Он лег рядом и прижался ко мне. По телу стало расплываться приятное тепло. Мы обнялись, и на какой-то миг все страхи отступили. Из близости робко рождалось желание. Оно нарастало, набегая мягкими волнами, учащало биение сердца, слетало стонами с губ. Чувства обострялись, подступал шторм. Неужели, сейчас это повторится? Я порывисто обняла Макса за плечи. Зачем? Почему? Но это снова пришло. И на самом пике удовольствия на меня обрушилась снежная лавина ненависти. Перед глазами повис матовый экран, сквозь который пробивалась лишь одна единственная мысль - пусть он умрет. Минуту или две наш парадоксальный тандем был неразделим - его радость обладания и грех моих черных мыслей затянулись узлом. А когда страсть и желание уступили место расслаблению, зло стало вытекать из моих глаз горячими слезами. Я спрятала мокрое лицо среди подушек и, зажав зубами вышивку наволочки, молча дрожала.
- Почему ты плачешь, когда тебе бывает хорошо? - Макс разгреб рукой мои волосы.
- Не знаю, - я повернулась и посмотрела на него. Как я могла только что испытывать к нему такую ненависть? Ведь я его люблю.
- А вдруг сегодня нам удалось? - прошептал он, целуя меня в ладонь. - Как тебе кажется?
- Я иду завтра к одному врачу. Говорят, что он определяет причины. Может быть, хоть он объяснит мне, почему у нас нет детей.
- Будем надеяться. Только ты не переживай, - Макс улыбнулся мне в темноте. - А теперь давай спать…
Услышав его мерное дыхание, я закрыла глаза. Сон подарил мне покой.
* 6 *
На город опустилась плачущая холодным ливнем ночь. Содрогаясь в приступах грома, майская гроза швыряла в сторону севера изломы молний. Непогода буйствовала и сбивала с толку тех, кто привык ждать тепла. А ветер, гудя вентиляционными коробами, перебуторил толстую колоду человеческих судеб и вытащил из нее четыре карты. Две дамы и два короля разных мастей прислонились своими атласными лицами к потокам воздуха и прошептали слова, продиктованные сердцем.
К утру, восточная сторона неба просветлела, выпустив на волю окровавленное солнце, а оно, подгоняемое молитвами и мыслями, заторопилось и полетело в сторону запада. На место слабого дня заступил вечер, пригласив за собой морось и переливающиеся огни витрин.
* 7 *
Я заметила Алекса еще издали - неизменный мешковатый костюм цвета земли, делал его похожим на заблудившегося в мегаполисе медведя.
- Борода тебе к лицу, - я провела пальцем по его клочкастой щетине. - Ты совсем не изменился.
- Ты тоже, - он увернулся от моего прикосновения. - Давно ждешь?
- Нет. Только пришла.
Прислонясь к стволу аляповатого вяза, я спряталась от редких капель. Мы смотрели друг на друга и никак не могли начать разговор, чувствуя шлейф неловкости от нашего недолговечного романа. Почему нельзя просто оставаться друзьями? Мне это было непонятно. Но слова Алекса о том, что, однажды встав на путь близости, уже никогда нельзя будет общаться духовно, еще звучали у меня в ушах. Алекс, Алекс, как ты любишь все усложнять.
- Так с какой писательницей ты хотел меня познакомить?
- Что? - он вздрогнул, видимо вернувшись к реальности из своих фантазий. - Да… Знаешь, она так же как и ты окрылена идеей вечной любви. Мне это претит. Мысли о потерявшихся половинках…
- Ты непоколебим…
- Конечно. Ну так вот. Она написала книгу… Я не стал ее тебе приносить - захочешь, купишь сама. Понимаешь, в этом тексте она рассказала о своем опыте воспоминаний. И все ее рассуждения мне так напомнили твои слова, что я не мог не провести параллели.
- Думаешь, что там есть ответ на мой извечный вопрос? - я грустно улыбнулась.
- Возможно. Тебе стоит пообщаться с ней. Я только для этого и пришел, - он взглянул на часы, едва державшиеся на потертом кожаном ремешке. - Анн сейчас подойдет. Встречу отменили, но я устроил так, чтобы она с тобой поговорила.
- И почему же она согласилась? - я удивленно взглянула на Алекса. - Что ты такого наболтал ей обо мне?
- Только обмолвился, что ты тоже многое помнишь. И потом, я не сказал тебе еще кое-что…
- О чем ты?
- Те картинки прошлого, которые ты видела. Они отпечатались в моей памяти. Удивительно, но многие из них странным образом похожи на те, что она описала в своей книге.
- Как это может быть? - я приподняла ворот куртки, спасаясь от усилившегося ветра.
- Еще одно доказательство того, что иногда можно встретить самого себя… Ладно, вот она идет. Пойдем, я вас познакомлю.
Мы пошли навстречу женщине в длинном сливочно-кремовом плаще, которая пересекала разбитые трамвайные пути. Что-то в ее внешности показалось мне знакомым. Обменявшись с ней приветствиями, Алекс суетливо сказал:
- Анн, я вас оставлю. Мне уже пора бежать, а вы, я думаю, найдете много общих тем для разговора…
После того, как он ушел, оставив нас возле хлюпающего тента открытой веранды, Анн кивнула в сторону стеклянной двери:
- Пойдемте, посидим в этом кафе. В такие пасмурные дни не стоит оставлять слова на ветру.
