- Не то хуже будет, - мрачно пригрозил третий, комодообразный. - Под колеса положим и газанем.
- Точно! Так и сделаем! - завизжали от восторга четвертый и пятый. - В блин раскатаем!
Шофер увидел приближающегося Константина. Пытался что-то сказать, но не смог - губы его тряслись.
- Дядя Федя, что тут у вас? - звонко спросил санитар, заходя за капот.
- А это еще что за Снегурочка? - уставился на него главарь. - Иди отсюда, пока фуфель не начистил! Чмо болотное.
- Ты пургу-то не гони, - спокойно отозвался Костя. - А за базар ответишь? Говноед сраный.
- Чего-о? - опешил хряк - Ну, братан, сейчас мы тебя мочить будем!
- Братья твои в крысятнике, - сказал Костя и, крутанув полиэтиленовым пакетом, обрушил все шесть пивных бутылок на голову хряка. Шесть - это много даже для такой крепкой тыквы. Отморозок рухнул на снег, как подкошенный. В то же мгновение левой рукой санитар нанес короткий удар снизу в нос стоявшей рядом "гиене". Что-то хрустнуло, и тот завизжал от боли. Константин, подхватив удобнее пакет с бутылочным стеклом, влепил им в лицо комодообразному. Тот остался на ногах, хотя и схватился за голову. Санитар носком ботинка ударил его по надкостнице. "Комод" вновь устоял. Очевидно, он был бесчувствен к боли. Двое оставшихся отморозков пытались поднять с земли "хряка". "Гиена" полз к скамейке.
- Да что ж ты за истукан такой? - подивился Константин и нанес удар туда, куда обычно бьют женщины, пытаясь избавиться от насильника. Но и это мало повлияло на комодообразного.
- Так, - произнес Костя, бросив бесполезный пакет с крошевом и пятясь к машине. - Дядя Федя, газуй, пора на процедуры!
Он на ходу запрыгнул через отрытую дверцу и "скорая" понеслась к больнице. В зеркальце Костя видел, как "комод" крутит головой, пытаясь, видимо, сообразить, в какой точке земного шара он находится?
- Ничего, - произнес санитар. - Кутузов тоже отступал, и не считал это зазорным. Пива вот только жаль. Что я ребятам скажу?
- Ловко ты их отделал, - сказал шофер. - Где научился?
- Нигде, - ответил Костя. - Я даже и спортом-то толком никогда не занимался. Просто иногда во мне проявляется страшная ярость, и я превращаюсь в зверя. Сам не пойму, как это происходит. Будто пелена перед глазами, а в сердце - лед.
- Они тебе этого не простят. Я таких знаю. Выслеживать будут. Ты теперь поосторожней ходи, оглядывайся.
- Пробьемся, дядя Федя. Где наша не пропадала?
- Наша-то везде "пропадала", сынок. Потому и живем под всякими подлецами. Но отпор давать надо. Хотя не всякий может. Иной в волки лезет, а хвост собачий. А у тебя зубы есть. Ты только кусай не всякого, разберись прежде.
- Хорошо, буду сначала принюхиваться, - кивнул Костя. - А кто у тебя в салоне?
- Старика везем. Сердце, - ответил шофер.
"Скорая" затормозила перед дежурным входом в приемный покой. Константин выскочил и открыл дверь в салон машины. Там на кушетке лежал ветхий старик, над которым "колдовал" врач "скорой" и медсестра. В уголке сидел еще один человек - лысоватый мужчина в очечках.
- Что у вас там за ор был? - бросил Косте врач и, не дожидаясь ответа, резко приказал: - Готовьте носилки, живо!
Через пару минут старичок уже лежал на подвижных носилках, его вкатили в приемный покой. Лысый мужчина в очках двинулся следом.
- Вы родственник? - спросил у него Костя.
- Сын, - как-то слишком уж горестно ответил тот.
Тем временем врач "скорой" вступил в перебранку с врачом приемного покоя.
- Оформляйте бумаги, - говорил первый.
- Не могу, - отвечал второй, - моя смена закончилась.
- А где дежурный?
- А хрен его знает. Ушел куда-то.
- Ждать некогда. Принимайте больного!
- Примем, не волнуйтесь, - и сдавший смену рассеянно посмотрел в сторону, словно его здесь и вовсе не было.
У врача "скорой" запищала рация, раздался трескучий голос:
- Пятнадцатая? Записывайте адрес, срочный вызов: улица Уральская…
- Подожди, - бросил тот в ответ. - Записывать нечем.
Он похлопал себя по карманам, посмотрел на Костю:
- Дай ручку!
- Нету.
- Б-бар-рдак! - с раздражением проговорил врач "скорой". - Гиппократ бы уже давно повесился!
Старик начал хрипеть на носилках, глаза его стали закатываться. Рация продолжала трещать, оба врача вновь принялись ругаться, мужчина в очках уныло глядел на падающий снег. Костя развернул носилки и стремительно покатил их по коридору. Но на него, кажется, никто даже не обратил внимания. Старик чуть приподнял голову, взгляд его стал немного осмысленным.
- Сынок, ты кто? - прохрипел он.
- Архангел Константин, - ответил тот. - Лежи, лежи, дедуля, сейчас мы тебя вытащим.
