- Сделаем так! Вы назначаетесь главными плакальщиками на похоронах.
Поскольку никто из нас не ответил, он отвернулся и бросил бедную, корчившуюся от боли и ужаса кошку в воду со словами:
- Прощай, дражайшая миссис Ники Бен!
Некоторое время мы постояли на берегу. Джордж поглядел на нас с удивлением.
- Сирил, - проговорила Летти тихо. - Разве это не жестоко?.. Разве это не ужасно?
Мне нечего было сказать.
- Ты меня имеешь в виду? - вскинулся Джордж.
- Не тебя… А все это! Такое впечатление, что у нас кровь на башмаках.
Он серьезно посмотрел на нее своими темными глазами.
- Я утопил ее из милосердия, - объяснил он, привязывая веревку к ясеню. Затем сходил за лопатой и вырыл могилку в разомлевшей черной земле.
- И наша добрая, славная, бедная, старая, драная кошка превратилась в симпатичный трупик, - подвел итог Джордж. - Друзья и родственники могут попрощаться с покойной и положить фиалки на ее могилку.
Он воткнул лопату в землю и вытащил из пруда кошку вместе с утюгом.
- Ну, вот, - сказал он, отвязывая утюг, - и кончились страдания. Хорошая была кошка.
- Похорони ее - и дело с концом, - поторопила Летти.
Он в ответ поинтересовался:
- А тебе не будут после этого сниться кошмары?
- Я сплю без сновидений, - резко ответила она и, отвернувшись, зашагала прочь. Мы вернулись в дом и прошли в гостиную, где Эмили сидела у окна, кусая палец. Комната была вытянутой, с довольно низким потолком. Через всю комнату под потолком тянулась большая грубая балка. На камине и на пианино в вазочках стояли полевые и лесные цветы, свежие листья. В комнате было прохладно, пахло лесом.
- Он это сделал? - спросила Эмили. - А вы наблюдали, да? Если б я увидела это, я бы возненавидела его. Уж лучше прикоснуться к червяку, чем к такому, как он.
- Мне тоже вряд ли было бы приятно, если бы он прикоснулся ко мне, - ответила Летти.
- До чего же отвратительны бессердечие и жестокость! - сказала Эмили. - Уже один его вид вызывает у меня отвращение.
- Да? - удивилась Летти, холодно улыбнувшись, и подошла к пианино. - Но он же смотрится таким здоровым, никогда не болеет. - Она села за пианино и принялась играть. Звуки напоминали шорох падающих листьев.
Мы с Эмили тихо беседовали у окна о книгах, о людях. Она была серьезна и настроила и меня тоже на серьезный лад.
Через некоторое время, попив молока и поев, к нам вошел Джордж. Летти продолжала играть на пианино. Он спросил Летти, почему бы ей не сыграть какой-нибудь веселенький мотивчик. Это заставило ее повернуться к нему на стуле. Сначала ей захотелось дать ему уничижительный ответ. Но когда она взглянула на него, сердитые слова, готовые сорваться с ее уст, упорхнули, как вспугнутые птицы. Он явился сюда прямо из кухни и встал возле Летти, вытирая руки. Рукава засучены до локтей, рубашка расстегнута на груди. Летти слегка отклонилась, разглядывая его, стоявшего с расставленными ногами, обутыми в грязные краги и сапоги. Брюки его тоже были закатаны по колено, поэтому виднелись голые ноги. Словом, вид какой-то полураздетый.
- Почему бы тебе не сыграть какой-нибудь веселый мотивчик? - повторил он, вытирая полотенцем руки.
- Мотивчик? - отозвалась она, пристально глядя на его руки, на то, как поднималась и опускалась его грудь, крепкая и белая. Потом с любопытством уставилась на его горло, где загорелая кожа переходила в белую, не тронутую загаром. Она встретилась с ним глазами и снова повернулась к пианино. Ее уши покраснели, милосердно скрытые в завитках волос.
- Что же мне сыграть? - спросила она, как-то конфузливо прикасаясь к клавишам.
Он вытащил сборник песен и поставил перед ней.
- Какую из них? - снова спросила она, слегка вздрогнув, когда почувствовала его руки близко от себя.
- А все, что захочешь.
- Про любовь? - не унималась она.
- Если хочешь - давай про любовь. - Он неуклюже засмеялся, заставив девушку внутренне сжаться.
Она не ответила и принялась играть песню Салли Венна "Тит Уиллоу". Тогда он с удовольствием стал подпевать басом. Затем она заиграла "Я пьян от взгляда твоих глаз". Закончив играть, она повернулась и спросила, нравятся ли ему слова. Он ответил, что считает их довольно глупыми, но посмотрел на нее своими лучащимися карими глазами, как бы колеблясь и с каким-то вызовом.
- Это потому, что от твоего взгляда не опьянеешь, - отозвалась она, отвечая на его вызов блеском своих голубых глаз. Потом опустила ресницы. Он засмеялся и спросил, откуда она знает.
- Все очень просто, - сказала она, серьезно глядя на него снизу вверх. - Твои глаза не меняются, когда я смотрю на тебя. Я всегда считала, что люди, которые чего-то стоят, могут говорить глазами. Обычно такие люди вызывают уважение к себе, их глаза красноречивы и умны.
