Натаниэль побледнел.
– Я начал действовать, как только узнал наверняка. Но Адель не позволила мне разоблачить себя. Максимум, что я мог сделать, – дать ей денег, чтобы вы обе оказались подальше от него. И устроил так, чтобы переключить его внимание.
Таш обдумывала его неловкое выражение. Он старательно избегал ее взгляда.
– Переключить внимание?
Натаниэль тяжело вздохнул:
– Я сделал так, чтобы Эрик узнал о нас, и таким образом заставил его действовать немедленно. Твоя мать не знала об этом.
Случайная оговорка сестры матери вдруг обрела больше смысла. Совсем не случайная. Ее отец не любил тетю Карен и поэтому купился на явное предательство. И упивался им.
– Но тогда вас разоблачили…
Его взгляд был таким искренним. Таким решительным.
– Я не заботился о своей репутации. Просто хотел, чтобы она была в безопасности. И ты тоже.
И может быть, он просто хотел довести дело до конца даже два десятилетия спустя. Поэтому придумал способ переключить внимание Эрика и профинансировал побег матери в коттедж. Знала ли об этом Лора?
– Что же тогда произошло в университете? Почему вы не остались вместе?
Если любовь была такой сильной.
Натаниэль пожал плечами:
– Был зачат Эйден.
Таш была не настолько быстра, чтобы сгладить вздох изумления от шока.
– Вы спали с Лорой, когда встречались с моей матерью?
– Нет!
Ярость его отрицания потрясла ее. Учитывая, что она исходила от мужчины, который изменял жене.
– Спустя три недели, как мы расстались из-за какой-то глупости, но в то время я… – Натаниэль покраснел. – Я был мальчишкой, думал, что знаю все обо всем, и переспал с Лорой для самоутверждения.
О-о боже.
– И она забеременела.
– Да.
Это судьба.
– Когда вы узнали об этом?
– Около месяца спустя, после того как мы с твоей матерью снова сошлись.
– И вы остались с Лорой?
Натаниэль распрямил спину.
– Она забеременела от меня. Это было в восьмидесятых.
Точно, но не в пятидесятых же годах!
Натаниэль Мур в некоторых отношениях был человеком старой закалки. И может быть, его понятие о чести было таким же искаженным, как у его сына.
– А мама?
– Опустошена.
Как и ты.
– Не думаю, что она связалась бы с Эриком, если бы я не ранил ее так сильно.
– Вы вините себя.
– Каждый день на протяжении тридцати лет.
– Но вы не вините Эйдена?
Откуда это взялось? И почему меня волнуют отношения между этими двумя мужчинами?
Натаниэль внимательно посмотрел на нее:
– Надеюсь, тебя не занимает мысль, что вы с Эйденом подходите друг другу.
Подлый удар пришелся ниже пояса. Она не ожидала от этого человека такого отношения, разочарование ужалило остро.
– Я недостаточно хороша для наследника Муров, Натаниэль?
Его взгляд стал непреклонным.
– Тебе лучше знать. Он был бы счастлив найти женщину такую же талантливую, умную и хорошую, как ты.
Предательство обожгло обидой. За Эйдена.
– Он же ваш сын.
– Верно, сын. И поэтому я в лучшем положении. Подозреваю, он плохо подходит для женщины столь же мягкой, как ты. Я думаю, ты можешь найти лучше, – настаивал он.
Неловкость впервые повисла в воздухе.
– Ну, вам нечего беспокоиться. У нас отношения совсем иного рода.
– Обещай мне, что не будешь с ним связываться. В память о твоей матери.
Образы пьянящих поцелуев среди роскошных пальто пронеслись в ее памяти.
– Обещаю, что никогда не соглашусь на меньшее, чем, по-моему, заслуживаю. Как вам это?
Не слишком хорошо, судя по тени, пробежавшей по его лицу.
– Таш…
– Извините, что перебиваю, – раздался позади равнодушный голос. – Ричард надеялся на несколько минут твоего внимания сегодня.
Натаниэль выпрямился, будто его застали с Адель, а не с ее дочерью. Таш воспользовалась моментом, чтобы подняться и оправиться от смущения. Натаниэль предупредил ее держаться подальше от его сына. Неужели Эйден действительно так испорчен?
Он извинился и тихо закрыл стеклянную дверь. Мужчины избегали смотреть в глаза друг другу. Эйден смотрел в окно невидящим взглядом, потом повернулся и пристально посмотрел на отца. Наблюдать, как двое мужчин, любящие отец и сын, обходят друг друга стороной, было ужасно.
– Как дела? – рискнула спросить Таш после напряженного молчания.
В ответ Эйден только кивнул, но, по крайней мере, кивнул в ее сторону.
– А как идет работа над заказом?
– Очень хорошо. Обретает форму, это будет нечто.
Дальше молчание. Отлично.
