И вот, по приезду в Париж, ее постигло дьявольское искушение. Предстало оно в образе холодильника с продуктами, купленными для нее Бобом "на первый случай": низкокалорийный хлебец, пара помидоров и обезжиренный йогурт соседствовали там с двумя баночками foie gras, упаковкой тонко нарезанной копченой семги и коробочкой камамбера.
Какого черта зараза Боб, прекрасно зная, как ока мучается с диетой, купил все эти чрезвычайно вкусные, но жутко калорийные продукты, ока не знала - возможно, решил таким образом пошутить. Но не выбрасывать же их теперь было?! Поэтому невольно получилось, что с самого приезда Клодин напропалую лакомилась - единственная уступка диете состояла в том, что хлеб при этом ела отрубяной.
Но сегодня она твердо решила перестать валять дурака и снова сесть на диету. На жесткую диету - с учетом всего, что она съела за последние дни. А кроме того - достать, наконец, из чемодана дисковый тренажер и воспользоваться им по прямому назначению.
Жесткая диета подразумевала на завтрак обезжиренный йогурт и чашечку кофе - больше ничего. Так что после завтрака Клодин отнюдь не чувствовала себя сытой и, накладывая Дино его консервы, с трудом удерживалась от искушения препроводить очередную ложку не в кошачью миску, а себе в рот - уж очень они соблазнительно пахли мясом.
Отвлечься от мерзкого ощущения пустоты в желудке никак не удавалось - не помог ни телевизор, ни даже купленный в Лувре пару дней назад толстый путеводитель по Парижу.
Наконец, зацепившись за спасительную мысль: а что если во время разговора с Максом у нее от голода громко и неприлично забурчит в животе?! - она решила пойти на сделку с собственной совестью: сделать омлет из одного яйца и съесть его с ломтиком ржаного хлеба - а за это вечером лишние двадцать минут позаниматься на тренажере.
Звонок в дверь застал Клодин, когда она, воровато поглядывая на последнее, что осталось из "искусительных" продуктов - баночку foie gras - пыталась достать из решетки надтреснутое яйцо. От звонка рука удачно дрогнула, яйцо вынулось и, положив его на блюдце, чтобы не скатилось и не грохнулось на пол, она побежала открывать.
На площадке стоял Боб и ухмылялся во все тридцать два зуба.
- Ну чего тебе? - впустив его, хмуро сказала Клодин. Она все еще сердилась на него за вчерашнее "Давай, давай!".
- Да брось ты! - отмахнулся он. - Я фотографии принес. Пошли посмотрим! - и, не дожидаясь приглашения, свернул на кухню.
Долго сердиться на Боба у Клодин никогда не получалось. То есть получалось, когда его не было рядом. Но он появлялся - добродушный, долговязый, с вечно растрепанными светлыми волосами - и через минуту возникало ощущение, что все в жизни чепуха, к которой не стоит серьезно относиться и уж тем более тратить на нее нервы.
Вместо омлета она сделала яичницу, и они вдвоем прикончили ее, запивая кофе. Боб объяснял, что еще Клодин, по его мнению, должна посмотреть в Париже - он знал здесь каждый уголок и, как он выражался, "каждую собаку" и чувствовал себя французом не в меньшей степени, чем американцем.
Они похихикали, вспоминая режиссера - после скандала, который Клодин вчера закатила ему в трейлере, он вел себя куда тише и приличнее, к ней же обращался исключительно на "вы", подчеркнуто вежливо выговаривая "мадемуазель Клаудина".
Как режиссер он, хоть и создавал на площадке много ненужного шума и суеты, на поверку оказался не так уж плох - фотографии получились весьма привлекательные. На первый взгляд нелепое "Кружись, кружись!", например, обернулось целой серией снимков, где Клодин в развевающемся платье, казалось, порхала, легкая как пушинка - Бобу удалось поймать это ощущение движения, почти полета.
- Да, и вот тебе еще, - сказал он под конец, достав из кармана очередную пачку снимков. По выражению его лица Клодин сразу поняла, что это.
Так и есть - на первой же фотографии она увидела саму себя, сидящую на земле с задранной юбкой и с глупой мордой. И те самые двое мужиков тоже в кадр попали - хорошо было видно, как они на заднем плане на нее вылупились… рты пораскрывали, ухмыляются.
А вот она показывает им средний палец…
На секунду ей стало смешно, но потом обида вскипела с новой силой.
- Какого черта ты мне это притащил?!
Боб недоуменно взглянул на нее и глупо хохотнул:
- Прикольно!
- Я тебе покажу - "прикольно"! - вскочив, Клодин со всего размаха огрела его пачкой по затылку. - Я тебе покажу! - швырнула издевательские фотографии туда, где им было самое место - в помойное ведро. - Прикольно ему, видите ли!
- Еще напечатаю! - ухмыльнулся он, выставив локоть, чтобы обезопасить затылок.
- Иди к черту, гад! - Клодин стукнула его кулаком по плечу. - Иди, иди!
