- Успокойтесь, - нежно сказал Крис, - послушайте меня. Ведь это все шутка, игра. Мы играем сами с собой, с тайными силами нашего собственного существа, с явлениями, которых наука еще не объяснила. Вот и все. Психология - молодая наука. Подсознательное "я", в сущности, только что открыто. Пока это еще тайна, но скоро она будет разгадана и законы ее будут установлены. Все это просто не объясненные пока явления. Но ведь это же не причина немедленно бросаться в объятия спиритизма и наклеивать на себя его ярлык. Мы еще не знаем причин некоторых явлений, вот и все. Что же касается этой дощечки…
Он вдруг замолчал, потому что в этот момент случайно положил руку на дощечку, и она сейчас же задвигалась по бумаге, и буквы, казалось, были написаны рукой раздраженного человека.
- Нет, довольно, - сказала Льют, когда дощечка остановилась. - Мне кажется, точно какая-то борьба происходит между вами и моим отцом.
Она указала на фразу, появившуюся на бумаге:
"Ты не можешь убежать от меня так же, как не можешь избежать наказания, заслуженного тобой".
- Я точно вижу его, протягивающего руки к вашему горлу. Я знаю, что он, как вы говорите, обратился в прах, и все-таки вижу его живым, двигающимся по земле. Я вижу гнев на его лице - гнев и жажду мщения, и знаю, что все это направлено против вас!
Она схватила и скомкала бумагу, отодвинув в сторону дощечку.
- Ну, не будем больше размышлять об этом, - сказал Крис, - я не знал, что это вас так сильно взволнует. Все это чисто субъективно, поверьте мне, и вызвано нашим собственным волнением. То, что мы сейчас переживаем, особенно благоприятно для всех этих явлений.
- Да, подумаем о нашем положении, - сказала Льют, когда они медленно шли по дорожке среди высоких деревьев. - Я не знаю, что мы теперь будем делать. Оставим все так, как было раньше? Вы ничего не придумали?
- Я предлагал сказать вашему дяде и вашей тетке.
- То, что вы не могли сказать мне? - быстро спросила она.
- Нет, - ответил он медленно, - только то, что я сказал вам. Я не имею права сказать им больше, чем сказал вам.
- Нет, не говорите им, - решительно сказала она, - они не поймут вас. Я тоже не понимаю, но я верю вам. А они по самой природе вещей неспособны на такую беззаветную веру. Вы сказали мне, что есть некая тайна, мешающая вам жениться на мне, и я вам верю. Но у них не может быть такой веры. У них возникнут сомнения и подозрения относительно вашей тайны. И, кроме того, это только усилит их тревогу.
- Я должен уйти, я знаю, что должен уйти, - прошептал он, с трудом переводя дыхание, - и я смогу это сделать, я поборол свою слабость. Если один раз я не справился с собой и вернулся к вам, то это еще не значит, что я окажусь слабым вторично.
- Мне страшно слушать, когда вы говорите об уходе, - сказала Льют, - я не могу примириться с мыслью, что не увижу вас больше. Не упрекайте себя в слабости - это меня нужно упрекать, а не вас. Я помешала вам исполнить ваше решение. Я знаю это. Я хочу, чтобы вы были около меня. Не нужно ничего предпринимать, Крис, пусть все идет так, как шло раньше. Пусть все совершится само собой.
- Но было бы проще и легче, если бы я ушел, - прибавил он.
- Я буду счастливее, если вы останетесь. Я не хочу, чтобы вы уходили… Не будем больше говорить об этом, не будем об этом упоминать никогда, до тех пор… до тех пор… до того чудесного счастливого времени, когда вы сможете прийти ко мне и сказать: "Льют, у меня все хорошо теперь. Тайна больше не связывает меня. Я свободен!" А до того времени похороним все это вместе со всяким спиритизмом, со всеми предсказаниями и будем жить тем малым, что осталось у нас. А теперь, чтобы доказать вам, что я готова жить мелкими интересами, которые нас связывают ежедневно, я отправлюсь с вами сегодня смотреть лошадь, хотя больше и не хочу ездить верхом… По крайней мере несколько дней, - ну, скажем, неделю. Как зовут эту лошадь?
- Команч, - ответил он, - я знаю, она вам понравится.
* * *
Крис лежал на спине, положив голову на большой гладкий камень, а глаза его внимательно смотрели через ущелье на противоположный спуск, покрытый деревьями. Оттуда до него доносились звуки раздвигающегося кустарника, звон стальных подков о валуны и изредка мягкий шум сорвавшегося камня. Слышно было, как камень долго катился по холму и затем падал в поток, с шумом пробиравшийся среди дикого хаоса скал. Среди зелени мелькал иногда золотисто-коричневого цвета костюм для верховой езды, в котором была Льют.
Она выехала из леса на открытое место, где ни деревьям, ни траве не было приюта; подъехала к самому краю обрыва и смерила глазами спуск. Ниже футов на сорок крутой спуск заканчивался небольшой террасой, усыпанной мелким гравием и землей, скатившейся с крутого склона.
- Вот это хорошая проба для Команча! - крикнула она Крису. - Я хочу спуститься к ручью.
