Он не объяснил, что друг – известный во всем мире судебный патологоанатом, который в прошлом году делал вскрытие жертв наркокартеля.
Дом позвонил, пока Натали проводила очередной набег на его гардероб. К тому времени, как она выудила пару шлепанцев и спортивные шорты, затягивавшиеся на шнурок, один из известнейших невропатологов Будапешта согласился принять ее в одиннадцать двадцать.
Глава 5
Времени до встречи оставалось мало, пришлось наскоро поменять планы.
Машина мчалась по узким извилистым улочкам к Дунаю.
– Вон статуя Евгения Савойского, одного из величайших полководцев XVII века. Насколько я помню, он служил при трех императорах Священной Римской империи и в 1697 году выиграл решающее сражение против турок при…
Она осеклась. Глаза стали огромными и круглыми.
– Почему я это знаю?
Она прижалась к спинке сиденья, упорно глядя сквозь лобовое стекло на усаженную деревьями улицу. Дом ничего не сказал, пока она пыталась сложить кусочки пазла.
– Почему я знаю, что Габсбурги построили дворец на берегу реки на месте готического замка, возведенного по приказу ранее правившего императора? Почему знаю, что он был уничтожен во время Второй мировой войны, а потом восстановлен?
Она сжала кулаки, в гневе ударила о бедра.
– Почему я могу вытащить из головы эти подробности и не знаю, кто я такая и почему оказалась в реке?
– То, что вы все это вспомнили, хороший знак. Возможно, начинаете вспоминать и другие вещи?
– Боже, надеюсь, что так!
Она так и не разжала кулаки, пока они ехали с Замковой горы и по величественному Цепному мосту, соединявшему Буду и Пешт.
Первой остановкой стал маленький бутик, где Натали сменила шорты, рубашку и шлепанцы Доминика на босоножки, узкие дизайнерские джинсы, топ с капюшоном мягкого персикового цвета и большую соломенную сумку. Во время второй остановки были приобретены туалетные принадлежности. Пообещав купить остальное позже, Дом усадил ее в машину и повез на встречу с доктором Андрашем Ковачем.
Офис занимал второй этаж прекрасного городского дома XIX века, стоявшего в тени базилики Святого Стефана. Седовласая медсестра в приемной подтвердила встречу, выказав более интереса к спутнику Натали, чем к пациентке.
– Я читала о вас в газете! – воскликнула она по-венгерски. – Разве вы не великий герцог… чего-то там?
Он едва подавил стон, но кивнул:
– Карленберга, но титул давно потерял смысл. Герцогства больше не существует.
– Все же, должно быть, так волнующе вдруг оказаться герцогом!
– Да, очень. Доктор Ковач примет нас вовремя?
– Конечно. – Сестра расплылась в улыбке. – Пожалуйста, садитесь, ваше высочество, я дам знать его ассистентке, что вы и мисс Кларк уже здесь.
Когда он повел Натали к ряду высоких мягких кресел, та нахмурилась.
– И о чем шла речь?
– Она рассказывала мне о статье, которую прочитала в газете.
– Я слышала, как она сказала "Карленберг".
– И вы узнали это имя?
– Вы упоминали об этом сегодня утром. На секунду я подумала, что название мне знакомо.
Она нахмурилась и потерла ладонью лоб.
– Это все здесь, где-то в моей голове. Название. Место. Вы.
Она подняла глаза с видом обвинителя, он невольно улыбнулся.
– Я знаю много худших мест, чем ваша голова, dragam.
Непонятно, то ли ленивая улыбка, то ли нежное слово или хриплые нотки в голосе, но перед ним мгновенно предстала Натали Кларк, которую он встретил в Нью-Йорке. Какова бы ни была причина, она неодобрительно сжала губы.
– Вам не следует так меня называть! Я не ваша милая!
Он ничего не смог с собой поделать, подняв руку, провел костяшками пальцев по ее щеке.
– Да. Но мы можем это изменить, не так ли?
Она отстранилась, Дом отругал себя за растерянность и настороженность, снова появившиеся в ее глазах. Но тут стройная женщина лет тридцати в белом халате вышла из внутреннего святилища.
– Мисс Кларк? Я ассистент доктора Ковача. Не угодно ли вам и вашему мужу последовать за мной?
– Мисс Кларк американка, – сообщил он, – и не говорит на нашем языке. Мы не женаты.
– Прошу прощения.
Перейдя на английский, она повторила приглашение и спросила, не хочет ли Натали, чтобы ее друг присоединился к ней. Дом почти ожидал отказа, но девушка удивила его.
– Лучше, чтобы со мной был человек, который знает, кто я.
Ассистентка проводила их в кабинет, уставленный книжными полками красного дерева, на которых стояли переплетенные в кожу тома и мраморные бюсты. Никакого письменного стола. Только кресла с высокими спинками, обтянутые сафьяном, вокруг обычного стола с мраморной столешницей. Врач прекрасно вписывался в свое окружение. Высокий и худощавый, с аристократическим орлиным носом и добрыми глазами за очками без оправы.
