– Скорее, это моя дурная кровь дала о себе знать в конце концов. Но мне сейчас на это наплевать. – Пенелопа повернулась в объятиях Рэйфа и поцеловала его.
– Дурная кровь? Это еще что за чушь?
– Ну, знаешь, генетическая предрасположенность делать плохие вещи: принимать наркотики или отдаваться почти незнакомым мужчинам.
– Уверен, в тебе нет "дурной крови". Наверняка именно это тебе внушали, пока ты росла.
– Постоянно. Подразумевалось, что воспитание должно пересилить натуру. Вот почему мне запрещалось задавать вопросы о своем отце. Якобы именно от него я унаследовала дурную кровь. Это он сбил с прямого пути мою мать, подсадил ее на наркотики. От него она в шестнадцать лет забеременела и из-за него ушла из дома. Больше мои бабушка и дедушка не видели свою дочь до самой ее смерти.
– Я не принимаю наркотики, – тихо сказал Рэйф. – И делаю все, что от меня зависит, чтобы ты не забеременела. И у меня тоже есть свои правила. В моем случае, думаю, натура одержала верх над воспитанием.
– Мне не шестнадцать. Теперь я поступаю так, как считаю нужным.
– Однако ты ведь не расскажешь о нас своей бабушке?
– Нет. И лишь потому, что это очень расстроит дедушку. Он любит мою бабушку и меня любит тоже, но всегда принимает сторону жены. Я понимаю его. Их жизнь разрушилась, когда умерла их дочь. Моя мать.
– Как ее звали?
Повисла длинная пауза. Пенелопа никому не называла имени матери. Но ведь сейчас об этом спросил Рэйф, с которым чувствуешь себя такой защищенной. И она выдохнула еле слышно:
– Шарлотта.
Опять воцарилось молчание. Пенелопа вдруг начала понимать, насколько вещи, которые держишь в себе, становятся реальными, если говоришь о них вслух. Как странно было обрести мать, которой словно и не было, пока Пенелопа о ней не вспоминала.
– А ты когда-нибудь хотела выяснить, кто твой отец?
– Я знаю, как его зовут. Его имя написано в моем свидетельстве о рождении – Патрик Мерфи. Ну разве не забавно?
– А чего ж тут забавного?
– Так ведь это, наверное, самые распространенные ирландские имя и фамилия. Только представь, как сложно будет отыскать этого человека.
– А ты думала об этом?
– Конечно. Но, может, лучше мне о нем больше ничего не знать.
– А что еще тебе о нем известно, кроме имени?
– Что он играл на гитаре в рок-группе, принимал наркотики, брюхатил молоденьких девчонок, а после покинул наш город, и больше никто его не видел. Ну разве он не душка?
– У каждой истории всегда есть две версии, дорогая.
"Дорогая"… Никто раньше не называл так Пенелопу. От этого слова в груди возникло странное чувство. Захотелось заплакать, глаза защипало.
– Я нужна ему даже меньше, чем своей матери, которая бросила меня под кустом, – прошептала она. – Какие родители поступят так со своим ребенком?
– Может, у нее не было выбора? – Рэйф крепче обнял собеседницу, прижавшись к ее макушке щекой, словно чувствуя страдания Пенелопы или желая облегчить ее боль. – Я должен кое-что тебе рассказать. Это случилось несколько недель назад, через день после того, как мы… через день после свадьбы. – Я отправился на вечеринку со старыми приятелями – ребятами из рок-группы, в которой я когда-то играл. Там была одна девушка…
"О нет! Неужели он собирается рассказать мне о том, что у него есть женщина, и то, что было между нами – лишь ничего не значащая связь?" – мелькнуло в голове у Пенелопы, и она вся подобралась, ожидая этого тяжелого удара.
– Она журналистка. Кажется, ее зовут Джули.
Пенелопа не желала знать этих подробностей. Она напрягла все мускулы, готовая вырваться из объятий Рэйфа и исчезнуть из его жизни.
– Ладно, не важно, как ее зовут. Она интересовалась одной историей. О ребенке, которого все называют Малютка Икс.
Пенелопа замерла. Вместе с облегчением от того, что сейчас не последует рассказ о женщине, нахлынул и страх.
– Малютка Икс была найдена под кустом тридцать лет назад, во время музыкального фестиваля в Локсбери.
По щекам Пенелопы заструились слезы.
– Это была я, – прошептала она. – Через пару недель мне исполнится тридцать.
– Полагаю, тебе не хотелось бы, чтобы у тебя на пороге появились репортеры с расспросами?
– Нет! – Пенелопа крепко зажмурилась. – Тем более не хочу, чтобы они доставали дедушку и бабушку. – Она тяжело сглотнула. – Как думаешь, журналисты докопаются до истины?
– Не знаю. Удивлен, что эта история так долго держалась в секрете.
– Дедушка занимал в те годы высокий пост в полиции. Он надавил на кое-какие рычаги, чтобы правда не всплыла. Конечно, люди знали, что моя мать умерла, но, уверена, никто и понятия не имеет, как она умерла и где в тот момент находилась.
– Значит, никто не свяжет воедино тебя и Малютку Икс, – заявил Рэйф, но в голосе его не чувствовалось уверенности.
