Макс несся на огромной скорости по автостраде, пока немного не остыл и не понял, что ведет себя глупо. Он затормозил у автостоянки и, выключив мотор, с силой ударил руками по рулю. Что, черт побери, он делает? Она же подтрунивала над ним! Ничего трагического. Он забыл, что она всегда любила поддеть его. Он забыл не только это. Забыл, что такое обнимать ее, касаться ее тела, погружаться в нее... Господи! Надо запретить себе об этом думать. Но он хочет ее, хочет обнять, ощутить ее тепло. Он так одинок. Одинок без нее. Неужели он сдастся, откажется от своих чудесных дочек и сбежит из-за этого проклятого чеснока? Нет!
Макс не возвращался.
Джулия сидела у окна, накинув плед, и ждала. Паб уже закрылся, а Макса все не было. А что, если он разбился? В порыве раздражения съехал с дороги и теперь лежит на обочине в канаве с водой.
Сад перерезали полоски света и ослепили ее. Это фары его автомобиля! Хлопнула дверца, зашуршал гравий, и вот он вошел в дом. Она кожей ощутила его молчаливое присутствие.
– Прости, – сказал он.
– Нет, это ты прости, – ответила она, встав ему навстречу. – Я не должна была так вредничать.
– Да это я слишком серьезно все воспринял.
– Нет-нет. Я же знаю, что ты не умеешь готовить, и могла бы тебе помочь, а не бросать одного лишь потому, что ты покритиковал меня.
– Я не критиковал. Я просто спросил. Мне очень жаль, если ты это так восприняла.
Столько извинений? От Макса? Даже не верится.
Она подошла к плите.
– Забудь об этом. Ты ел?
– Я доехал до двадцать пятой автострады, прежде чем пришел в себя.
– Но это же пятьдесят миль!
– Знаю. Но мне нужно было успокоиться. Нелепо, конечно. А ответ на твой вопрос: нет, не ел.
Джулия была готова съесть паэлью, даже если она застрянет у нее в горле.
– Я налью тебе вина?
– Хорошо.
– Красного или белого?
Он иронически улыбнулся.
– Я выпью красного, чтобы сдобрить чеснок.
Она тоже улыбнулась и передала ему бутылку и бокал. Затем сняла крышку со сковородки и сморщилась от запаха, но безропотно разложила паэлью по тарелкам.
Они ели в напряженном молчании, пока наконец Макс не отодвинул свою тарелку в сторону.
– Тяжеловато для меня, – сказал он.
Она положила вилку, улыбнулась ему и соврала:
– Вообще-то я не голодна. Заварить чай?
– Я, пожалуй, довольствуюсь вином, но вот от тостов или чего-нибудь в этом роде не откажусь.
– Сыр и сухое печенье подойдут? А как насчет яблочного пирога?
– Чудесно, но пирог потом, после сыра с печеньем.
Она засмеялась, и вместо злополучной паэльи поставила на стол блюдо, с сыром и печеньем, а яблочный пирог сунула в духовку. Затем налила себе немного вина.
– Прости, я не думал, что ты тоже захочешь.
– Обычно я не пью вина, потому что все еще кормлю девочек, но сегодня... – Она вертела в руке бокал с вином и, встретившись с ним глазами, спросила: – Скажи, почему ты все время злишься? И дело вовсе не в чесноке.
Он резко выдохнул и взъерошил ладонями волосы.
– Не знаю. Наверное, дело в этом месте.
– В коттедже? Но он такой красивый!
– Мне претит сама мысль о том, что ты, моя жена, живешь в доме другого мужчины.
Джулия откинулась на спинку стула и посмотрела на него через стол. Не поторопилась ли она его простить?
– Но мне с детьми здесь хорошо.
– А разве тебе не может быть хорошо в собственном доме?
– Ты имеешь в виду твой дом?
Он вздохнул.
– Нет, твой. Я куплю дом... на твое имя. Я по крайней мере обязан сделать это для тебя, если ты ко мне не вернешься. Пойми, мы говорим о доме для моих детей.
– Я смогу создать дом для твоих детей.
– Да, я вижу – в доме чужого человека, пользуясь его щедростью. Мне это не нравится. Я жить здесь не хочу. Хозяин может вернуться в любой момент.
Джулия задумчиво смотрела на него, потом сказала:
– Наверное, это правильно, что ты хочешь купить дом, потому что Джон приезжает через месяц и мне негде будет жить.
– Ты всегда можешь вернуться ко мне.
– Что? В твою квартиру? Не думаю.
– Мы могли бы купить дом в Лондоне. В Хэмпстеде или Ричмонде*
– Или я останусь в Суффолке рядом с друзьями.
– У тебя здесь есть друзья?
У него был такой удивленный вид, что она едва не расхохоталась.
– Конечно, есть. Джейн и Питер. И еще появились другие – с ними я познакомилась в больнице и в группе поддержки близнецов. И еще есть Общество подгузников...
– Общество чего?
– Общество экологически чистых подгузников. А в деревне есть клуб молодых мам.
Макс смотрел на нее так, как будто у нее выросли рога.
– Словом, ты хочешь остаться здесь?
