Все молодые семьи счастливы одинаково - поцелуи, объятия, походы в театр, рождение первенца. А вот несчастья разнообразны до непредсказуемости. Искреннее чувство любви, физическая близость и одновременно предательство, обман и измена во имя родного человека. Знакомо? Наверняка! Но вот расплата у каждого своя.
Содержание:
Глава первая - "Архангел Константин" приходит на помощь 1
Глава вторая - Победителей не судят, но… любят 3
Глава третья - Почти семейные разборки 5
Глава четвертая - Дела медицинские… 6
Глава пятая - Сделай мне ребенка! 8
Глава шестая - Прошлое возвращается 10
Глава седьмая - Крутые парни 12
Глава восьмая - В поисках выхода 14
Глава девятая - Встреча бабушек без смертельного исхода 16
Глава десятая - Основной вопрос интеллигенции 17
Глава одиннадцатая - Пути и перепутья 19
Глава двенадцатая - Еще раз об основном вопросе… 21
Глава тринадцатая - Художники, врачи и шпионы 23
Глава четырнадцатая - Стремление в обетованную землю 25
Глава пятнадцатая - Скоротечный брак 27
Глава шестнадцатая - История рода 29
Глава семнадцатая - Муки любви и ревности 31
Глава восемнадцатая - Превратности судьбы 33
Глава девятнадцатая - У кошек коготки острые… 35
Глава двадцатая - Две подруги 37
Глава двадцать первая - Немецкий жених 39
Глава двадцать вторая - Делаем третьего? 41
Глава двадцать третья - Фантазии и реальность 42
Глава двадцать четвертая - Игры с компьютером и в жизни 44
Глава двадцать пятая - Ловкачи всюду найдутся 46
Глава двадцать шестая - Выход на финишную прямую 48
Глава двадцать седьмая - Запасная голова в тумбочке 50
Глава двадцать восьмая - Страсти накаляются 52
Глава двадцать девятая - Странные и чудесные столпотворения 54
Глава тридцатая - В ожидании невозможного 56
Эпилог 58
Эдуард Резник, Александр Трапезников
Подари мне жизнь
Глава первая
"Архангел Константин" приходит на помощь
Санитары тоже люди. Как, впрочем, бомжи и олигархи, клоуны и депутаты, мошенники и прокуроры. Ничто человеческое не чуждо даже последней скотине на земле, если она имеет мысли и душу, где как в ядерном реакторе идут непрерывные цепные реакции самоуничтожения или самоочищения. Рано или поздно происходит взрыв, способный либо погубить вокруг все живое, либо, напротив, подарить жизнь. А подарить жизнь гораздо труднее, чем отнять ее. Сделать это может далеко не каждый…
В больничном закутке санитары пили пиво. Было их трое да еще смазливая медсестра с длинными ногами, которые неизменно поднимали давление у больных гипертоников. Часы показывали полночь. За окном шел снег. Один из санитаров лениво перебирал струны гитары и монотонно бубнил напевчик из "Фабрики звезд":
- …круто ты попал на Ти-Ви… ты звезда… ты звезда… давай народ удиви…
И так без конца, других слов он просто не помнил.
- Костя, кончай нудеть! - сказал санитар-толстяк и громко зевнул: - Ты не на Ти-Ви попал, а к негру в попу в виде клизмы. Зарплату нам и в этом месяце задержат. Нет, уйду работать в другое место.
Костя отложил гитару.
- Куда, Митенька? - спросил он. - Всюду ты будешь той же самой клизмой, поскольку ни образования, ни богатого дядюшки во Флориде. Вон, Катька хоть может на панель пойти, у нее ноги сто восемьдесят сантиметров, прямо из шеи растут, а ты? Впрочем, ежели тебе в гей-клуб податься…
Толстяк бросил в него жестяную пробку. Третий санитар, длинный и тощий, открыл последнюю бутылку пива. Медсестра пересела на колени к Косте, обвила рукой его шею.
- А ты мои ноги измерял? - воркуя, спросила она.
- У меня глазомер хороший, - отозвался тот.
- А что еще у тебя хорошенького имеется? Печень, почки в порядке? Давай я тебя обследую.
- Ага, в реанимационном кабинете, - усмехнулся Митя. - Он сейчас как раз пустует.
- Кать, отстань! - сказал Костя. - У тебя ведь муж есть.
- Муж… объелся груш с макаронами, - ответила Катя, теребя и лохматя его волосы. - Я, Костик, тебя люблю. Ты у нас такой умный, красивый, целеустремленный. Врачом хочешь стать, в медицинский готовишься, не то что эти олухи! Так и будут жмуриков таскать, пока сами на носилки не улягутся. А в тебе есть нечто… сумасшедшее!
