Элла до тошноты ощущала повисшее в воздухе напряжение. Ужас разрушил ее защитные инстинкты. Он безжалостно отверг ее предложения. У нее слегка закружилась голова, и она оперлась на спинку высокого стула, пытаясь сохранить равновесие. С упавшим сердцем она посмотрела ему прямо в глаза. Момент, которого она пыталась избежать с их утренней встречи, неизбежно настал. Нужно собрать волю в кулак и согласиться через не могу. Элла взмокла от напряжения.
– Твой единственный интерес – списание отцовского долга, – сухо напомнил Николай, – и научиться делать то, что тебе говорят.
Элла вздернула подбородок:
– Если я с чем-то не согласна, меня бесполезно заставлять делать это.
– Значит, надо этому научиться, – отрезал Николай холодно. – Не вступай в игру, если не уважаешь правила.
– Может, подскажете мне, как уважать мужчину, который меня хочет, если я его не хочу? – с презрительным вызовом бросила Элла.
– Ты всегда лжешь относительно себя и своих желаний? – подозрительно мягко спросил Николай, медленно к ней приближаясь и отрезая пути к отступлению. В следующую секунду Элла оказалась прижатой к двери.
– Я не лгу…
Опершись о дверной косяк, Николай пристально посмотрел ей в глаза:
– Самое ужасное, ты сама знаешь, что лжешь… но я не играю в эти игры.
– Я хочу уйти.
– Только с моего разрешения. – Николай навис над ней подобно утесу. Элла впервые пожалела, что не надела высокие каблуки, чтобы не чувствовать себя в его присутствии Дюймовочкой.
– Я ведь могу и коленкой двинуть, – безапелляционно заявила Элла, сверкнув изумрудным взглядом.
– Зачем же наносить вред той части моего тела, которой ты надеешься насладиться? – парировал Николай.
– Наверное, нужен сход лавины, чтобы разрушить ваше раздутое эго?
– Если бы я был скромником, ты бы меня с удовольствием растоптала. Но это не то, что тебе надо. Ты хочешь получить предлог, чтобы остаться со мной.
– Чушь собачья! – выдохнула Элла, не в силах поверить в услышанное. – Мне не нужен никакой предлог, и я не хочу оставаться с вами.
– Нет, хочешь, – настаивал Николай, не выпуская ее из ловушки. – Ты хочешь предлогов и убеждения, но от меня их не получишь. Я так не веду себя с женщинами.
– Замечательное высказывание для того, кто любит послушать звучание своего голоса. Мне это неинтересно.
– Всякий раз, когда ты солжешь мне, я буду тебя наказывать.
– Наказывать меня? – переспросила Элла, непонимающе моргнув.
Николай нагнулся и поднял ее на руки, удивляясь, какая она легкая даже для ее миниатюрного телосложения. Ее вес, по убеждению Николая, граничил с нездоровьем. Он пересек гостиную, направляясь в спальню.
– Тебе понравится мое наказание.
– Что вы делаете? – воскликнула Элла, когда он поднял ее на руки.
– Скрепляю наш договор.
– Какой договор? – грубо спросила она, когда он опустил ее на кровать.
– Твое согласие стать моей любовницей, – ответил он, смакуя каждое слово.
Элла попыталась было соскочить с кровати, но Николай навалился на нее всем своим крупным телом, лишив ее возможности подняться.
– Немедленно отпустите меня! – завопила Элла.
– Терпеть не могу, когда на меня кричат, – успел сказать Николай, прежде чем его чувственный рот накрыл ее губы.
В ту же секунду мир перестал существовать, у Эллы перехватило дыхание, все вокруг закружилось, и она погрузилась в пучину страсти. Кончиком языка Николай нежно исследовал ее рот, и Элла не могла унять крупную дрожь, сотрясавшую ее тело. Он покусывал ее нижнюю губу, лаская и облизывая ее языком, пробуждая в Элле ненасытную жажду продолжения этой сладкой муки.
Его поцелуи дарили ей неизведанные ранее ощущения. Рука Николая проникла под футболку, и его ладонь накрыла ее маленькую упругую грудь. Длинные пальцы захватили пульсирующий сосок, поглаживая и пощипывая его, пока ее спина не выгнулась аркой, бедра приподнялись и она испустила беспомощный горловой стон, полный вожделения.
Он задрал вверх ее футболку, заменив пальцы губами. Ее грудь была так чувствительна, что Элла извивалась и стонала при каждом прикосновении его языка и зубов к упругим бутонам сосков. Горячая лава заполнила ее лоно, угрожая перерасти в настоящее извержение. Вздрагивая от возбуждения, Элла едва не задохнулась в его объятиях.