– Я просмотрел полученные в больнице компьютерные результаты вашего вчерашнего исследования, – сказал он Натали на безупречном английском. – И предпочел бы полный осмотр с МРТ и когнитивными тестами, прежде чем консультировать вас. Но несмотря на ограниченные медицинские данные, доступные на этот момент, сомневаюсь, что потеря памяти имеет органическое происхождение вроде инсульта, слабоумия и опухоли мозга. Это хорошие новости.
Натали с шипением выдохнула воздух, Дом, услышав этот звук, потянулся к ее руке.
– Что со мной не так? – спросила она, сжимая его пальцы.
– Вопреки тому, что вы видели в кино и по телевизору, мисс Кларк, люди, страдающие амнезией, крайне редко забывают свое имя. Повреждение головы, как у вас, ведет к спутанности сознания и проблемам с запоминанием новой информации. Не старой.
– Я начинаю вспоминать кое-что.
Ее пальцы сжались сильнее. Ногти впились в ладонь Дома.
– Исторические факты, даты и все такое.
– Это хорошо. Но то, что вы ничего о себе не помните…
Ковач сдвинул очки на кончик носа. Дом снова задался вопросом, где очки Натали, но выбросил эту мысль из головы.
– Есть еще один синдром, – продолжал доктор. – Он называется психогенической или диссоциативной амнезией. Появляется после эмоционального потрясения или травмы, например изнасилования или другого жестокого преступления.
– Не думаю…
Ногти впились в ладонь еще больнее.
– Я не помню ничего такого.
– В больнице ничего не сказали про изнасилование, – вмешался Дом, когда она замолчала. – Нет причин опасаться этого. У Натали, мисс Кларк, нет синяков или царапин, если не считать шишки в основании черепа.
– Я это знаю. И не предполагаю, что травма была недавней. Это могло случиться недели, месяцы или годы назад.
Он повернулся к Натали.
– Удар по голове, возможно, воскресил воспоминание о каком-то раннем болезненном опыте. Заставил вас поднять оборонительный щит и блокировать все страшные воспоминания.
– А память ко мне вернется?
– По большей части она всегда возвращается. Каждый случай настолько индивидуален, что невозможно предсказать наверняка.
Она скрипнула зубами.
– Так как мне открыть ящик Пандоры? Может, принимать какие-то лекарства? Упражнения для мозга?
– Пока что предлагаю немного обождать. Вы приехали в Будапешт погостить? Полежите в купальнях. Насладитесь оперой. Погуляйте в наших прекрасных парках. Пусть разум излечится так же, как шишка у вас на голове.
Совет невролога не понравился Натали.
– Посетить оперу. Отмокать в купальнях, – фыркнула она. – Легко ему говорить!
– А нам легко сделать.
Услышав это, она замерла. Остановилась посреди широкого, затененного деревьями тротуара и склонила голову набок.
– Как вы можете часами гулять со мной по Будапешту? У вас нет работы? Офиса, строительного двора или лавки мясника, где бы вас хватились?
– Хотел бы я работать в лавке мясника. – Он засмеялся. – Мог бы таскать борзой кости до конца ее жизни.
– Не уклоняйтесь от вопроса. Где вы работаете?
– Благодаря вам в этот момент у меня нет работы.
– Мне?
В голове вертелась масса совершенно диких вариантов, ни один не имел смысла.
– Не понимаю.
– Догадываюсь, что не понимаете.
Он подхватил ее под руку и повел в кафе.
– Пойдемте выпьем кофе, и я объясню.
Венгры по-прежнему любили собираться в кафе, в основном маленьких, на дюжину столиков с мраморными столешницами, где вместе с чашкой кофе подавали стакан воды и кувшин молока. Но несколько самых элегантных кафе XIX века все еще сохранились. То, которое выбрал Дом, могло похвастаться люстрами из богемского хрусталя и огромной медной кофеваркой, занимавшей почти всю стену.
Они сели на улице под маркизой в бело-зеленую полоску. Дом заказал кофе, Натали едва дождалась, пока они размешают в чашках молоко и сахар, прежде чем напасть.
– Прекрасно. Объясните, почему я виновата в том, что вы потеряли работу.
– Вы раскопали документ в пыльных венских архивах. Дополнение к эдикту 1867 года, дарующее определенные права венгерским аристократам. В дополнении также подтверждается титул великого герцога Карленберга, даруемый дому Сен-Себастьянов навсегда и навечно. Ничего не кажется знакомым?
– Название. Карленберг. Я знаю его. Знаю.
– Маленькое герцогство, не больше Монако, на нынешней границе между Австрией и Венгрией. Альпы его разделяют. Даже сейчас это заснеженные вершины гор, плодородные долины и горные тропы, охраняемые постепенно разрушающимися крепостями.
– Вы там были?