- Да перестань ты, - со смехом отмахнулся Боб и встал, - я и так уже ухожу! Яичницу я съел, кофе выпил - зачем ты мне еще нужна?!
- Ах, так?! - она все-таки сумела прорваться через его оборону и хлопнуть ладонью по белобрысому затылку.
Закрыв за ним дверь, Клодин взглянула на часы. Было уже почти два; времени для того, чтобы навести на себя последний блеск, оставалось в обрез.
Прошла в комнату, достала из шкафа черно-белый костюм в клетку - любую другую женщину он бы полнил, на ней же смотрелся превосходно. Приложила к себе - да, это как раз то что надо…
И тут в дверь позвонили.
"Наверняка опять Боб! - подумала Клодин. - Больше некому!"
Она подошла к двери, взглянула в глазок так и есть, Боб, чуть ли не носом уткнувшись туда, корчил рожи. Шут гороховый!
- Ты что - забыл что-то? - спросила она, впуская его.
Он молча взглянул на нее странным невидящим взглядом - ей показалось, что глаза его полны слез - шагнул в квартиру и внезапно рухнул, упал к ногам Клодин лицом вниз.
Несколько секунд она оторопело смотрела на него, пока не поняла, что нелепая штука, словно прилипшая к его спине - это рукоятка ножа, а темное пятно вокруг - кровь…
На лестнице послышались гулкие торопливые шаги.
Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Клодин мгновенно захлопнула дверь, заперла ее на оба замка и приникла к глазку.
Не прошло и секунды, как на площадку выскочил человек в кожаной куртке - молодой, черноволосый и курчавый. За ним второй, похожий на первого, как родной брат. Они нетерпеливо устремились к ее двери. Несмотря на то, что Клодин видела тянущуюся к звонку руку, резкий звук заставил ее вздрогнуть. Еще один… еще…
Потом в дверь ударили чем-то тяжелым - ногой?!
За дверь Клодин была пока спокойна: металлическая, с двумя массивными замками - едва ли такую можно было вышибить пинком. Очевидно, это же поняли и мужчины на площадке. Они отошли к перилам и обменялись несколькими словами, потом оба взглянули вниз.
"Еще кого-то ждут", - догадалась Клодин.
Ей было даже не очень страшно - как-то непонятно, словно не по-настоящему; казалось, она спит и видит сон или попала в какой-то спектакль, который вот-вот закончится и все снова станет нормально, как было раньше, всего несколько минут назад.
Осторожно, стараясь двигаться как можно бесшумнее, она накинула цепочку, отошла от двери и склонилась над Бобом, который как упал, так с тех пор и не шевелился.
Показалось - или кровавое пятно вокруг ножа стало больше?
Пытаться вынуть нож и вообще трогать его было ни в коем случае нельзя - это Клодин знала точно. Она зажмурилась, сказала самой себе: "Спокойно! Ничего страшного! Это Боб, ему надо помочь!" Вытерла вспотевшие ладони, аккуратно повернула ему голову и взглянула в лицо - неподвижное, со странно поблескивающими из-под полузакрытых век глазами… Раньше она никогда не видела вблизи мертвецов, но почему-то ей сразу стало ясно, что лежащий перед ней человек мертв…
О Господи! Она вскочила и бросилась к телефону. Полиция, нужно скорее позвонить в полицию! И в "Скорую помощь"!
Чуть не набрала по инерции "911", лишь в последний момент вспомнила, что она не дома, и судорожно начала перелистывать путеводитель, ища телефон экстренной связи с полицией.
Ага, вот… с облегчением набрала номер.
Отозвался женский голос, одновременно со стороны прихожей послышался негромкий скрежет - похоже, там пытались открыть замок.
- Скорее, пожалуйста, скорее! Приезжайте! Они сейчас войдут! - выпалила Клодин; заставила себя успокоиться и говорить внятно. - У меня здесь раненый… убитый человек.
- Сообщите, пожалуйста, ваш ад… - В трубке вдруг щелкнуло, и голос умолк на полуслове.
- Алло… адрес… алло?! - по инерции переспросила Клодин и, опомнившись, отбросила бесполезную трубку. "Линия перерезана…" - прозвучало в голове - отчетливо, словно это сказал кто-то стоявший с ней рядом.
Помощи ждать было больше неоткуда…
Насчет двери Клодин иллюзий не питала: пинком ее, конечно, не вышибешь, но отмычкой открыть можно, было бы умение. А у этих типов, судя по всему, таковое имелось.
Сейчас не важно, кто они - важно, что нужно спасаться; если они убили Боба, то следующей может стать она.
Спасаться - но как? Через дверь - нереально, остается…
Клодин распахнула окно. Под ним проходил карниз - не Широкий, но вполне достаточный, чтобы пройти по нему, вплотную прижавшись к стене.
Высунулась, насколько смогла. Да, если двигаться влево, к соседнему дому - он ниже на один этаж, и с карниза вполне можно вскарабкаться на крышу.
Скрежет, казалось, стал громче, он действовал на нервы, как если бы над ухом работала бормашина.