Неожиданно Элла скатилась с кровати и трясущимися руками натянула на себя футболку. Ее лицо пылало, кровь пульсировала в артериях, а тело дрожало от только что испытанного оргазма. Такого в ее жизни не было никогда. Ее нервы стонали от напряжения, дыхание было прерывистым. Она закрыла глаза, пытаясь обрести самообладание. Да, он может заставить ее хотеть его. Его прикосновения и поцелуи лишали ее разума. В его присутствии тело выходило из-под контроля. И это послужило еще одной причиной, чтобы его возненавидеть.
У Николая пересохло в горле. Он наблюдал за Эллой, борясь со своим восставшим либидо. Николай ощущал физическую боль. Ему хотелось опрокинуть ее на кровать и вонзиться в горячее, сладкое лоно ее миниатюрного тела. Сила его желания породила закравшееся в душу сомнение. Раньше он никогда не шел на поводу у эмоций, секс не волновал его, просто служил для удовлетворения физической потребности. Он избегал всяческих запутанных ситуаций и осложнений. Его мотивировала только работа и чувство мести. И больше ему ничего не было нужно. Ему бы и женщина никогда не потребовалась, будь на то его воля.
– Я ухожу, – равнодушно обронила она, борясь с собой из последних сил, чтобы сохранить остатки самообладания.
Николай вскочил с кровати и, заправляя рубашку в брюки, сказал:
– Я иду с тобой.
– Идете со мной куда? Что вы задумали?
– Хочу облегчить твой переезд в Лондон.
– Даже не думайте приближаться к моей семье, – яростно возразила Элла. – Вы для них чужой.
– Ну, я не долго таким останусь, – уверенно сказал Николай, надевая пиджак.
– Вы не знаете, что творите. Они совсем не глупы и никогда не поверят, что я тайно встречалась с мужчиной, – презрительно сказала она.
Николай приподнял черную бровь.
– Люди верят тому, чему хотят верить, и твоя семья с облегчением поверит в то, что ты снова начала жить.
Элла вздрогнула.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Я тоже не дурак. Ты женщина, а большинство женщин впечатлительны. Готов поспорить, что после смерти жениха ты дала клятву больше не влюбляться и отгородилась своей печалью от внешнего мира, – предположил Николай.
Побледнев как полотно, Элла бросила на него ненавидящий взгляд:
– Да как вы смеете впутывать в это Пола? Откуда вы вообще про него знаете?
– Я достаточно знаю про тебя, чтобы сделать пару выводов, – протяжно произнес Николай.
– Вы абсолютно не правы, – уверила его она. Элла говорила неправду, но она скорее бы умерла, чем призналась бы в том, что Николай прав.
Она действительно поклялась себе после смерти Пола, что никогда и ни с кем не будет больше встречаться. Ее горе было так велико, что она позволила ему заглушить все остальные чувства, включая здравый смысл. Последнее, что ей нужно, так это услышать от Николая Дракоса, что она играет драматическую роль королевы, жаждущей сочувствия и внимания.
– Вполне естественно, твои близкие обрадуются тому, что ты вновь обрела вкус жизни, и не обратят внимания на кое-какие неточности в нашем рассказе. Они непременно захотят реального развития событий, – заявил Николай с сардонической усмешкой. – Тебе остается лишь разыграть роль счастливицы, которая уезжает в Лондон, чтобы быть поближе к любимому.
Элла запаниковала. Как это разыгрывать счастье? Она не уверена, что знает, как это делается. Хотя в последние годы жизнь бросала ей много вызовов, и она научилась изображать улыбку ради спокойствия близких. Но сейчас ее больше всего нервировал переезд в Лондон к Николаю и незнакомое окружение там. А мысль об интимной близости с ним была просто невыносима. Тем не менее, если она не согласится на предложение Николая, ее семье грозит полное разорение. А после всего, что пришлось пережить и отцу, и бабушке, они вряд ли вынесут новый удар в их возрасте.
Три часа спустя Элла позволила Грамме увести себя на кухню, чтобы поболтать там наедине. Она неохотно покинула гостиную, давно служившую отцу кабинетом, поскольку надеялась подслушать разговор Николая с отцом. Голоса мужчин то затихали, то становились громче. Глубокий, увещевающий голос Николая перекрывал слова отца, что-то ему возражавшего в повышенном тоне.
– Я хочу, чтобы Элла была счастлива и не беспокоилась о благополучии своих домашних, – доказывал Николай.
Элла побледнела. Николай будет говорить правильные вещи с соответствующим выражением лица, с горечью размышляла она. Он был прирожденным лжецом и прекрасно владел ситуацией. Он схватывал нужную информацию буквально на лету. Николай приехал, когда они закончили ужинать, и присоединился к ним на чай с морковным кексом. Взяв Эллу за руку, он объявил, что они встречаются уже несколько месяцев, с того дня, когда они встретились на парковке. Он говорил так убедительно и красноречиво, что у Эллы почти не осталось сомнений в том, что скоро отец сдастся и примет списание долгов как данность.
– Знаешь, что меня больше всего удивило? Николай разительно отличается от Пола, – заметила Грамма, пока Элла загружала посудомойку. – Он настоящий мужчина.