- Скажите, Адамс, отчего бы вам не писать романы? С таким даром воображения…
- Сейчас вы убедитесь, что я сильнее в своей основной профессии. Заранее предупреждаю, что борьба идет не на жизнь, а на смерть; за вами, Флёри, Ханнусеном и всей остальной компанией ведет наблюдение парижская полиция.
- Может, скажете наконец, что вам от меня нужно?
Толстяк вытащил очередную сигарету, прикурил от крохотного окурка и извергнул мощное облако дыма, обсыпав все вокруг пеплом. Он поудобнее откинулся на спинку кресла, водрузив ноги на подлокотник, и лениво продолжил речь, ни на миг не вынимая правой руки из оттопыренного кармана пиджака.
- Ради осуществления своего плана вы погубили целую семью. На сегодняшний день в живых остались лишь старший Брэндс и несчастный лейтенант, если можно назвать жизнью мучительные тяготы службы в пекле Сахары. Ага, вы побледнели!.. Неужто вам не известно, что Брэндс завербовался в Иностранный легион?
- Что за чушь вы несете! - сквозь зубы процедил Вильмингтон и сделал шаг вперед.
- Поберегитесь! - воскликнул Адамс. - Я держу вас на мушке.
Пиджачная пола угрожающе приподнялась, и Вильмингтон, задыхаясь от злобы, замер на месте. Адамс хрипло рассмеялся.
- Похоже, моя сказочка перестала вам нравиться? А ведь это еще не конец. У вашей жены Изабеллы Брэндс родился ребенок. В один прекрасный день младенец исчез. Убитой горем матери вы заявили, что вернете ей сына лишь в том случае, если она вручит вам оттиски ключей от служебных помещений брата. Вы же и обучили несчастную, обезумевшую от горя благородную женщину воровским приемам изготовления оттисков. Промучившись две недели, жена сделала вам оттиски. Да, но как завладеть пакетом без ущерба для своего превосходного положения в обществе? У вас и на это хватило коварства. Лейтенант Брэндс души не чаял в Холме, своем младшем брате, а этот двадцатилетний юнец без памяти влюбился в некую танцовщицу. Дамочка эта - Этель Ардферн - была из ваших людей, я тоже ее хорошо знаю. Ей не составило труда вскружить голову неискушенному юнцу, которого после смерти отца растил лейтенант Брэндс и любил, как родного сына. Этель вертела Холмом как хотела. Ей удалось подбить молодого человека бежать с ней в Канаду. В предполагаемый день отъезда Холм написал письмо брату.
Вильмингтон застыл на месте, не отрывая взгляда от гостя.
- Письмецо было коротким: "Дорогой брат! Я не мог поступить иначе. Прости своего непутевого брата Холма…" У них с Этель было условлено, что письмо они отправят лишь в Саутхемптоне, перед отплытием парохода. Этель упросила возлюбленного съездить с ней к матери - та живет в окрестностях Лондона, - чтобы попрощаться. Они поехали в шикарном автомобиле девицы Ардферн. По дороге - конечно же, в глухом месте - у машины отказал мотор. Оба вышли из автомобиля, и тут поджидавший их Дикман, сообщник танцовщицы, прикончил Холма. Вечером Этель, как обычно, отплясывала в баре. Но к тому времени письмецо из кармана убитого Холма успело перекочевать к вам в руки.
А на другой день вы осуществили поистине гениальный трюк. Утром, до прихода лейтенанта Брэндса на службу, вы проникли в министерство. Из приемной прошмыгнули в кабинет Брэндса, открыли ключом нужный ящик стола, схватили пакет и уже через минуту как ни в чем не бывало сидели в приемной, поджидая лейтенанта.
Когда Брэндс пришел на службу, вы передали ему прощальное письмо брата и кусок воска с оттисками ключей. Холм, дескать, позвонил вам по телефону и вне себя от волнения твердил о каком-то совершенном им преступлении, сам он попросту не решается звонить брату. Жаловался, что погряз в долгах и должен был угодить за решетку, что попал в сети безжалостных шантажистов и те вынудили его изготовить оттиски ключей и похитить оранжевый пакет. Теперь у него, мол, нет другого выхода, кроме как навеки покинуть Англию. Ну а вы, как любящий родственник, тотчас же сели в машину и помчались на квартиру Холма. Юношу вы уже не застали, на видном месте лежало это письмо и кусочек воска. Вам, мол, было невдомек, что все это значит, поэтому вы решили все как есть передать лейтенанту. Брэндс, бледный как полотно, молча смотрел на оттиски ключей и прощальную записку брата, где хорошо знакомым почерком были написаны многозначительные слова: "Дорогой брат! Я не мог поступить иначе. Прости своего непутевого брата Холма".
Лейтенант бросился в кабинет и увидел, что оранжевый пакет с пятью печатями исчез. Откуда бедняге было знать, что пакет с бесценной картой Клейтона, сложенный вдвое, преспокойно лежит в кармане вашего пальто на вешалке в приемной? Поистине гениальное мошенничество!