Она говорила это, продолжая смотреть на него, а он в свою очередь с симпатией глядел на ее лицо, на ее волосы, в которых играло солнце. Видно было, что он задумался над ее словами; потом он вдруг рассмеялся, что выглядело несколько глуповато. Она отвернулась, улыбаясь.
- В этой книжке нет ничего такого, что бы хотелось сыграть и спеть, - сказала она, перелистав сборник.
Я положил перед ней другие ноты, и она заиграла, запела "Упрекнешь ли меня?"
У нее было довольно приятное сопрано, и песня понравилась Джорджу. Он пододвинулся к ней ближе. Закончив играть, Летти посмотрела на него и увидела светящиеся от восторга глаза.
- Тебе понравилось? - спросила она с ноткой превосходства в голосе. - А ведь требовалось только найти нужную страницу.
- Понравилось, - сказал он с чувством, что еще больше усилило ее триумф.
- Я предпочла бы петь песни и плясать, чем дрыхнуть в кресле у камина. Правда, ведь это лучше? - подколола она.
Он засмеялся, начиная понимать, что она подтрунивает над ним.
- А ведь ты именно так и поступаешь, - добавила она, осмелев.
- Как? - спросил он обескураженно.
- Половина твоих чувств спит, а половина - бодрствует.
- Неужели? - удивился он. - Ты думаешь, я такой?
- Именно такой… "Бовис", бык. Ты - как бык. Тебе нужны еда, комфорт и больше ничего. Ты любишь комфорт? - улыбаясь спросила она.
- А ты? - спросит он в свою очередь, смущенно улыбаясь.
- Конечно. Сейчас я сыграю одну пьесу, а ты будешь переворачивать страницы, когда я кивну головой. Принеси-ка стул.
Она начала играть Шуберта. Он сидел рядом, склонившись к ней, и придерживая нотную страницу. В конце страницы она кивнула, но он не отреагировал.
- Да, - проговорила она раздраженно.
Он, спохватившись, попытался перевернуть страницу, но она быстро оттолкнула его руку, сделала это сама и продолжила игру.
- Извини, - он покраснел.
- Не беспокойся, - она продолжала игру, не обращая на него внимания.
Музыка смолкла.
- Вот, - сказала Летти. - А теперь скажи, что ты чувствовал, когда я играла?
- О… Я вел себя глупо! - ответил он, сильно смутившись.
- Рада слышать это, - одобрила она его прямодушие. - Но я не то имела в виду. Я спрашиваю, какие чувства вызвала в тебе музыка?
- Я не знаю… Наверное, она заставила меня почувствовать все, все… - ответил он, не спеша, обдумывая свой ответ, как обычно.
- А я скажу тебе, - заявила она, - что ты или спал, или отупел. Неужели ты ничего не услышал в этой музыке? Ну? О чем ты думал?
Он засмеялся… задумался… снова засмеялся.
- Да, - признался он со смехом и попробовал сказать истинную правду. - Я подумал, какие у тебя красивые руки… И что любят трогать эти руки… И еще подумал, какое это необыкновенное новое ощущение - когда чьи-то волосы касаются твоей щеки.
Когда он закончил свои сумбурные рассуждения, она слегка стукнула его по руке и ушла, бросив такую фразу:
- Ты становишься все хуже и хуже.
Потом направилась через комнату к дивану, где я сидел и беседовал с Эмили, положила руку мне на плечо.
- Не пора ли нам домой, Сил? - спросила она.
- Полдевятого, еще рано, - сказал я.
- А вот мне кажется, давно пора. Думаю, сейчас нам уже следует быть дома, - возразила она.
- Не уходи, - попросил Джордж.
- Куда ты так торопишься? - поинтересовался я.
- Поужинайте с нами, - предложила Эмили.
- Понимаете… уже поздно… - Летти заколебалась.
- У нее дела, - сказал я.
- Я не уверена… - Летти снова заколебалась. Затем неожиданно покраснела и воскликнула: - Не будь таким гадким, Сирил!
- Тебе надо куда-то идти? - спросил Джордж робко.
- Что ты, нет, - ответила она, покраснев.
- Тогда, может, вы все-таки останетесь на ужин? - стал упрашивать он.
Она засмеялась и уступила. Мы пошли на кухню. Мистер Сакстон сидел и читал. Рип, большой бультерьер, лежал у него ног, притворяясь спящим; мистер Ники Бен спокойно отдыхал на диване; миссис Сакстон и Молли как раз собирались идти спать. Мы пожелали им спокойной ночи и уселись за стол. Служанка Анни уже ушла домой, поэтому ужин приготовила Эмили.
- Никто еще не играл на этом пианино так, как ты, - уважительно произнес мистер Сакстон, глядя на Летти с восхищением. Он был горд за свою монументальную, дребезжащую старую громадину и частенько говаривал, что тот, кто умеет и хочет, всегда извлечет из нее прекрасную музыку. Летти засмеялась и сказала, что невелико умение сыграть несколько песенок - не стоит и хвалить за это.
- А что ты думаешь о пении нашего Джорджа? - спросил с гордостью отец, однако тут же неожиданно засмеялся.
- Я сказала ему, что когда он полюбит, то запоет просто восхитительно, - сказала она.