Голова счастливицы кружилась не долго. Довольно скоро оказалось, что проекты Черемухина как один - завальные, что к сорока годам зарабатывать деньги он так и не научился - обиженный на судьбу и происки бездарных конкурентов гений. Миледи пришлось устроиться на студию уборщицей, что бы обеспечить калорийное питание тощего, но довольно прожорливого друга, занятого исключительно изучением сценарного материала и просмотром по видаку текущей мировой кинопродукции. Ирка обалдела от американских фильмов и нытья находящегося в постоянном нервном напряжении Феликса. Через пару месяцев они тихо ненавидели друг друга, но расстаться никак не могли, продолжая плыть по течению, как две сошедшиеся в потоке щепки.
И как же отвратительно ухала идиотская "трясучка" на дискотеке, как набегала кислая слюна от запаха пончиков, которым пропиталось все в этой квартире! На стене - портрет Феликса и Тарантино в обнимку, ловко смонтированный Чкремухиным в период работы над придорожными щитами. Рядом - увеличенное фото Миледи в образе уродины-Кармен. В замызганном кресле хозяин дома - махровый халат некогда белого цвета, пестрые женские джурабки - подарок из солнечного Узбекистана. Он, как всегда, углублен в чтение очередного сценария. И, как всегда, необычайно похож нам принца Чарльза, изменявшего прелестной Диане с Камиллой Паркер.
Масластый, длиннолицый, Черемухин имел несомненное сходство с членами королевской фамилии Великобритании. Соотечественники же, плохо знакомые с принцем Уэльским, называли Феликса Мерином, прилагая неприятное определение "сивый" - в смысле масти и, вполне вероятно, умственных способностей.
О противной кличке он, якобы, не знал. А Миледи все чаще в последнее время, вспоминала о ней. Вот и сейчас, лежа на паласе, она пощипывала черный виноград, наваленный на блюде горой в связи с дешевизной, искоса поглядывала на длинную физиономию режиссера и нервно листала очередной текст. Она уже знала, что он ей ответит, с какой интонацией и как невероятно будет похож в этот момент на фыркающего мерина. Именно сивого, а далеко, к примеру, не гнедого.
- Смотри, дорогой, а это неплохо - дама убивает всех своих мужей по очереди… Первый - депутат, второй - грузин. Третий…
- Террористка?
- Вовсе нет. Наша обычная современница. Ей скучно. - Миледи уставилась на Феликса, карауля его лошадиную реакции, и невинно продолжала: - Третий убиенный - зануда режиссер.
Лицо Мерина вытянулось, челюсть отвисла. Шлепая губами он зафыркал:- Было! Было! "Черная вдова". Все уже было! Господи! Ты же сама видела.
- Точно! Точно! - обрадовалась Ирка, но объяснять, что именно она увидела в его возмущенной физиономии, не стала. Не хотелось все же серьезно ссорится. Отбросив листы, она с рычанием набросилась на Феликса. Он отбивался, роняя с колен рукописи:
- Что за дикости! Я же читаю. Ты прерываешь творческий процесс!
- Мне грустно! Мне надоело. Мне хочется радости, - надулась Ирка, все еще надеясь свести нарастающее раздражение к легкой разрядке. Но гений не поддержал заданную юмористическую тональность.
- Пойди лучше на кухню что-нибудь приготовь. Там и повеселишься.
Ой, чтой-то мне и в правду не весело! И никакой разрядки. Как у этой Черной вдовы. К несчастью, я не замужем и, следовательно, убивать мне некого…
Скучно, скучно…Ничего не сделано путного. А время идет, идет…
- К отдельным персонам слава приходит на самом пороге могилы! - порадовал ее перспективой Феликс. Миледи взвилась:
- Никогда не говори мне про запоздавшую славу, Мерин! Я буду жужжать и биться как муха о стекло до последних дней своей "золотой осени" и вовсе не тороплюсь на кладбище!
- Мерин? Ты сказала Мерин!? - он вскочил, расшвырял ногами сценарии и журналы, целиком засунул в рот последний пончик: - Это конец. Флаг тебе в руки, детка… Я выхожу из игры. Мой приятель открыл отельчик у самого Черного моря в весьма интересном месте. Ему требуется хороший администратор и я вхожу в долю. Если надумаешь - могу составить протекцию в горничные.
- Да иди ты, администратор фигов! - она торопливо натянула джинсы и побросала в сумку бельишко. - Знаешь, почему у тебя ни хрена не получается? Рекламы у тебя идиотские, все "великие" замыслы - с чужого плеча, в студии ты умеешь только орать, а в постели лучше всего получается мычание. Как на приеме у дантиста. Сказать почему? Ты зануда - Фел. Скучный, плоский зануда!
На мгновение она задержалась в дверях и посмотрела на свою фотографию: - Это тебе на память. И пусть тебе полюбит удача - вот такая же знойная, как эта красотка! Меня от тебя тошнит, гений!
Дверь за Миледи захлопнулась с должным шумовым эффектом. Она уходила в никуда и навсегда.
7
Снова лето. Так же гордо торчат кипарисы над клумбой с петуньями и жужжит вентилятор под потолком с дубовыми балками. Стоя на стремянке, Миледи - босая, в коротеньком сарафанчике, золотистая от загара и злая на впустую убегающее время, снимает занавески с окна.
