– Можете не называть меня миссис, моя дорогая. Моя семья называет меня просто Перси.
В общении с Винченцо она никогда не предлагала ему опустить слово "миссис", и для него стало новостью – оказывается, семья называла пожилую женщину Перси. Винченцо думал – Франка называет ее так потому, что ей тяжело выговорить слово "миссис".
– Спасибо, Перси. И пожалуйста, зовите меня Одри.
– Как скажешь, дорогая.
Няня улыбнулась Одри, чем еще больше шокировала Винченцо.
Винченцо повторил вопрос:
– Мой племянник проснулся?
– Он еще поспит, если я знаю малыша, – сказала миссис Перси, обращаясь к Одри. – Мы стараемся придерживаться такого расписания, чтобы по ночам он спал, бедное дитя.
– Он потерял свою мать, и это должно было стать для него ударом. – Это прозвучало скорее как вопрос, чем утверждение.
– Думаю, эта женщина даже забыла о своем материнстве, – не скрывая неодобрения, произнесла миссис Перси.
Возможно, она и права, но лояльность по отношению к семье заставила Винченцо холодно сказать:
– Вы не в том положении, чтобы делать такие утверждения, миссис Перси.
– Разве я не права, мистер Томази? Я ведь далеко не юная девочка. – Няня покачала головой. – Вряд ли я согласилась бы работать на семью, не проведи своего собственного расследования, где мне предстоит работать!
Винченцо невольно взглянул на Одри. Ее шоколадные глаза блестели. "Что ж, – словно говорила она, – вы не единственный человек, который хочет все знать".
Он встретился взглядом с няней и заметил:
– Я прихожу к выводу: некоторые мои сотрудники не могут не постараться найти информацию обо мне.
– Сотрудники? – переспросила Одри.
Пожилая женщина прямо рассмеялась ему в лицо:
– Я не считаю себя обычной сотрудницей, мистер Томази.
– Кем же вы себя считаете? – спросил он больше с любопытством, чем с раздражением.
– Женщиной, которой надлежит воспитывать ваших детей.
– Но ведь это работа родителей.
– Которых у Франки и Анджело нет.
– А кем в таком случае вы считаете меня? – спросил он тем тоном, который, как знали Глория и Девон, стоит опасаться.
– Дядей, который видит детей в течение нескольких часов в неделю в перерывах между своей важной работой.
– Компании, оценивающиеся в миллиард долларов, не управляются сами собой.
– А дети не воспитываются сами! Можно сказать, у этих крошек и дяди нет. У них нет ни отца ни матери. Это большая несправедливость и боль.
– Я работаю над тем, чтобы все изменилось. – В его голосе послышались виноватые нотки.
– Уверена, мы будем довольны результатами вашего труда.
Если бы Винченцо услышал в ее голосе сарказм, он бы уволил ее сразу же. Но голос миссис Перси звучал искренне.
– Мы чаще будем видеть тебя здесь, Одри? – спросила миссис Перси.
– Пока еще не ясно, – уклончиво ответила та.
Разочарование на лице шотландки заставило Винченцо снова почувствовать себя виноватым.
Он не понимал ответа Одри. Конечно же с этого дня они чаще будут видеть Одри!
Одри похлопала миссис Перси по руке и встретилась взглядом с Винченцо.
– Начиная с этой недели вы и дети будете чаще видеться с мистером Винченцо в его квартире на Манхэттене.
Винченцо едва не хмыкнул, увидев шок в глазах няни. Да он и сам почти онемел от удивления.
– Вот как? – спросил он голосом лишенным эмоций.
Ему лучше помолчать, иначе он закричит, а это недопустимо.
На лице Одри появилось упрямое выражение.
– Мы говорили об этом в машине, когда ехали сюда.
Как будто он забыл, о чем они говорили!
– Я бы возражала против этого, если бы дети так не нуждались в родителе. – Миссис Перси, казалось, не замечала напряжения, которое проскальзывало между Винченцо и Одри. – Со временем они будут считать и квартиру, и этот особняк своим домом. Если, разумеется, их будут окружать одни и те же люди.
– Ну… – Впервые за долгое время Винченцо не знал, что сказать.
Несмотря на ярость, которая обуяла его от объявления Одри, ему пришло в голову – она, может быть, права и дети действительно должны жить с ним. Ему стоило подумать об этом самому.
К тому времени, когда к Винченцо вернулся дар речи, он обнаружил на пороге игровой комнаты Франку. Она стояла в дверях, прижимая к груди книжку.
Девочка умоляюще взглянула на него:
– Правда? Мы совсем-совсем будем жить с тобой?
– Вы и так живете со мной.
Маленькие брови Франки озадаченно нахмурились.
– Нет, мы живем здесь.
– Это мой дом. – Произнося эти слова, Винченцо понял: они ничего не значат для маленькой девочки.
Лицо милой девочки выражало нетерпение.
