- Ладно, - сказал Грант. Вид у него был такой, будто он сам не был уверен, что не сошел с ума, как будто до сих пор он удивлялся услышанными из своего же рта словами. - Завтра все завершим. Я дам телеграмму своему юристу в Нью-Йорке.
Бонхэм вытянулся во весь свой рост, лицо у него пылало восторгом.
- Но этого мало. Ты получишь больше! Сделать такую вещь! Слушай. Я хочу, чтобы ты, во-первых, уже сейчас знал, что когда мы предпримем первое плавание, то приглашаю вас с Лаки. Моими гостями. Тебе это не будет стоит и цента. - Он поднял руку, чтобы Грант не перебивал. - Больше того. Я хочу, чтобы ты принял десять процентов акций нашей компании. Я уверен, что сумею убедить Орлоффски дать тебе пять из его сорока девяти процентов, и дам пять своих. Но если Орлоффски не даст, я сам дам тебе все десять. У меня самого сейчас только двадцать девять процентов, потому что двадцать моих записаны на жену. На Летту.
- Зачем ты это сделал? - с любопытством спросил Грант.
- А, налоги. И подобное дерьмо. Но я хочу, чтобы и она чувствовала свое участие в деле, что она с нами. - Грант не мог удержаться, чтобы не вспомнить о том, что Летта рассказывала Лаки об их сексуальной жизни. Он очень старался не опускать глаза, не отводить взгляда. - Но все это побоку, я хочу, чтобы ты принял десять процентов.
Грант поднял руку и ощутил, что глупо ухмыляется, что он смущен. Он долго смотрел на море сквозь большую дверь, где дождь уже прекратился, проглянуло солнце, и от этого в баре стало еще темнее. Тропическая Ямайка, Карибское море, странный, старый, шикарный отель, и он дает взаймы почти пять тысяч долларов профессиональному ныряльщику и бывшему профессиональному моряку. Чтобы спасти корабль.
- Мне все равно. Я рад принять приглашение в первое плавание от имени Лаки и себя.
- Но ты должен принять десять процентов, - настаивал Бонхэм. - Это не какая-то дерьмовая сделка, понимаешь. Мы заработаем. - Здесь он замолчал и подозрительно осмотрел пустой бар. - Слушай. Я еще кое-что тебе расскажу. - Он снова осмотрелся. Никого, только Сэм полирует стаканы в другом конце бара. Но Бонхэм все равно заговорил шепотом. - Как бы ты посмотрел на участие в спасательной операции со мной? Половина на половину.
- Где? - спросил Грант.
- Там, в Ганадо Бей. Я обнаружил место кораблекрушения. Несколько дней тому назад. Сразу как вы улетели. В день, когда сам улетал.
- Ты о чем, какое-то сокровище?
- Не-а, - презрительно ответил Бонхэм. - Никто и никогда не находил таких "сокровищ", кроме Тедди Такера. Медные пушки. Бронзовые пушки. Их двенадцать. Валяются на песке точно по контуру корабля. Я их видел.
- Где?
- На западном конце глубокого рифа, где ты нырял, за Га-Бей. Тыщу раз там плавал. Единственное, что можно предположить, это что течение снесло песок, который их покрывал. Бронзовые пушки середины восемнадцатого века.
- Но что если их снова занесет?
- Так тем лучше, - ухмыльнулся Бонхэм. - Тогда никто не найдет. Да там и глубоко. Кроме меня, там никто не ныряет.
- Они чего-нибудь стоят?
- Черт, одна бронза должна стоит шесть, восемь кусков. А как реликвии, может, еще больше. Мы разделим. Половина на половину. Только ты и я.
Грант ощутил легкую хитрость. Слишком уж все хорошо.
- Во сколько это мне обойдется?
- Ни гроша. О, нам, наверное, придется нанять судно с достаточно мощной лебедкой, чтобы их вытащить, но это чепуха. И они просто лежат на песке. Если их занесет, мы просто откопаем. Теперь я знаю, где они.
- Когда мы это сделаем?
- Когда скажешь. Мне теперь нечего делать до тех пор, пока шхуна не выйдет из дока. Мы могли бы сейчас это сделать, на этой неделе. На следующей.
- Сколько времени понадобится?
- О, неделю. Может, две. Не больше. Видишь ли, законы о найденном имуществ пошти што визде, вот так, чтобы правительство того места, где найдено, брало себе кусок. Половину. Обычно. Но мы б могли это запрятать, подождать, пока выйдет шхуна, отвезти в Мексику или в Штаты и продать на черном рынке. Дерьмо, а музеи все время покупают такое барахло на черном рынке.
- Я не хочу, чтоб меня поймали на нарушении законов, - сказал Грант.
Бонхэм пожал плечами.
- Тогда заявим. Мне плевать.
Грант думал.
- Ну, может, это сойдется с нашими планами, - наконец сказал он. - Мы думаем провести неделю-другую у Эвелин де Блистейн до возвращения домой.
- Да ну? - сказал Бонхэм. Вид у него был удивленный.
- Да. Почему же нет? - возразил Грант.
Бонхэм виновато покачал головой.
- Ни почему. А миссис Эбернати еще там? - добавил он.
- Да, в этом-то и дело. Слушай, - сказал Грант, чтобы сменить тему. - Почему же ты не вытащил пушки, чтобы заплатить за шхуну?
- Именно это я пытался сделать, - ответил Бонхэм, - пока не появился ты со своими деньгами, Черт, ты бы даже мог вернуть себе мой долг. Не сомневаюсь, если мы объявим властям.