– Да. По крайней мере до тех пор, пока мы не решим, как нам с тобой жить дальше. Макс, я не смогу жить в Лондоне – мне будет там одиноко, тебя почти никогда не бывает дома: не успеешь оглянуться, как ты уже в Нью-Йорке, Токио или Сиднее.
– О'кей. Значит, тебе нужен дом в этой деревне. А здесь что-нибудь продается?
– Макс, я понятия не имею. Я же не искала.
– И что ты намерена делать?
Она опустила голову.
– Не знаю. Пока не решила.
Вернуться к нему? Нет. Но общаться с ним? Да, обязательно, потому что иначе будет нечестно.
– Как там пирог?
– Ой! – Джулия открыла духовку и вытащила пирог – с золотистой корочкой и аппетитно пахнущий яблоками. – Готово.
– Тогда давай его съедим, а про дом подумаем позже.
Черт. Она хочет остаться в Суффолке? С друзьями, которых он совершенно не знает – только слышал о них. Джулия несколько раз встречалась с Джейн в Лондоне, как-то проводила с ней уик-энд, когда они жили в Беркшире. Он вспомнил, как Джулия говорила о том, что Джейн куда-то переехала, но куда, он не знал. Он понятия не имел, какая у Джейн фамилия, и поэтому не мог с ней связаться, когда искал Джулию. И эти люди для нее важнее, чем он? Она этого, правда, не говорила. Просто сказала, что пока хочет остаться в той среде, которая сейчас ее устраивает. Это ему понятно. Он сам как потерянный, поскольку лишен привычного окружения.
– Макс, тебе понравилось?
– Что?
– Пирог тебе понравился?
– А, пирог. – Он взглянул на свою тарелку с почти не тронутым пирогом. – Да, очень вкусно. Спасибо.
– Мне показалось, что ты витаешь где-то в облаках.
Он кисло улыбнулся.
– Наоборот – я здесь, и думаю о том, что будет потом.
– Потом?
– Я о доме.
Она почему-то покраснела и отвернулась.
– Я... в общем, я начну подыскивать себе жилье. – Она не заинтересована в нем – это ясно. С тех пор как он приехал, она не дала ему повода думать по-другому. Не считая одного-единственного поцелуя, Джулз вообще к нему не приближалась... если только случайно. Но почему она покраснела?
– Мы можем поискать в Интернете, – сказала Джулия.
– В Интернете? – обрадовался он.
– Ммм... компьютер в кабинете Джона, и он разрешил мне им пользоваться. Я регулярно получаю от него электронную почту, сообщаю, как идут дела, посылаю фотографии Мэрфи и детей.
Детей? Она посылала Джону Блейку фотографии его детей? Стоп. Надо прекратить думать о Джоне Блейке и заняться более важным делом. В доме есть компьютер с допуском в Интернет. А это означает, что можно проверить свою почту, связаться с коллегами и служащими, а также проследить за финансовыми рынками. Иначе он сойдет сума из-за отсутствия информации.
– Замечательно, – сказал он. – Давай загрузим посудомойку и пойдем посмотрим.
Джулия собрала посуду, сбросила остатки пищи в ведро, а когда повернулась к раковине, то столкнулась с Максом – он оказался рядом со сковородкой в руке. И... уперлась в него грудью. Их глаза встретились. Он поставил сковородку на стол и, не желая отстраняться от мягкой, теплой груди, обнял ее и притянул поближе.
– Макс... – еле слышно выдохнула она.
Но он услышал то, что ему необходимо было услышать: она его хочет. И, не раздумывая, опустил голову, закрыл глаза и поцеловал ее.
Она не должна была позволять ему это...
Не должна. К тому же от нее пахнет чесноком. Она вспомнила, как сказала, что не собирается целоваться.
Но Макс целует ее. И целует так неистово, словно от этого поцелуя зависит его жизнь. Бог с ним, с чесноком, – и вот она уже целует Макса в ответ, ощущает знакомую крепость рук и мускулистых бедер. Он дышал хрипло и прерывисто, терзая губами и языком ее рот. Руки его пролезли ей под джемпер, и ладонь сжала грудь. Она тихо охнула, и этот звук вызвал в нем глубокий стон.
– Джулз, ты мне нужна, – прошептал он. Его губы легонько покусывали ей щеку, а она возбуждалась все больше и больше. Он сводит ее с ума, и знает это. Она же не в состоянии его остановить. Да и как его остановишь, когда он нужен ей не меньше, чем она ему?
Но тут где-то далеко раздался тоненький писк, и она поняла, что плачет одна из девочек. Джулия мгновенно забыла про Макса, куда-то улетучилась страсть. Она прежде всего мать.
– Макс, – сказала она, – дети...
Он со стоном уронил голову ей на плечо.
– Джулз, ради бога, не останавливай меня.
– Дети плачут, – повторила она.
Он с тяжелым вздохом разнял руки. Грудь у него вздымалась, глаза потемнели от возбуждения.
– Иди к детям. – Он отвернулся. – Я тебя подожду.
– Нет, Макс. Я ложусь спать.
– Нет!
– Да! Прости, но... мы с тобой еще не готовы к этому.
Он сердито фыркнул, а она быстро взбежала наверх по лестнице.