Базилика совсем обезлюдела, шесть часов вечера. Все колокола в Риме зазвонили "Аве Мария", и отец Денис задержался для молитвы. Затем он прошел в атриум и уселся рядом с Аллейном на каменную скамью, еще хранившую тепло заходившего солнца. Он был уютный человек и любил посплетничать.
Виолетта, сказал он, несколько месяцев продавала открытки в портике Сан-Томмазо. Она - сицилийка, неизвестно откуда взялась и совсем не такая старая, как могло показаться Аллейну, а когда появилась впервые, ее лицо еще сохраняло следы дикой красоты. Она беспрестанно рассказывала всем и каждому, что ее муж бросил ее и предал полиции.
- За что? - спросил Аллейн.
- Ничего вразумительного. Что-то связанное с пересылкой запрещенных вещей. Очевидно, краденого, хотя она говорит, что понятия не имела, что это нехорошо, пока не пришла полиция и не погубила ее. Речь у нее дикая, сами святые не разберут, где у нее факты и где фантазии.
Тем не менее она вела себя достаточно прилично, набрасывалась только на доминиканцев и не сходила со своего законного места торговли, но примерно дня два назад он обнаружил ее на углу портика: она сидела и шипя изрыгала ужаснейшую хулу и потрясала кулаками. Губы ее были буквально в пене, но, когда отец Денис упрекнул ее за богохульство и, как понял Аллейн, дал ей хорошую взбучку, она заговорила малость разумнее. Как выяснилось, ее ярость была направлена на человека, который заходил в ризницу, чтобы договориться о посещении храма туристскими группами от имени нового предприятия под названием…
- Не говорите мне, - сказал Аллейн в тот миг, когда отец Денис сделал паузу для большей эффектности. - Позвольте, я угадаю. Под названием "Чичероне".
- Правильно.
- А человек был Себастиан Мейлер?
- Снова правильно, - воскликнул отец Денис, хлопая в ладоши. - Он же муж несчастной, а если не муж, так должен им быть, помоги ему Господь.
3
В тот очень теплый вечер оба автомобиля прибыли на Палатинский холм в начале шестого. Воздух благоухал нагретой землей, травой, миртами и смолой. В удлинявшихся тенях стояли алые восклицательные знаки маков, а легионы акантов строем спускались с гребня холма. Над разбитыми колоннами и арками классического Рима небо вновь обретало глубину.
Джованни, шофер, с удовольствием выступал в роли гида. Он сказал, что понятия не имеет, что произошло с мистером Мейлером, но предположил неожиданный приступ болезни, известной туристам как римский понос. Джованни деликатно напомнил им, что в таком случае, естественно, требуется немедленно удалиться. Затем он провел группу через развалины Домус Августана и вниз по ступенькам, к сосновой роще. По дороге то здесь, то там он называл имена руин и делал широкие жесты, кладя Рим к ногам туристов.
Софи смотрела и мечтала, и с удовольствием забывалась в грезах, и не слишком внимательно слушала Джованни. Она неожиданно почувствовала себя усталой и смутно счастливой. Барнаби Грант шел рядом с ней в дружественном молчании, Ван дер Вегели сотрясали тишину взрывами восторгов и тысячей вопросов и неустанно фотографировали. Леди Брейсли под руку с Кеннетом и недовольный майор ковыляли последними и вполголоса жаловались на плохую дорогу.
- Я быстро пресыщаюсь видами, - заметила Софи. - Или, скорее, сведениями о видах. Я перестаю слушать.
- По крайней мере, вы в этом признаетесь, - утешил ее Грант.
- Только не подумайте, что я бесчувственна ко всему этому.
- Ладно. Я и не подумал.
- Наоборот, я немею от восторга. Или почти немею, - поправилась Софи. - Вы могли бы сказать: становлюсь зримо-бессловесной.
Он задумчиво поглядел на нее.
- Вероятно, вы проголодались, - предположил он.
- Вероятно, я подтвержу ваше мнение, - с удивлением согласилась она. - По крайней мере, хочу пить.
- Смотрите, мы уже приступаем к чаепитию.
Они уже дошли до площадки под названием Бельведер и глядели над вершинами сосен на чудовищное великолепие Колизея. Шпили, крыши, сады, обелиск, нематериальные в предвечернем мареве, плыли в отдалении и растворялись на фоне Альбанских холмов.
Джованни и его помощник выбрали место у упавшей колонны, расстелили ковры и скатерти и открыли корзины.
Еда была, как сказала Софи, изысканнейшая: маленькие аккуратные сандвичи с икрой и семгой, римские и неаполитанские пирожные, фрукты и охлажденное белое вино. Удивительным образом, было также и виски с содовой. И чай для всех желающих, вроде Софи, ледяной, с лимоном и очень душистый.
