* * *
Это был, кажется, первый раз, когда Сережа приснился мне с тех самых пор, что он исчез. Я почти забыла его или думала, что почти забыла, но он возник передо мной, стоя вдалеке, в толпе людей – во Франции, в Париже, на забитой, перегруженной людьми, машинами, магазинами, улице. Он единственный стоял, все остальные – безликая толпа – обтекали его со всех сторон. Сережа был таким, каким я запомнила его. В чуть измятых шортах, размашистой футболке и в туристических босоножках, в которых можно было хоть три дня ходить и не устать. Это свойство Сережа ценил в обуви больше всего, всегда покупал ее в магазинах, как-то связанных с рыбалкой или охотой, или походами в горы. Мы были такими разными, и я вспомнила об этом, пока смотрела на него в толпе незнакомых людей. Я не понимала, что это сон, но чувствовала, что что-то не так, не в первый уже раз. Сережа смотрел прямо на меня, его волосы развевались на ветру, отчего-то у него были голубые глаза. Он не шевелился, и тогда я крикнула:
– Где тебя носило? Мы тебя обыскались! – Мой голос прогремел, как гром. Я чувствовала возмущение, ярость, даже бешенство, но Сережа продолжал стоять неподвижно. Я подняла взгляд в небо и увидела, как тяжелая серая туча быстро набегала на нас. Такая же туча, как в тот день на площади, когда я убегала от Андре. Я закричала снова с такой силой, что Сережа наконец услышал меня, но замотал головой так, словно не желал меня видеть.
– Эй, ты можешь вернуться? Сколько можно издеваться? – В этот момент грохот усилился, и я увидела, как огромная трещина пошла по зданию рядом. Я присмотрелась – это был особняк Габриэль. Улица исчезла, мы с Сережей стояли в саду дома Габриэль, и тяжелые капли падали мне на лицо. Сережа был теперь куда ближе. Я подбежала к нему, а он стоял, как истукан, и смотрел в небо. Я кричала, трясла его за плечи, даже попыталась ударить по лицу, но он никак не реагировал.
– Чертов ты дебил, Сережа! О родителях подумай! – последнее я прокричала ему почти в лицо. Сережа опустил на меня свои и в то же время чужие голубые глаза, сжал кулак, и я вдруг поняла, что он меня сейчас ударит. Его руки оказались на моих плечах, и хватка его была крепка. Я попыталась вырваться, отбиться, попыталась убежать, но уже не Сережа, а какое-то чудовище ухватило меня за ноги. Я заорала от ужаса и… проснулась.
Проснулась – да не совсем. Права была Маша, когда говорила, что этот тавегил валит наповал.
И вот я сижу в реальном мире, скованная странным оцепенением, источником которого, наверняка, являются таблетки. Мысли спутанные, медленные, как ложка в густом меду, но я понимаю, что это уже не сон. Я не сплю, я дома, в собственной кровати, в своей комнате. Руки и ноги подчиняются мне, но шевелить ими мне ужасно трудно и не хочется. Я как будто все еще под каким-то наркозом. Кто-то включил верхний свет. Я щурюсь и пытаюсь разглядеть лицо человека, стоящего в тени, и вдруг понимаю, кто это. Андре включил свет. Это открытие буквально потрясает меня. Андре здесь, он наклоняется и берет меня за плечи. Я вижу на столике рядом с кроватью стакан воды, вода разлилась по столику, залила какие-то бумаги. Может быть, нужные? Нет, у меня уже не осталось нужных бумаг.
– Ты сдурела? Ты что, совсем свихнулась? – прикрикнул на меня Андре, и я не нашлась, что ответить. Думать – это слишком сложно и лень. Я заметила, что в руках у него пустая упаковка из-под тавегила. Какая-то ерунда, глупость, и почему его лицо перекошено от ярости? Мне хотелось спать.
– А ты где был? – спросила я сонно, потому что мое сознание даже в таком состоянии беспокоил этот вопрос.
– Ты решила так мне отомстить? Так решила от меня уйти? – Андре пнул мои ботинки, которые я так и оставила валяться посреди комнаты. Сидеть было тяжело, я предпочла бы упасть обратно на кровать, но Андре не дал мне этого сделать. Он заставил меня выпить воду и облил меня саму, так что моя футболка враз намокла. Я с возмущением отмахивалась от Андре, но он не оставлял меня в покое. Какая-то ерунда. Где он был? Где его носило?
– Я уже вызвал врачей.
Эта фраза поставила меня в тупик. Я молча стащила с себя мокрую футболку, бормоча себе под нос, что Андре идиот. Встала и начала копаться в шкафу в поисках сухой одежды, но следующий вопрос заставил меня обернуться.
– Сколько таблеток ты приняла? – спросил Андре. Его слова не сразу дошли до моего сознания, но когда дошли, я бросила искать футболку, повернулась к нему и засмеялась. Он, кажется, принял это за еще один признак моего неадекватного поведения. Может быть, так оно и есть, и это заставило меня успокоиться. Руки почему-то дрожали. Я устала, устала, какой все-таки ужасно сильный препарат. Кто бы мог подумать.
– Что? О чем ты говоришь? Я приняла две таблетки.