У Вильмингтона, похоже, поубавилось гонору. Он стоял понурясь и смотрел в пол. Адамс прикурил от обслюнявленного окурка очередную вонючую сигарету, затем налил себе вина из бутылки на столе и с наслаждением опрокинул стаканчик.
- Акция удалась лучше, чем вы рассчитывали. Помешанный на любви к брату Брэндс не способен был выдать Холма. Ему ведь было неизвестно, что тот убит, и он взял на себя роль благородного героя. Лейтенант надеялся, что братец встанет на праведный путь и начнет новую жизнь, и ему не хотелось, чтобы позорное пятно навеки отторгло Холма от общества… Брэндс написал покаянное письмо начальству, где сообщил, что карту у Него похитили, а потому он бросает службу и спасается бегством в страхе перед ответственностью. В пропаже документов целиком и полностью виноват лишь он: нарушив инструкцию, он взял пакет домой, а дорогой на него совершили нападение и похитили портфель.
Военные власти этим россказням не поверили, сочтя лейтенанта Брэндса шпионом. Поймать Брэндса не удалось, однако весть о его позорном поступке облетела весь мир. Так вы загубили древний аристократический род. Глава семьи, миссис Брэндс, окончила свои дни здесь, в Париже. Одного из ее сыновей убили, другой пустился в бега, а самый старший сделался мизантропом.
- Надоела мне ваша дурацкая болтовня! Чем вы можете доказать свои фантастические предположения?
Адамс самодовольно ухмыльнулся.
- Насчет доказательств можете не беспокоиться, их более чем достаточно. Но я еще не закончил свой рассказ. Вслед за всеми этими бедами, обрушившимися на семейство Брэндс, отдала Богу душу и ваша супруга.
3
Расхаживавший по комнате Вильмингтон в этот момент находился к Адамсу спиной; при последних словах собеседника он резко обернулся и в страхе уставился на толстяка.
- Ага, проняло! - злорадно ухмыльнулся тот. - Ну что же, пойдем по порядку! Этель Ардферн я учинил допрос по вашему методу. Да-да, это я перенял у вас! Затащил танцовщицу на катер… Догадываетесь, что было дальше? Сделать укол, чтобы вызвать искусственное заражение бациллами столбняка, и обещать вливание противостолбнячной сыворотки лишь в обмен на чистосердечное признание, сделанное в присутствии свидетелей. Признание должно подтверждаться определенными фактами, чтобы нельзя было потом отказаться от показаний. Этель тоже была знакома с этим методом и знала, что пощады не будет. Ясное дело, ради спасительной сыворотки выложишь все секреты, какие только знаешь. Смерть от столбняка не из самых приятных… К сожалению, девица Этель слишком долго упрямилась, так что противостолбнячная сыворотка ей уже не помогла.
- Мерзавец!
- Поосторожней в выражениях! - прохрипел толстяк, и дуло пистолета нацелилось прямо в грудь Вильмингтона.
На миг наступила пауза. Эвелин, оцепенев от ужаса, застыла в классической позе экранной героини: рот открыт в немом крике, ладони судорожно прижаты к щекам.
Гордон изумленно следил за перипетиями чужой драмы, к которой столь неожиданно оказался причастным.
Побледневший Вильмингтон молча опустился на стул и закурил сигарету. Жадно, глубоко затягиваясь, он судорожно выдыхал дым.
- Из показаний Этель мы узнали о существовании Дикмана - того самого, что пырнул ножом Холма Брэндса. Дикман раскололся как миленький в надежде на то, что ему дадут смыться. Но смыться мы ему не позволили. Он обретается в тулонском порту, на некоем судне и под охраной - несмотря на то, что я располагаю сделанными в присутствии свидетелей его письменными показаниями, где он признал, что получил от вас деньги и инструкции и что вы укрывали его после совершения убийства… Далее я могу доказать, что жену свою вы похоронили, состряпав ложное медицинское свидетельство. Ну и наконец, - хотя знаю, что за такие дела по головке не погладят, - я на свой страх и риск произвел прошлой ночью на кладбище Пер-Лашез эксгумацию, а соответствующие эксперты исследовали останки вашей жены. Следы цианистого калия прослеживаются весьма отчетливо.
- Хватит!.. Замолчите, вы… вы…
- Если угодно, я могу блефовать и дальше. Например, не составит труда отыскать лейтенанта Брэндса. Мы установили, что под фамилией Мюнстер он служит во втором батальоне Иностранного легиона в Марокко; в данный момент он находится в госпитале на излечении после тяжелого ранения. Выходит, главный свидетель жив. Жив человек, чья незапятнанная репутация и честь втоптаны в грязь, дабы прикрыть ваши грязные делишки!
- Я сказал - довольно… - задыхаясь, перебил его Вильмингтон, уставив глаза в пространство, словно увидел привидение. - Забирайте… забирайте карту и уносите ноги, да поживее, Флёри явится с минуты на минуту… Говорите, сколько я получу взамен, и забирайте оранжевый пакет, черт с ним!
- Не волнуйтесь, вы не прогадаете. Но прежде я должен убедиться, что печати не тронуты. Только не вздумайте врать, что конверт у вас в другой комнате, и не лезьте в карман. Отоприте-ка лучше вон тот сейф в углу.