у нас есть - созвонимся, если что.
Она пошла к калитке, словно приговоренная, тяжело ступая и опустив голову.
Во дворе перед ними предстала мирная, почти семейная картина: за богато накрытым столом - Дубец постарался - сидели родители Ирины, Алена, Дубец, его охранник и водитель. Родители натянуто улыбались, Алена так и лучилась от счастья, а Дубец о чем-то рассказывал, с неестественной оживленностью жестикулируя руками. Увидев Ирину с Эльвирой, он умолк, поднялся и подошел к Ирине.
- Не ждала?
- Признаться, нет.
- Не будем при родителях выяснять? - почти шепотом попросил он.
- Не будем, - также шепотом согласилась она.
- Ну, показывайте улов! - громко воскликнул он, заглядывая в пакет, который держала Эльвира.
- Вот, окуни, - растерянно пробормотала Эльвира, не зная, как вести себя в присутствии шефа. - Сейчас тесто поставим на пирог…
- Жаль, не придется отведать такой вкуснятины - дела, - с неискренним сожалением сказал Дубец. - А я ведь по делу, Ирочка.
- Да? И по какому же? - холодно спросила Ирина.