– Мне нужно идти, – вскинулась Пенелопа. – Наверное, стоит поговорить с дедушкой и предупредить его.
– Не уходи. Побудь еще. – Рэйф крепче сжал объятия. – На улице все еще идет дождь. Почему бы не подождать до утра?
На мгновение Пенелопа представила, как было бы здорово отбросить все тревоги и проспать всю ночь на плече Рэйфа. А утром он, может быть, снова занялся бы с ней любовью.
– Вообще-то Джули завтра приедет ко мне в офис. Я предложил в качестве благотворительного жеста бесплатно устроить фейерверк на закрытии фестиваля. Если хочешь, я мог бы в разговоре узнать, что она успела выяснить, и попытаться отговорить ее от этой затеи. Скажу, что если она будет и дальше копать, то разрушит жизни людей, а потому лучше оставить в покое эту старую историю.
Он так поступит? Ради нее?
– Спасибо! Если ты это сделаешь, я буду перед тобой в большом долгу.
– Ты ничего не будешь мне должна. – Рэйф улыбнулся. Я же сказал, Пенни, что ты мне нравишься. Очень.
– И ты мне тоже.
Она снова забылась в поцелуе, отбросив все заботы. Так легко было утонуть в наслаждении, когда они с Рэйфом ласкали друг друга!
Лишь одна мысль не давала покоя: "нравится" – это было неверное слово для описания ее чувств к этому человеку.
Ведь с ним Пенелопа ощущала себя защищенной, избранной. Даже любимой – пусть это и была лишь фантазия с ее стороны.
Что касается ее, она на самом деле любит Рэйфа Эдвардса – наверное, еще с того момента, когда он выбрал для своего шоу песню, под которую она танцевала. Ну разве можно не влюбиться в мужчину, который выбирает твою любимую песню? В мужчину, которого ты изумляешь.
Да, Пенелопу пугало, что всем может стать известно стыдное прошлое ее родителей. Но этот страх мерк перед силой ее чувств к Рэйфу. И сейчас ей так хотелось насладиться, пусть даже недолго, счастьем, о котором она раньше и не подозревала. А завтра будь что будет.
Глава 8
Пенни покинула кровать Рэйфа задолго до рассвета – работа в кейтеринговом бизнесе имела свои недостатки. Когда необходимо было обслужить крупное мероприятие, кухонные цеха открывались уже в четыре утра. В последнее время Пенелопе нечасто приходилось вставать так рано, потому что теперь она исполняла обязанности распорядителя мероприятий. Но сегодня был особый случай: мероприятие проводилось в муниципальном совете Локсбери, там должен был присутствовать и ее дедушка, поэтому не хотелось ударить в грязь лицом.
– Мне еще нужно успеть заехать домой, чтобы переодеться. Представляешь, что подумают люди, если я появлюсь в трениках, свитере и с такой прической?
Пенелопа хихикнула, и этот звук показался Рэйфу самым прекрасным на свете. Хотя нет, первое место он присудил бы тому стону наслаждения, который не так давно сумел сорвать с ее уст.
Да уж, видели бы эту сторону натуры своей начальницы ее подчиненные! Пенни вместо Пенелопы. Но ведь она никогда никому настолько не открывается и, возможно, лишь его одного подпустила к себе так близко.
От всех этих мыслей сонливость как рукой сняло, да и кровать после ухода Пенелопы показалась странно пустой, так что Рэйф застелил постель и пошел в ванную комнату.
Вода в ванной так и осталась с вчерашнего вечера. Пена осела, и ее остатки плавали островками на поверхности. Он, скривившись, опустил руку в ледяную воду и вытащил затычку, а затем направился к унитазу, отводя глаза от зеркала. Почему-то Рэйфу казалось, что ему не понравится человек, которого он там увидит, – тот, что влюбит в себя девушку, а после скроется из города и никогда больше к ней не вернется.
На кафельном полу рядом с душевой кабиной до сих пор лежало полотенце, сброшенное Пенелопой. Рэйф остановился и поднял его, вспоминая вчерашние поцелуи. Застонав, он бросил полотенце в бельевую корзину, встал под душ и открыл краны.
Так не хотелось причинять боль этой женщине, но он никогда не заводил долгих отношений. Что толку обещать вечную любовь, если все равно придется расставаться? После пустых обещаний прощаться намного больнее.
Пенелопа слишком ранима для него. Да и ее вера в святость брачных уз откровенно пугает. Может, на словах она и отрицает такой взгляд на вещи и даже в интервью заявила, что она счастлива и не будучи замужем, живя одной лишь работой. Но правда в том, что Пенелопа ищет спутника жизни – мужчину, который женится на ней и заделает ей кучу детишек.
И Рэйф не годится на эту роль.
Никоим образом.
Однако, странно, до чего пустым стал казаться его дом, когда ушла Пенелопа. И как пусто стало у Рэйфа на душе. Отчего бы это?
Да это ведь элементарно: они с Пенелопой вчера совсем забыли про ужин. Сейчас еда поднимет настроение. Рэйф с аппетитом перекусил яичницей с беконом и грибами и тостами, щедро намазанными маслом.