А однажды пришло приглашение на бал. Я сначала и внимания особого не обратила. Ну, бал и бал, его вечно куда–то приглашали. А потом ойкнула. Приглашение на бал по поводу дня рождения нашего президента, лично президентом подписанное, в Президентском дворце. И приглашали со спутницей. Анхен появился только через три дня после получения мной этого кусочка картона. Так что целых три дня я мечтала. О разном.
А он вошел, как всегда стремительно, небрежно кивнул, взял с моего стола подготовленные для него бумаги, пролистал по дороге до собственной двери, увидел приглашение, вернулся.
- Лариса, у меня на завтра на вторую половину дня встречи назначены?
- Да, на три и на четыре.
- Ту, что на четыре надо отменять. Или погоди, кто там? - он нагнулся над моим блокнотом. - Так, этого перенеси на три, а Горелов пусть в полдевятого зайдет. Раз уж он так жаждет меня видеть - пусть встанет пораньше. Лариса, и сама приди завтра в восемь пятнадцать, а то он любит заранее приходить. Хоть дверь ему откроешь, чтоб в коридоре не маячил.
Присел на край моего стола, снял трубку телефона, набрал по памяти несколько цифр.
- Ева, здравствуй, моя радость. Не отрываю?.. Евочка, скажи пожалуйста, а что ты делаешь завтра вечером?.. Ну, может муж как–то переживет без тебя этот вечер, а мы съездим с тобой на бал?.. Ну да, да. Прости, родная, совсем забыл. Ваш прошлый президент был как–то скромнее, званных балов по пустякам не устраивал. А приглашение я и сам только что получил, звоню тебе, даже не доходя до кабинета. Так ты не бросишь меня одного на этой выставке собственных достижений?.. Нет, как можно, - он смеется. - С кем же еще я буду демонстрировать им собственное постоянство и высокие моральные устои?.. Все, договорились, завтра в четыре за тобой заеду. Люблю тебя, моя радость, до завтра.
Он кладет трубку, встает, оборачивается ко мне:
- Еще что–то важное было?
- Нет.
Он уходит к себе и плотно прикрывает дверь. А в мечтах… да, на то они и мечты…
Так дни и тянулись. Я привыкла к работе и находила время на учебу, привыкла к своей новой группе и статусу секретарши куратора. Но так и не смога привыкнуть к тому, что я теперь для него чужая. Что я сижу от него в соседней комнате, а ощущение - что по другую сторону Бездны. И не раз уже я успела пожалеть, что в тот день Сериэнта нас остановила. Кто его знает, может в итоге все кончилось бы тем же, или вообще… все уже кончилось бы… но я хотя бы успела б узнать, что такое любовь вампира. Его любовь.
Нет, я успокаивалась, и гнала от себя эти глупые мысли. И заставляла себя вспоминать, что у этой любви есть такие аспекты… Все правильно, просто привыкнуть надо. Вернее, отвыкнуть. Да только как, если видишь так часто?
Незаметно пришел ноябрь. А в ноябре… Раньше мне как–то везло. То его в эти дни не было на работе, то меня, а тут…
Я печатала какую–то бумажку, и вдруг заметила, что пальцы не попадают, что там опечатки в каждом слове. А ведь печатать я умела хорошо. Да и на грамотность не жаловалась. Стала вынимать испорченный лист, заметила, что слегка подрагивают руки. Ох, нет! Я знала, что это. За столько лет я успела досконально изучить все признаки приближающейся катастрофы. По телу прошла волна холодного ужаса, проступив испариной на лбу. И таблетки я забыла. И Анхен на работе. Только не при нем, ну пожалуйста, только не при нем! Мне надо домой, мне срочно надо домой, забиться в угол, отлежаться, переждать… Уже не успеваю. Боли еще не было, но я знала: уже не успеваю! Ладно, мне хотя бы до улицы добраться, там, если упаду - мне вызовут скорую, а здесь Анхен… не при нем… Надо отпроситься.
Встать не успеваю. Первый спазм скручивает так, что сгибаюсь пополам. Чувствую, что подступает тьма. Вставать уже нельзя, малейшее напряжение - и я падаю. А если пересидеть…перетерпеть…до обморока не дойдет, тьма сейчас отступит…сейчас…
- Лариса, что случилось? - Анхен. Почуял. Мой ужас? Боль? Кровь? Или нет, кровь пойдет чуть позже, значит боль.
- Мне надо домой, - шепчу ему побелевшими губами, - пожалуйста, мне надо домой…
- Какой домой, Лара, тебе в больницу надо срочно, - он опускается передо мной на колени, протягивает руки, чтобы обнять.
- Нет! - его предложение повергает меня в ужас. - Мне не надо в больницу, мне нельзя в больницу! - я тоже тяну к нему руки, и они дрожат крупной дрожью. - Я была уже. Много раз. Они ничего не могут. Не видят патологии. Говорят, здорова.