Винченцо не мог этого вынести. Опустившись на колени, он взглянул в глаза племянницы:
– Ты хочешь жить со мной всегда?
– Ты станешь моим папой? Моим настоящим папой, который любит меня, как в моих историях? Как папы, которые не оставляют своих деток.
Грудь Винченцо сдавило. Он мог дать девочке только один ответ:
– Si.
– Моим настоящим папой? Ты обещаешь? – Она потянулась к нему, выражение ее личика было серьезным.
В горле у него встал комок, поэтому Винченцо мог только кивнуть.
– Скажи, что ты обещаешь! Тогда я смогу поверить…
– Я обещаю, – прохрипел Винченцо.
И как она сможет верить ему после того, как ее отец, когда был жив, так сильно подвел дочку?
– Мой прежний папа, тот, который сейчас в раю, никогда не обещал остаться. Ему нравилось уходить.
Боже милосердный! Винченцо и не думал, что слова маленькой девочки могут причинять такую боль.
Он знал: Пину жил по принципу "развлекаться – так развлекаться!", но никогда не думал, что брат будет настолько безразличен к своим детям.
– Могу я получить и маму? – тихо спросила Франка, словно предполагая – она не может просить ничего большего.
– Si.
Это была клятва. Клятва, которую он намеревался сдержать.
Его взгляд переместился на Одри, и он заметил, как ее глаза влажно поблескивают. В ее взгляде читалось одобрение, губы изогнулись в чарующей улыбке.
– Ну, мистер Томази, должна признаться, я этого не ожидала. Возможно, я неправильно о вас судила. – Миссис Перси перевела взгляд с Одри на Винченцо. – Если в ваши планы входит то, о чем я думаю, то признаюсь: не думала, что у вас столько здравого смысла.
Остаток дня Винченцо провел, постигая, как вести себя с четырехлетним ребенком и младенцем. Он являлся опекуном детей уже шесть месяцев, но впервые за это время ему удалось добиться улыбки от Анджело и общаться с Франкой на равных.
И все это благодаря Одри.
У нее не было своих детей, но женщина, которая так напоминала ему голливудскую легенду и даже носила ее имя, казалось, инстинктивно знала, как общаться с малышами. Не говоря уже о несговорчивой няне, которая впервые за это время снизошла до того, чтобы предложить Винченцо принять участие в играх детей. Одри даже поменяла подгузник Анджело. Винченцо не смог бы этого сделать…
Он получил ни с чем не сравнимое удовольствие, общаясь с детьми. Когда же подошло время Одри ехать обратно в город, он сообщил ей: она может остаться подольше, а обратно ее доставит вертолет.
Одри спокойно взглянула на него:
– А что, если я не переношу полетов? Или жду поездки в машине, чтобы расслабиться?
Винченцо открыл было рот, но понял: возразить ему нечего.
– Ты предпочитаешь машину?
– Нет.
– Я не люблю, когда люди играют в игры, Одри, – сощурился Винченцо.
– И я не играю в них. Но мне не нравится, что в ближайшие два десятилетия со мной будут обращаться как с подчиненной.
– Ты намекаешь на то, что я выберу тебя?
– При условии, если ты выберешь меня, я предпочту другое обращение.
Ее честность была достойна уважения. Она могла дождаться, когда он выберет ее, а затем, когда контракты были бы подписаны и клятвы произнесены, начать приказывать.
– Я привык принимать окончательное решение, – заявил Винченцо.
– Убеждена – домашние мирятся с этим, потому что не хотят расставаться с тем образом жизни, который ты позволяешь им вести.
Он часто думал о том же, даже говорил об этом своим родителям, брату и его жене.
Винченцо кивнул, признавая правоту слов Одри:
– Я буду жить иначе.
– Ты говоришь, что должен все контролировать.
– А почему нет?..
Она рассмеялась:
– А ты высокомерный, знаешь об этом?
– Ну конечно. – Он никогда этого и не отрицал. – Постараюсь обсудить с тобой те вещи, которые касаются тебя.
С его стороны это была величайшая уступка, и Винченцо надеялся – Одри это осознает.
Судя по ее лицу, она не поняла, однако произнесла:
– Спасибо.
– Тебе придется напоминать мне, если я увлекусь и забуду.
– Не волнуйся, напомню, – кивнула Одри.
– Как ты думаешь, Девон захочет жить на Манхэттене в течение недели? – спросила Одри, о чем, кстати, не раз уже думал сам Винченцо.
– Думаю, да. Девон с поваром обычно оставались со мной, но, когда дети стали жить здесь, я поставил его во главе дома.
Он верил пожилому мужчине так, как не верил никому. Винченцо не был человеком, у которого куча друзей, а членам его семьи мог доверять только сумасшедший.
– Это замечательная новость, – просияла Одри. – Благодаря ему ежедневные поездки между домами будут проходить намного проще.
В этот момент в гостиную вошел Девон.
– Миссис Перси просила передать: дети готовы лечь спать.