– Две? – не поверил Андре. – Не понимаю.
– Чего не понимаешь? Две таблетки тавегила.
– Тут пустая пачка, – возразил он мне. – У тебя что, аллергия? Ты мне никогда не говорила! – Похоже, его оскорбила сама идея того, что он может чего-то обо мне не знать.
– Нет у меня никакой аллергии! – Состояние сна наяву постепенно уходило, и я начала соображать хоть что-то. – Это ты спятил. Ты что, подумал, что я решила покончить с собой?
Тишина говорила, что именно так он и решил.
– Ты идиот? – громко воскликнула я. Мне холодно, я окончательно проснулась. – Я просто не могла уснуть.
– И что? Причем тут тавегил?
– А то, что эти таблетки – отличное снотворное. У меня болела голова, а Маша сказала, что это прекрасное средство: и боль снимет, и усталость, и напряжение. В общем, почти как наркотик – по крайней мере, так она его описала. Я вообще-то не собиралась его пить, взяла лишь из вежливости. Но ты же пропал, мать твою! – Тут я вспомнила всё. – Ты исчез, не звонил, не отвечал на мои звонки. Ты пришел… Который теперь час? – Я посмотрела на будильник, стоящий на столике в луже воды. – В три часа ночи?! И так и не сказал, где ты был!
– Я… был зол.
– О, это, конечно, всё объясняет! – воскликнула я, всплеснув руками. – Когда я буду зла, я тоже буду уходить и приходить в три часа ночи, идет?
– Не идет, – покачал головой он. – Тебе влетит, ты даже не представляешь как. Но ты уехала к родителям Сережи, так что мы квиты.
– Ты считаешь? Я уехала к ним днем, и ты знал об этом. Ты исчез и пришел поздно ночью. Может быть, ты попал под поезд! Может быть, ты завел любовницу! Купил проститутку!
– Что? – Андре дернулся и подошел ближе, но я не желала, чтобы он ко мне прикасался. Я схватила сразу кучу вещей из шкафа и отпрыгнула к кровати. Я хотела одеться, мне больше не нравилось стоять перед Андре в одном бюстгальтере, но Андре не дал мне сделать этого, он планомерно выдергивал у меня из рук вещи, и, в конце концов, я замоталась в одеяло, закрываясь им, как коконом.
– Я уехал к отцу и пробыл у него почти весь день. А потом, птица, чтобы не думать о тебе, о твоей дурацкой противоестественной склонности к независимости, я уехал в больницу.
– У меня нет противоестественной склонности. И я очень-очень зависима, к сожалению, – пробормотала я. – Постой, в какую больницу? Что случилось?
– Ничего. Ничего не случилось. Да, я был в больнице, ведь я же врач, если ты не забыла. Отец давно мне предлагал приехать, он хотел, чтобы я приезжал в Москву оперировать. Мне показали больницу, операционный комплекс, нескольких пациентов. Мы разбирали старые дела, планы операций, обсуждали возможные осложнения. Такие консилиумы могут длиться несколько часов подряд. Мы закончили только в первом часу ночи.
– Кто работает по ночам?! – слабо возразила я, но Андре только покачал головой.
– Врачи работают по ночам. Если дежурство. Не важно.
– Ты будешь тут оперировать, у нас? – поинтересовалась я уже куда более спокойным тоном. Андре взял мое лицо в ладони, поправил мне волосы и нежно улыбнулся.
– Я еще не решил. Ну что, ты больше не злишься? – Андре спрашивал, а его руки настойчиво пробирались под одеяло. – И скажи на милость, кто такая Маша?
– Маша – это соседка. Она, знаешь, любит Тилля Линдеманна. Вот у нее-то как раз аллергия, причем, вполне возможно, на моего кота. Он, конечно, тут давно не появлялся, но аллергики – народ упертый. У них аллергия даже на остатки шерсти. Впрочем, кто знает. – Я зевнула и опала на кровать. Андре воспользовался моментом моей слабости и раскрыл одеяло, обнажив меня. Я поежилась от холода, но Андре только тихо засмеялся – терпи. Он пальцами синхронно спустил бретельки моего бюстгальтера и почти оголил мою грудь, как в дверь вдруг позвонили. Мы оба подскочили и переглянулись. Затем Андре кивнул.
– Врачи. Я забыл про них.
– Какие к черту врачи?
– "Скорая", Даша. "Скорая помощь", которую я вызвал.
– Черт, зачем? Андре, вызови их теперь обратно! – Но Андре уже пошел в прихожую, а я поплелась за ним.
– Пустая пачка из-под таблеток, ты в одежде, на полу ботинки, телефон отключен. Что я должен был думать? – сказал Андре, выходя навстречу к врачам, которые стояли в проеме открытой входной двери. Я застыла в изумлении. В прихожей меня ждал еще один сюрприз. Оказалось, что дверь в мою квартиру выбита и сорвана с петель. Она валялась на полу и, чтобы попасть ко мне в квартиру, достаточно было просто перешагнуть ее.
– Это что?! – гаркнула я. Врачи смотрели на нас молча и безо всякого энтузиазма.
– Я вышиб твою дверь. Ты не отвечала на звонки! – пожал плечами Андре.