Воспоминания о больнице, не той, где ты - в белом халате, а той, куда тебя привозят на скорой, душу не грели. Двадцать минут на жестком стуле - ждешь, пока оформят. Скручивает боль, почти теряешь сознание, тошнит и…не только тошнит, и никуда не деться. Ждешь. Потом еще минут двадцать ждешь, когда придет врач. Осмотр. "И от чего мне вас лечить? У вас все в порядке. Свободны". И еще как–то добраться до дома…
Держась за него, соскальзываю на пол, сидеть слишком больно и неудобно. Сворачиваюсь калачиком, кладу голову ему на колени. Уже все равно, кто что думает. Только боль имеет значение. Боль, и попытка ее уменьшить.
- И часто у тебя так? - он осторожно поглаживает меня по предплечью.
- Всегда… Я просто таблетки забыла… не ждала, что сегодня, думала, еще есть пара дней… Только они все равно не спасают… но хоть как–то…
- Какие таблетки, Лара? Давай я спрошу на кафедре, они всегда держат кучу лекарств.
- Любые. Посильнее. А лучше инъекцию. Не знаю. Все равно. Хоть что–нибудь.
- Хорошо. Тебе лучше лежать?
Я киваю.
- Тогда давай я сдвину кресла в кабинете, ляжешь там, а я схожу за лекарством.
Он все–таки врач, и только потом вампир. А кровь больного на вкус отвратительна. Даже если сама течет. И никто не признает болезнь. Ну, подумаешь, боль…
Он сдвигает кресла и помогает мне там устроиться.
- Анхен, мне еще…тазик нужен. Ну, что–нибудь. Меня тошнить будет.
- Ничего. Что–нибудь найдем. Ты не волнуйся. Надолго приступ?
- Часа два. Три.
- Держись. Я скоро вернусь.
Он находит лекарства, накрывает меня пледом, интересуется, как мне лучше - с ним или одной. Получив ответ, забирает свои вещи из кабинета, и выходит в приемную. Просит звать, если понадобится. Можно не громко, он услышит.
Я остаюсь одна пережидать свой кошмар. И почему я боялась ему сказать? Разве он когда меня подводил? Ну, подумаешь, кровь…
Боль всегда приходит внезапно, и внезапно же отступает. Просто в какой–то момент открываешь глаза и видишь, что за окном темно, понимаешь, что в креслах тесно и неудобно, юбка мятая, а волосы всклокочены. Нет, боль не ушла совсем, она все еще со мной, но ее уже можно терпеть, не выпадая из реальности.
Пошатываясь, выползаю в приемную. Сидящий за моим столом Анхен поднимает голову:
- Помочь тебе дойти до туалета?
- Нет, все уже нормально, я сама…
Но он все же подходит.
- Давай хоть одежду помогу оправить. Вид у тебя сейчас…
Смотрю в зеркало. Да уж. Призраком на руинах хоть сейчас работать возьмут. И косы совсем растрепались. А переплести сил не хватит, пальцы все еще подрагивают.
Анхен разворачивает меня к себе, аккуратно помогает заправить блузку, приглаживает волосы. Такой добрый, заботливый…родной. Слишком близко. С коротким всхлипом я прижимаюсь к его груди. Зарываюсь носом ему в воротник, судорожно вдыхаю его запах, такой знакомый и желанный. Такой любимый.
Он не возражает. Тихонько обнимает меня, ласково гладит по волосам:
- Это ничего, Ларка, сегодня можно. А завтра гордо скажешь, что ничего и не было. И будешь дальше бороться за свою независимость.
- Не смейся надо мной.
- Да что ж смешного. Так проводить? Хочешь, на руках отнесу?
- Нет, я сама, не надо. Уже…ничего. Только слабость, - я нашла в себе силы отстраниться. - Увидят тебя со мной, скажут, всю кровь из секретарши выпил.
- А и так скажут, - он улыбнулся, затем глаза его лукаво блеснули. - Так может, дашь? Хоть лизнуть? Все равно ж пропадает, - вдруг мурлыкнул он мне на ушко тоном коварного искусителя.
- Анхен! - я возмущенно дернулась в сторону.
- А вот теперь не скажут, - он рассматривал меня весьма довольный собой, - и щечки поалели, и скачешь довольно бодренько. Иди, чаю тебе пока поставлю.
Когда я вернулась, чайник уже скипел, и я с удивлением наблюдала, как Анхен заваривает чай.
- Не думала, что ты умеешь.
- Почему? Напитки на основе различных травяных настоев были некогда основой нашей традиционной кухни. Это потом мы перестали чувствовать их вкус, а они перестали утолять нашу жажду.
- Ты мне когда–нибудь расскажешь? - глядя, как он сервирует для меня столик, было трудно помнить о том, что мы более не общаемся. Но он, видимо, помнил.
- Нет. Пей чай, Лариса. Мне надо кое–что доделать, и мы поедем.
Пью чай. Анхен вновь возвращается за мой стол. Значит, он отвезет меня домой? Это хорошо. Горячий чай обжигает, пью медленно. Сидеть не слишком удобно, пытаюсь влезть в посетительское кресло с ногами. Не выходит, оно не настолько широкое. Бросаю взгляд на Анхена. Глаза опущены, вид сосредоточенный, но чем занят - не видно. Перед ним - раскрытая кожаная папка, я часто видела ее у него на столе. Папка лежит боком, ее верхняя створка поднята так, что загораживает и руки вампира, и то, что внутри.