- Я бы этого хотел, - задумчиво проговорил Грант.
- О'кей, заделаем.
- Это мысль. Просто ради опыта, если не для чего иного. - И вдруг сердце у него подскочило и упало. Черт, ну вот, он опять залез еще глубже в это проклятое, чертово подводное плавание.
- Это в порядке опыта, - ухмыльнулся Бонхэм.
- И ты сделал это ради меня? Просто, чтоб дать мне половину?
- Почему же нет? Ты будешь работать. Половину. А это тяжело. И ты вкладываешь деньги, чтобы шхуна вышла, не так ли? - Бонхэм снова выпрямился. В двери появилась Лаки. - Но никому ни слова об этой операции. Даже Лаки. Не сейчас. - Они выпили еще по два раза, пока разговаривали, и Бонхэм смотрел на бар. - Э… у тебя хватит наличных заплатить за мое питье?
- Конечно. Я просто распишусь за него, - сказал Грант.
- Тогда до завтра. Хелло, миссис Грант, - вежливо произнес Бонхэм и приподнял белую капитанскую фуражку.
- Зачем он приходил? - спросила Лаки после его ухода. - Ни за чем хорошим, держу пари.
- Ничего, - ответил Грант. - Ничего особенного. - Но ложь ей вызвала неприятный привкус во рту. Так что позднее, за ужином, он ей рассказал обо всем, кроме спасательных работ. Ясно, что он рассказал ей о займе. Она спокойно выслушала. В этот вечер они ужинали одни. Одни? С Дугом, Рене, Лизой и француженкой Дуга. Но Бонхэма не было с ними, вот Лаки и казалось, что они одни.
Но Рене поднял вопрос о займе еще до того, как Лаки сумела что-нибудь сказать.
- Ты проста дашь их он? От так от? Ни гараний, ничто?
- Ну, нет. Не знаю. Может. Я имею в виду, я ничего не понимаю в банковских делах, интересах и прочей белиберде.
- Ну, не, слушать! Ронни, друг мой, ета сумасшествия, не? - сказал Рене. Затем он пожал плечами. - Ничего сибе. Ета ни бизнес. Не беспокоиться. Я пагаварить с он завтра. Ты завтра идти его встречать, а? Ета Бонхэм?
- Ну, да, Мне надо дать телеграмму в Нью-Йорк.
- Хокей. Я идти с тобой. Мы пагаварить.
- О'кей, Рене. Но он хочет, чтобы я принял десять процентов акций компании, знаешь ли.
- Ета другой. Ета хокей. Хорошо. Но ета не гарантия. Мы пагаварить с он.
Грант не ожидал такой быстрой и воинственной - если не воинственной, то агрессивной, - он не ожидал такой быстрой и агрессивной реакции от Рене. И он ожидал, что Лаки рассердится. Она не рассердилась. Она всегда считала, что сделанное - это сделанное, нравится оно тебе или не слишком, хорошо ли, плохо ли, но сделано, это факт, так она думала и об этом. Кроме того, это его деньги, он имеет право тратить их, как хочет.
- Может, я ошибалась в Бонхэме, - сказала она. - Я не знаю. Я ведь руководствуюсь чутьем. И фактом, что я ему не нравлюсь. Но я уверена, что он честен.
- Есть не вопроса честность, - возразил Рене. - Ета вопроса гарантия.
- Почему ты ему не нравишься? - спросила Лиза.
Лаки пожала плечами. Рене ответил:
- Возможна, ета потому, што бояться, што ты украсть у ниво Ронни? - ухмыльнулся он.
- Украсть его! - воскликнула Лаки. - Как это можно сделать? Я уже его получила. Я его жена!
Рене пожал плечами.
- Ета просто идея.
Лаки шаловливо пожала плечами.
- Ну, у меня есть кое-что, чего хочет Рон. Нечто, в чем он нуждается. И я, черт подери, точно знаю, что у Бонхэма ничего такого нет.
Все рассмеялись, Теперь и блондинка-француженка, несмотря на свою природную холодность, начала принимать Лаки. Нет, вовсе не долг был причиной их ссоры (хотя у него и впрямь не было таких денег, чтобы делиться), неприятности возникли следующим вечером, и их вызвали такие нелепые вещи, думал он позднее, и она тоже думала, что вся эта сцена была абсолютно глупой.
Но до того, как это произошло вечером, утром Грант и Рене повстречались с Бонхэмом.
Телеграмма Гранта ушла, и в ответ на нее деньги должны были перевести телеграфом на следующий день, к тому времени, когда в отеле появился Бонхэм. Море еще волновалось, хотя шторм и спадал, но они все равно не пыряли. Рене взял быка за рога, как только велел Сэму подать выпить.
- Как ета все делается, ета ваш компания?
Бонхэм объяснил.
- Ета Файнер, у он два процент, да? И он займ, ета за компания? Или за сам шхуна?
- В счет компании. Но, конечно, шхуна принадлежит компании.
- О, шери, канешна. Но шхуна чистый, не? Бон! Не хочу кибиц, не лезть в чужое дело. Но я юриста, защитника Ронни, ай? Хокей? Хокей! Чиво он хотит, ета, он хотит под заклад сама шхуна. Не компаний, а? Хокей?
Бонхэм потер подбородок, почесал щеку.
- Да. Да, о'кей. Если вы хотите. Но я не понимаю, что…
Рене выбросил вверх руку.