- Сказанула! - произнес третий санитар. - К психу на колени села.
- Вы не понимаете, - откликнулась медсестра. - Мужчина должен быть немножечко безумен, только тогда он способен достичь высот. Он должен совершать самые невероятные поступки… Поражать. А трезвый, холодный, расчетливый ум - это лишь заливное к рыбе. Да еще без соли. И перца.
- Какой-то гастрономический подход к мужскому полу, - пожал плечами Митя. - Ты еще корицы с базиликом добавь, тогда идеальный портрет выйдет.
- Мужчина двадцать первого века, весь в петрушке, лавре и других специях! Эх, Катя, многих ты, видно, за свою короткую жизнь съела. Вот только Костю не трожь.
- Я не вкусный, - согласился тот. - А насчет трезвости ты права: пиво закончилось катастрофически быстро. Не пора ли сходить?
Он легко приподнял Катю и пересадил ее со своих коленей на потертый кожаный диванчик. Медсестра обиженно надула губки.
- Метнем жребий? - предложил Митя.
- Да ладно, я сам слетаю, проветрюсь, - ответил Костя и сладко потянулся. - А то засыпать начинаю.
Он собрал со стола деньги, сунул их в карман белого халата и перешагнул через длинные ноги медсестры, загораживающие проход.
- Отрезать их тебе, что ли? - пробормотал он. - Запнуться можно и сломать голову.
- А ты запнись, запнись! - подразнила его медсестра. - А голову тебе мы починим. Вправим вывих.
- Не сомневаюсь, - сказал Костя и вышел из закутка.
Он прошел пустынными коридорами в зал приемного покоя, который был не слишком ярко освещен в ночное время, кивнул охраннику в черной форме с табличкой "секьюрити" на груди.
- За пивом? - оживился тот. - Купи мне сигарет.
- Курить вредно, - ответил Костя. - Я тебе лучше чупа-чупс принесу. Или морковки.
Выскочив за широкую стеклянную дверь, он на мгновение замер, подставив лицо крупным хлопьям снега и раскинув руки, будто собирался охватить всю эту звездную ночь и лежащую перед ним площадь. Блестели в лунном свете стекла домов, трамвайные рельсы, верхушки деревьев. Искрилось вокруг все, словно пронизанное электрическими разрядами.
- Здорово-то как! - тихо проговорил Костя и, нисколько не ощущая холода, побежал через безлюдную площадь к одинокой палатке. Дремавшая продавщица открыла на торопливый стук окошко.
- Люся, дай мне шесть "Балтики" номер девять и пачку "JIM", - попросил Костя, а в это время позади него продребезжал и остановился, очевидно, последний трамвай. Судя по голосам, из него высыпала изрядно подвыпившая компания. Тотчас же загорланили песню. Но санитар даже не обернулся.
- Ишь, опять козлы эти приехали! - произнесла Люся, выглядывая из окошка.
- Крутые? - спросил Константин.
- Отморозки, - ответила продавщица, махнув рукой. - Надо палатку закрывать, а то разнесут вдребезги.
Она быстро выставила на прилавок пиво и заперла окошко. Санитар убрал бутылки в полиэтиленовую сумку, сунул сигареты в карман и посмотрел на площадь. Трамвай уже укатил дальше, а на остановке теперь куражилась компания из пяти человек. Были они лохматые, меховые, похожие на каких-то диких зверей. Один из них повалил урну и закатил ее на рельсы. Другой пытался вырвать из земли скамейку. Трое остальных орали на манер "Тату":
- Нас не догонишь! Нас не догонишь! Нас не догонишь!
- Да на хрена вы кому сдались - догонять вас, - пробормотал себе под нос санитар. - К финишу все равно не доползете…
В это время на площадь выскочила машина "скорой помощи" с проблесковым маячком. Она затормозила перед проездом к больнице, поскольку пьяная компания оказалась как раз на пути. Отморозки загородили дорогу, один из них даже лег ничком на капот, раскинув руки. Его приятели стали дергать дверцы "скорой". Костя, подхватив сумку с бутылками, пошел к месту действия. Глаза его стали сужаться от злости. Он чувствовал, как в нем растет, зреет, наливается бешенство. Внутри было холодно и противно. Между тем шофер "скорой" пытался урезонить отморозков.
- Ребята, ну куда вы лезете? - говорил он, опустив ветровое стекло. - Дайте проехать-то, у меня больной в машине загинается!
- И я больной! И мне плохо! - орал самый главный из придурков, похожий на щетинистого хряка. - А ну вытряхивайся! Я сам твою колымагу поведу! Нам тут недалеко - два квартала!
- Не боись, потом на место пригоним! - хохотал другой, с мордой гиены. - Дай покататься-то!