Животное осторожно стало ощупывать опасную почву, приседая на задние ноги, а передними спокойно и не спеша пробуя каждый камень, прежде чем опереться на него. Когда Команч почувствовал под своими ногами ровную и плотную почву террасы, он пошел по ней свободным и быстрым шагом, точно расправляя свои мускулы после только что пережитого напряжения.
- Браво! - крикнул Крис с края ущелья и зааплодировал.
- Самая умная и самая осторожная лошадь, какую я когда-либо видела, - ответила Льют. Она повернула лошадь и стала взбираться наверх к деревьям, под которыми расположился Крис.
Он следил за движениями лошади по доносившимся до него звукам и мельканию костюма Льют среди деревьев.
Пробираясь по склону, она остановилась около ручья. Из потока выступал край камня, а немного выше находилась маленькая площадка, усыпанная гравием. Доступ к ней преграждал огромный камень. Попасть на площадку можно было, только перепрыгнув через него. Льют тщательно изучала положение камня, и по движению ее руки Крис издали догадался о ее намерении.
- Осторожнее! - крикнул он ей.
- Я верю Команчу, - ответила она.
- Но вряд ли он сможет сделать этот рискованный прыжок, - предупреждал Крис, - он может поскользнуться и упасть в ручей. Только одна лошадь из тысячи здесь перепрыгнет.
- И Команч как раз такая лошадь, следите за ним!
Льют осторожно проехала по узкому проходу между скал к большому камню. Команч одно мгновение колебался, но Льют слегка прикоснулась к его шее поводьями, поворачивая его несколько влево, пришпорила, и он, сделав полуоборот на задних ногах, легко перепрыгнул через камень на маленькую площадку, усыпанную гравием. Оттуда ему уже нетрудно было сделать прыжок через ручей, и через несколько минут Льют стояла перед Крисом.
- Ну, как? - спросила она.
- Я от волнения не мог дышать, - сказал Крис.
- Вы должны купить его непременно! - воскликнула Льют. - На этой лошади можно проделывать все что угодно. Я никогда в жизни не питала такого доверия ни к одной лошади.
- Его хозяин говорит, что не было случая, чтобы Команч когда-нибудь поскользнулся или оступился, - прибавил Крис.
- Непременно надо купить его, - снова воскликнула Льют, - и надо сделать это скорее, пока хозяин не переменил своего намерения! Если вы его не купите, то куплю я. У него необыкновенные ноги, и, кроме того, он гибок, как кошка, и чрезвычайно послушен. Им можно управлять просто шелковой ниткой. О, я знаю, вы скажете, я увлекаюсь. Ну, так я повторяю: если вы не купите, его куплю я.
Крис улыбался, когда они меняли седла, и она сравнивала обеих лошадей.
Они шагом выехали на дорогу, и вдруг Льют остановила лошадь.
- Нет, мы не поедем прямо в лагерь, - сказала она.
- Вы забываете про обед, - напомнил Крис.
- Но я помню о Команче, - возразила она, - мы поедем прямо на ранчо к его хозяину и кончим дело о покупке. Обед подождет.
- Кухарка не может ждать, - засмеялся Крис. - Она уже грозила оставить место, потому что вы всегда опаздываете и меняете часы обеда.
- Даже если и так, - ответила Льют, - тетя Милдред найдет кухарку. Но мы ни в коем случае не должны упустить Команча.
Они свернули с дороги и начали подниматься по ущелью Нэн. Дорога круто шла к перевалу, а оттуда спускалась в долину Напа. Подъем был труден, и лошади шли медленно. Иногда дорога вилась по краю ущелья, футов на сто над руслом потока, а иногда спускалась к самой воде, и всадникам приходилось много раз переправляться через ручей. Они ехали то под тенью развесистых кленов, то карабкались по безлесым горным хребтам, покрытым сухой, растрескавшейся от солнца землей.
Взобравшись на один из таких хребтов, они выехали на ровную дорогу, тянувшуюся почти четверть мили без крутых подъемов. С одной стороны ее высился горный массив, а с другой - берег ущелья отвесно падал вниз к потоку, едва заметному в зеленой бездне. В тихом безветренном воздухе явственно слышался ропот ручья и жужжание диких горных пчел.
Лошади шли крупным, спокойным шагом. Крис ехал по краю обрыва и смотрел вниз, в дивную, почти бездонную зеленую глубину. Все усиливаясь и заглушая жужжание пчел, доносился до них шум падающей воды. Он становился все явственней и явственней.
- Посмотрите, Льют! - воскликнул Крис.
Льют наклонилась и заглянула в бездну. Под ними внизу пенилась вода и падала со скалы точно белая живая лента, вечно движущаяся и вечно остающаяся на месте, непрерывно меняющая свой состав, но никогда не меняющая формы, - воздушный водяной путь, такой же призрачный, как туман, и такой же вечный, как стоящие вокруг горы, как деревья, растущие на скалах, глубоко внизу, в зеленой чаще которых исчезал водопад, низвергаясь в реку.
Как видение, мелькнула эта картина и осталась позади.