Дон, прилично раздобревший и поредевший шевелюрой, с тоской косится на девичьи ножки: - Опять в стирку? Месяца не прошло! Все хлопочешь, девочка. Вижу, стараешься. На премию идешь.
- Ты у меня, шеф - спасательный круг. Только, похоже, спасать уже некого и не от чего. Не та Миледи.
- Э, не скажи, девочка! Я еще тогда в комсомоле тебя приметил. Жаль, думаю, не для этих времен девочка - бедовая. Пропадет. Ей не в авоське совковой биться, ей крылья к полету даны. Так время теперь другое - в полет, красивая! А крылья - они только сильнее стали.
- Нет крыльев. Вот если сейчас рухну со стремянки, наверняка убьюсь. Не тот порох в пороховницах, - она осторожно спустилась, присела к стойке, опустив на ладони печальное лицо и торопливо зашептала: - Только Юрке не говори: кажется, я сдалась. Сам видишь - ни прогула, ни привода, ни инцидента - серенькое, затравленное буднями существо. Ой, скучно то как…
- Может, по коньячку?
- Не-а. Ну, если по чуть-чуть. За гибель надежды.
- А как же Тимиров?
- Что Тимиров? Пустое. Не про мою душу герой.
- Между прочим, с воскресенья начинаются его выступления в Главном Концертном зале. Вот что пишут в газете: "Аншлагами встретят своего кумира жители и гости нашего солнечного города!"
- Только не я. Я не мазохистка. Уж лучше ковырять в ране гвоздем. Ой, кто это к нам пожаловал? Похоже, Пан спортсмен с очередной кралей.
- Добрый день. Говорят, у вас хороший кофе. - Юрка вошел в кафе, как чужой, сопровождая в пух расфуфыренную девушку. - Олюша, садись сюда. Кофе, сок? - Он подошел к стойке и, вполне артистично изобразив незнакомство, обратился к Миледи: - Девушка, вы нас обслужите?
Дон ехидно улыбнулся: - Вам два по сто, юноша? Или коньячок?
- Спиртное в такую жару? Избави Бог! Нам, спортсменам надо держать форму. Да, Олюша? Каков сервис? Не то, что у вас в Чебоксарах!
- Спортсмен, значит? Сочувствую, сочувствую… - Отвернулся к кофеварке Дон. - Два капучино, мороженое?
- И холодной минералки без газа. Жарковато у вас тут. А в Москве сейчас грибной дождик… Что поделаешь - тренировочные сборы.
- Так вы из Москвы? - обрадовался Дон. - Как там Большой театр, все стоит?
- Соскучился я по театру. - Юрка вздохнул, - особенно по Большому.
Он уже неоднократно проделывал подобный финт - приводил даму, прикидываясь человеком интересной профессии. Ну не говорить же парню понравившейся девушке, что он помощник бармена, когда вокруг столько возможностей? Лучше всего ему удавался образ спортсмена - благо, накачанный торс был вполне убедителен. Шеф и Миледи охотно младшему коллеге подыгрывали. Но не на этот раз.
У Миледи не было никакого желания участвовать в бездарном спектакле перед щедро раскрашенной девицей. Она хотела попросту развернуться и уйти на кухню, бросив небрежно: - Юран, тебе на склад ехать! Но что-то щелкнуло внутри и помимо ее воли, вступила в свои права игра. Понеслась, понеслась, как Баранка над лугом! Миледи распахнула глаза, энергично потянула Юрку за рукав, усаживая рядом с собой на табурет: - Какой интересный рашен-бой! Я вас тре бьен понимайт! Сильно скучать домой. Я приехал из Парижа, работать каникулы, учить русский речь, русский народный жизнь. Хочем пИсать ("Хочу писа-а-ть" - поправил Дон) Хочу писать для университет про традишен релакс русский баня. Сорбонна - ву компроне? - Она совершенно не обращала внимания на притихшую за столом девушку Олю из Чебоксар, явно заигрывая со "спортсменом": - Может мсье мне показать баня? Мужчина и женщины прыгать в один снег? Тре манифик! Группен-эротик! В России есть секс! Да - есть! Я хочу доказать факт для французский наука. Сама, лично.
- Баня работает зимой! И не здесь, - Дон ухмыльнулся. - Хотя для вас, мадмуазель, любой джентльмен найдет и в жару сугроб. Особенно, если многоборец.
Девушка Оля напряглась, Юрка с трудом выдерживал роль.
- А мне Париж вообще не нравится. Шумно. Соборы, клошары. Дождь и, между прочим, вовсе не интересные женщины. Мелочь какая-то и злюки, - покосился он на "француженку".
Та глубоко задышала, готовясь к новому чувственному монологу, но тут зазвонил телефон… Как много надежд связано с этим простейшим явлением - обычным звонком обычного аппарата. Миледи не дрогнула - она упорно убеждала себя, что уже ничего не ждет и к аппарату не подбегала. Сняв трубку, Дон вздохнул: - Вас, Леди Уродство, на проводе Александр Домагаров. Я же просил…
- Не давать этот номер… - Ирка прижала трубку к щеке, что по мнению Дона, делала через чур интимно. Мгновенно сориентировавшись, Юрка увел свою даму, шумно огорчаясь по поводу пропущенной важной встречи.
- Миледи у аппарата. - Холодно отчеканила Ирка с казенными интонациями.
- Привет, киска. Как успехи? - Голос Феликса звучал вкрадчиво.