Проезжая мимо закутка, Костя пихнул ногой дверь и крикнул:
- Катька, давай за мной, быстро! Мне помощь нужна!
Через пару минут он подкатил носилки к палате реанимации. Включил свет. Следом за ним, запыхавшись, влетели Катя и Митя.
- Ну ты и носишься! - сказал толстый Митя. - Прямо гонки по Формуле-1 с носилками. А пиво взял?
- Какое к черту пиво! Тут дед загибается! Катя, подключай его к приборам. Митя, перекладываем его на стол. Давай, на счет: раз-два-три.
Взяв старика за плечи и ноги, они переложили его на операционный стол. Катерина стала включать укрепленные на стене приборы. Замигали световые линии и лампочки. Запиликала аппаратура. Медсестра быстро и уверенно ввела старику в вену капельницу.
- Ну вы просто оба с ума сошли, - тихо произнес Митя. - Американской "Скорой помощи" насмотрелись. Кто это хоть, Костя?
- Больной, - коротко отозвался тот. - Позови лучше реаниматора.
- А чего его звать? - хмыкнул Митя. - Петр Петрович уже второй час за стенкой возится, там двое с ножевыми ранами. Все равно не придет, занят.
В это время Петр Петрович сам появился в дверях, похожий на Дракулу: его зеленый халат, резиновые перчатки и марлевая повязка под подбородком были все в крови. На лбу блестели капли пота.
- Чего тут у вас? - спросил он.
- Со "скорой". Сердце, - пояснил Костя.
Петр Петрович подошел ближе, взглянул на приборы, на старика. Ему хватило несколько секунд, чтобы сделать вывод:
- Еще пятнадцать минут подождать сможет. А я не могу разорваться! У меня там уже полтора трупа! И вообще, какого хрена его сюда притащили? Других больниц, что ли, нету? Почему всех - к нам?
- В ближайшей больнице второй день света нет, там с подстанцией что-то, - проявил осведомленность Костя.
- Везите к Чубайсу, - усмехнулся врач.
- Петр Петрович, у него жуткая аритмия, что с ним делать-то?
- Не знаю! - выкрикнул тот и хлопнул дверью.
Митя тронул Костю за плечо:
- Подождем минут пятнадцать, сказал ведь. И вообще, это не наша забота. Мы всего лишь санитары. Ты и так сделал достаточно, сюда его прикатил. Вот Петр Петрович освободится, тогда…
- Тогда поздно будет! - резко оборвал его Костя. - Коньки отбросит.
Старик вновь стал хрипеть, голова его дернулась, вывернулась набок. Костя приложил два пальца к шейной артерии.
- А пульс-то уже не слышен. Вот дьявольщина! Кать, где здесь дефибриллятор?
- Вон, в углу на столике. Ты что, хочешь подключить его?
- Ничего другого не остается. Митька, делай ему пока массаж сердца!
Толстый санитар попятился в сторону двери. Да и Катя отступила от операционного стола в угол.
- Стоять! - прикрикнул на них Костя. - Делайте, что я вам говорю.
Он начал распутывать провода дефибриллятора, ведущие к электродам. Движения его были быстрые и точные.
- Я не могу, - сказала Катя испуганно. - Знаешь, сколько там вольт?
- Знаю, знаю. Помогай. А ты чего стоишь?! Я тебе, кажется, массаж приказал делать!
- Костя, я ведь ему ребра поломаю, - растерянно ответил Митя. - Ты погляди на него - к нему прикоснуться страшно, того и гляди в прах рассыпется.
- Прах будет, если ты сию же секунду не начнешь делать массаж. Причем твой прах, это я тебе обещаю.
- А ребра? Мне за сломанные ребра - тюрьма. И тебе, кстати, тоже. И Катьке.
- Заткнись. Все беру на себя. Скажете потом на суде, что выполняли мои приказания под дулом скальпеля.
- А… ладно! Черт с тобой, псих ты этакий, - Митя засучил рукава халата и склонился над стариком, стал интенсивно массировать его грудную клетку. Он вошел в раж и навалился на деда всей массой.
- Сердце не заводится, - сказала Катя, глядя на приборы.
- Подключай дефибриллятор, - произнес Костя, смазывая электроды. - Сейчас шарахнем.
- Убьем ведь, - жалобно ответила медсестра, готовая расплакаться.
- Ни хрена, это последний шанс. Митька, отойди!
Константин положил электроды на желтую цыплячью грудь деда. Не слишком умело перекрестился.
- Ты вообще-то хоть раз в жизни это делал? - тихо спросил Митя.
- Всегда что-то делается в жизни в первый раз. Так, Катя? Сначала больно, потом приятно.
- Он еще шутит! - откликнулась медсестра.
- Поехали! - сказал Костя, с лица которого стал катиться пот, и дал первый разряд.
Старика подбросило со стола, словно он захотел немедленно вскочить и убежать. Но глаза его при этом были неподвижны. На пиликающем кардиографе шла прямая линия. Митя тяжело дышал, Катя выглядела белее своего халата.
- Еще раз, - пробормотал Костя, не отнимая электродов от груди деда и давая второй разряд, более сильный.
И вновь старик подпрыгнул на столе, еще выше прежнего. Но должного эффекта не было.
- Ты у меня заведешься, ты у меня летать научишься, - со злостью проговорил Константин.