"Какой странный народ подобрался в нашу группу", - подумала она без осуждения. Легкое дуновение воздуха усилило благоухание миртов и сосновой хвои и на мгновение подняло волосы с ее лба. Она почувствовала, что Грант не отрываясь глядит на нее, и поспешно сказала:
- Никто из нас не беспокоится о бедном мистере Мейлере, ведь никто!
Он сделал резкое движение руками.
- Несомненно, наш властный друг обо всем позаботился, - сказал он.
Майор Суит ел усердно и подкрепился двумя стаканчиками виски с содовой и, кажется, пребывал в благодушном расположении духа.
- Невероятный тип, - сказал он. - Это мое мнение. - Он говорил лениво и беззлобно. - Невероятно хороший чай, - добавил он.
- Я думаю, нам всем хорошо и так - с Джованни, - сказала леди Брейсли и подарила Джованни достаточно долгий взгляд. - Хотя, - прибавила она, - жаль, что другой великолепный зверь нас покинул.
- А какая у нас точно программа на вечер? - беспокойно спросил Кеннет. - На машинах в девять - куда? Где мы ужинаем?
- В "Джоконде", сэр, - ответил Джованни.
- Боже милостивый! - воскликнул майор - и не случайно. "Джоконда" - самый изысканный и, несомненно, самый дорогой ресторан в Риме.
- Неужели? - произнесла леди Брейсли. - Значит, придется мириться с Марко. Мы поссорились из-за столиков на той неделе. Чтобы посадить меня, он вытряхнул мексиканского атташе или кого-то еще, довольно важного. Это был почти международный скандал. Я сказала ему, что ненавижу подобные вещи. И в самом деле, это было весьма дурно с его стороны.
- На этот раз, милая тетя, - сказал Кеннет, - тебе предложат комплексный обед за задним столиком близ входа на кухню. Если я что-нибудь понимаю в организованных экскурсиях.
- Простите, сэр, но вы ошибаетесь, - сказал Джованни. - Все устроено иначе. Обслуживание во всех отношениях на самом высоком уровне. Вы будете заказывать все, что пожелаете.
- И за все платить? - грубо спросил Кеннет.
- Наоборот, сэр, никоим образом. Этим займусь я. - Он обратился к Гранту: - Когда все закончат ужин, сэр, - сказал он, - прошу вас, скажите вашему официанту, чтобы послали за мной. На чай тоже даю я, но, конечно, если кто-то из вас пожелает… - Он сделал красноречивый жест. - Но это не обязательно, - завершил он.
- Ну, - воскликнул майор, - должен сказать, это… гм… это кажется… гм… - он слегка слукавил, - в полном порядке. А?
Ван дер Вегели с готовностью согласились.
- Сначала мы с женой подумали, может быть, плата чересчур высока, - признался барон Софи, - просто невероятная сумма, но мистер Мейлер произвел на нас такое сильное впечатление, и затем, - он весело поклонился Гранту, - уникальная возможность познакомиться с творцом "Саймона". Мы не могли отказать себе в этом! А теперь видите, как мило все получается, не правда ли, если только с замечательным мистером Мейлером ничего не случится.
- Тьфу-тьфу-тьфу! - воскликнула баронесса, как бы страхуясь от сглаза. - С ним все хорошо, он жив и здоров. Все объяснится просто, и мы будем смеяться и радоваться. Наше удовольствие не должно омрачаться. Нисколько.
- Должен признаться, - шутливо сказал Гранту барон, - что я получаю не только эстетическое, но и профессиональное удовольствие от встречи с мистером Барнаби Грантом. Я в издательском деле, мистер Грант. Ха-ха, ха-ха!
- Ха-ха, ха-ха! - подтвердила баронесса.
- Правда? - с вежливым интересом спросил Грант. - Что вы говорите!
- Издательство "Адриаан и Велькер". Я редактор наших иностранных публикаций.
Софи удивленно воскликнула, и Грант обратился к ней.
- Это ваша область, - сказал он ей и затем Ван дер Вегелям: - Мисс Джейсон служит в моем лондонском издательстве.
Последовали новые восклицания и разговоры о совпадении, в то время как Софи пыталась припомнить все, что знала о фирме "Адриаан и Велькер", и после, когда они ехали с Палатина, рассказала Гранту:
- Мы издали переводы нескольких их юношеских и церковных книг. Это преимущественно религиозное издательство, кажется, самое крупное в Европе. Уклон у них кальвинистский, а что касается детских книг, то они до отвращения назидательны. Глава издательства Велькер, говорят, глава какой-то крайней голландской секты. Как легко можете вообразить, они печатают не много современной прозы.
- Не слишком, я думаю, подходящая среда для шумных Ван дер Вегелей.
- Как знать, - неопределенно ответила Софи. - Они же как-то сумели там прижиться.
- О Боже, младенец искушен в жизни! - заметил Грант и покачал головой.
Софи покраснела и умолкла.
Они ехали во второй машине, вместе с уснувшим майором Суитом. Остальные четверо поспешили усесться в первую к Джованни. Леди Брейсли заявила, что плохо переносит автомобили, и заняла переднее место.