Но прежде чем она сумела нарушить его, Эйден повернулся и обратился к ней впервые за несколько дней:
– Знаешь, тебе не надо изображать заинтересованность, чтобы провести время с ним. Он никуда не денется теперь, когда нашел тебя.
Таш вздохнула, обнаружив, что они по-прежнему нисколько не ближе к перемирию, чем раньше.
– Я ничего не изображаю.
– Ты не выглядишь фанатом австралийского футбола.
– Это моя команда. Я обычно приходила сюда с мамой. Люблю футбол.
– Угу!
– В это трудно поверить?
– Ты скорее принадлежишь к территории женских сплетен, чем к территории фанатов. Постоянно смеешься над его шутками. А еще говоришь мне, что тут нет никакого подхалимства?
Таш нахмурилась. Что происходит?
– У нас одинаковое чувство юмора.
– Ты даже переняла кое-какие его манеры.
– Какие манеры?
– Ну, скажем, приподнимаешь бровь, когда сомневаешься. О-о, или громко выкрикиваешь: "Я и полмира!" Играешь под него.
Таш сжала пальцы с той стороны, где Эйден не мог их видеть.
– Не играю. У нас просто есть нечто общее.
– Тщательно продуманное.
– Зачем мне это делать?
– Чтобы привлечь его. Вскружить голову.
Таш небрежно отнеслась к оскорблению, уже успела привыкнуть.
– С какой целью? Ты же сказал, он никуда не денется.
– Ну, не знаю. Может быть, просто чтобы завоевать себе место в его жизни?
Или, пожалуй, занять место Эйдена. Нечто вроде потрясения в его взгляде поразило ее. След отчаяния. Для человека, который провел множество переговоров и заключил немало крупных сделок, это странно. Таш встала и перешла на его сторону у окна.
– Эйден, послушай…
Он повернул к ней мрачное лицо.
– Я понимаю, насколько все плохо между твоим отцом и тобой, знаю, как ты должен себя чувствовать.
– Ах, ты знаешь? Неужели?
Да, она знала. Как женщина, которая все детство пыталась быть достаточно хорошей, чтобы угодить отцу.
Таш попробовала снова:
– Уверена, легче перенаправить гнев на меня.
– Ты не думаешь, что заслужила мое недовольство?
– Мы оба были детьми тогда.
– Я говорю не про тогда. Я говорю про сейчас.
– Что я делаю, отчего ты так злишься?
– Ты с ним флиртуешь.
Серьезно? Опять?
– Я не…
– Я не скажу, что это нечто сексуальное, но ты все время находишься рядом, держа его на крючке.
– Я?
– Как он может разобраться с моей матерью, если ты всегда рядом, напоминая ему о своей?
Краска залила его лицо, у Таш сжалось сердце, она понизила голос:
– Ты хочешь, чтобы они выяснили отношения?
Эйден угрожающе шагнул к ней и тоже понизил голос:
– Я хочу навещать мать и не находить ее с макияжем толщиной в дюйм на явно отекших от слез глазах. Я хочу, чтобы внимание моего отца вернулось к нашей компании и он не зацикливался на прошлом, когда срываются важные сделки. Я хочу, чтобы он прекратил искать оправдания по каждому пустячному поводу приглашать ее тень.
Больно быть тенью своей матери в глазах Эйдена.
– Думаю, ты предпочел бы, чтобы у нас с твоим отцом была интрижка.
– Предпочел бы, клянусь. По крайней мере, это было бы только физической стороной.
Таш выпрямилась.
– Интересно, почему?
– Только потому, кем вы оба являетесь: генеральный директор и ремесленник. По крайней мере, тогда не было бы никакой эмоциональной угрозы.
Эйден сказал "ремесленник", как если бы имел в виду "куртизанка".
– Ты не думаешь, что генеральный директор и стеклодув могут сойтись?
Его смех звучал хрипло.
– А ты?
Таш пожала плечами:
– Почему бы и нет. Ты определенно заинтересован.
И вдруг она поняла, что они говорят совсем не о Натаниэле, а о божественных моментах в раздевалке. Когда ничто, кроме влечения, возникшего между ними, не имело значения.
– Я говорю не о краткосрочной перспективе. – Эйден поедал ее взглядом. – Это вполне возможно. Я говорю о чем-то более постоянном.
Эйден сказал "эмоциональная угроза". Будто долгосрочные отношения были явной опасностью для него.
Таш подбирала слова.
– Хочешь сказать, я недостойна большего?
– Вовсе нет. Ты красивая женщина, исключительно талантливая. Ты достойна большего, чем когда-либо имела. Но мы из разных миров.
Благодарю вас, мистер Дарси.
– Я вполне способна жить в вашем мире и делала это в течение года.
– Жарден – мелкая рыбешка по сравнению с акулами, с которыми плаваю я. Ты не протянешь и недели, – продолжал он.
– Неужели?
– Весьма вероятно.
– Докажи.
– Я не должен доказывать. Я просто знаю.
– Давай, Мур, подкрепи слова поступком.
– Хочешь поспорить?