Мы зашли в пропахшее шоколадом тепло. Я давно не была здесь, и ремонт, украсивший стены кофейни немного выпуклыми палевыми цветами, стал для меня неожиданностью. Под протяжный стон блюза мы заняли столик возле прозрачной стены, за которой виднелась акварель парковых деревьев.
- Неплохой вид, - Анн сбросила сырой плащ на треногу вешалки.
- Да, мне нравится это кафе. Когда-то это было наше с Алексом любимое место.
Я не знала, с чего начать беседу, и чтобы как-то скрыть неловкость, зашуршала желтовато-дынными страницами меню.
- Что-нибудь выбрали? - сутулый парень с глазами коалы, вытащил из кармана блокнот.
Я выпалила первое, что пришло на ум:
- Да, мне, пожалуйста, кофе с корицей и гранатовым сиропом.
- А я, наверное, выпью горячего чая с мятой.
Анн посмотрела вслед прихрамывающему официанту, и достала из сумочки картонный прямоугольник сигарилльной пачки:
- Мне всегда очень зябко. Даже в жару.
- Почему? - удивилась я.
- Это оттого что однажды я умерла, замерзнув от холода.
- Вы верите в перерождения?
- А вы разве нет? - она как-то грустно улыбнулась.
На миг мне показалось, что пространство вокруг нас стало плотнее. Анн… Она совсем не стесняется говорить о мире, в котором живет. Спокойно признается, что помнит прошлые жизни… У нее хватает на это смелости, как и у Алекса. А я так не могу - меня поцарапала легкая зависть. В отличие от нее, я никогда не разрешала легализоваться своей вере. Всегда считала себя балансирующей на грани безумия… Теряла силы и не могла принять происходящее. Нет… Конечно… Я тоже верю в реальность реинкарнаций, многое помню, иногда вижу картины. Но все это дается мне с такой мучительной болью, что нередко я насильно лишаю себя внутреннего зрения и искусственно становлюсь такой же как все. А потом… Когда в очередной раз действительность кидает меня в разочарование, я снова возвращаюсь в свои сны и из последних сил утешаюсь воспоминаниями. А Анн? Откуда же она черпает энергию для того, чтобы жить одновременно по обе стороны реальности? Занервничав, я стала складывать ромбом бумажную салфетку:
- Я не часто решаюсь говорить на подобные темы. Люди к таким признаниям относятся, как к болезни, считают веру в многомерное прошлое чем-то несерьезным. Хотя на самом-то деле очень многим кажется, что одна жизнь им слишком тесна.
Анн вытянула из серебра обертки бурую сигариллу и, щелкнув зажигалкой, прикурила:
- Вы напрасно скрываете свои знания. Они могли бы пригодиться многим людям. Как это говорилось в какой-то дальневосточной притче? Бабочке не стоит забираться обратно в кокон. Лучше рассказать окружающим о возможности полета.
- Боюсь, что у меня нет на это сил, - я посмотрела на извивающийся ступенями дым. - Кажется, я устала ждать.
- Любви?
- Да. Но это всего лишь слово. А речь ведь идет о гораздо большем, - я отпила глоток своего кофе, пряно пахнущего корицей. - Алекс сейчас бы меня раскритиковал. Разговоры о поиске вечной любви приводят его в негодование.
Она вспыхнула взглядом:
- Не всем дано понять, что у некоторых любовь спрятана за иконами.
Мне показалось, что Анн знает обо мне гораздо больше меня самой. На минуту мне стало страшно.
- Он говорил, что вы написали книгу. Где ее можно купить?
- Я вам ее сейчас подарю, - она перестала курить и вытащила из сумки синий томик. - Вот, возьмите. У некоторых она исполняет желания. Надеюсь, что вам повезет.
Исполняет желания? Мне вдруг отчаянно захотелось в это поверить. Но почему только у некоторых? И что нужно сделать, чтобы попасть в этот круг умеющих оживлять мечту? Я не произнесла ни слова и только молча разглядывала синеву лежавшего передо мной переплета. Однако Анн, должно быть, приняв мое молчание за скептицизм, проговорила:
- Иногда людям не хватает до счастья каких-то полшага. Кажется, именно в этих случаях мои произведения оказываются способны им помочь.
- А если надо больше, чем полшага? Если километры? - у меня заколотилось сердце.
- Я думаю, ваши полшага приведут к новой дороге, - она пристально посмотрела в глубину черной аллеи. - Знаете, что. Давайте сделаем так. Если вы поймете, что слова любовь бывает недостаточно для описания мечты, чиркните мне несколько слов. Вот, я написала здесь внизу адрес. И тогда я расскажу вам, как сделать еще один шаг.
- Вы всем помогаете его сделать?
- Нет.
- А почему же именно для меня вы решили сделать исключение?
Анн провела пальцем по шероховатой обложке:
- Существует такое поверье. Если человек, взглянув в глаза прохожему, понимает, что встретил себя, он не должен проходить мимо.