- Я была одна. Подкладывала в печь уголь. Время было к полуночи, когда... - Тьюла стиснула край фартука, на белой ткани остались черные следы. - Лицо вдруг закрыла темная тряпка. Я даже закричать не успела. Что-то впилось в руку. А потом... потом... - Она смолкла, вся дрожа. На нашей мысленной сцене Тьюла шагнула ко мне. Я обняла ее, и через мгновение я сама стала Тьюлой и смогла наблюдать свое собственное похищение.
От раны на руке разливалось онемение, тело стремительно делалось вялое, непослушное, а потом напрочь утратило всякую чувствительность. Из-за повязки на лице я ничего не видела, но все же почувствовала, что меня куда-то несут. Шло время. Наконец с лица сняли повязку, и оказалось, что я лежу в шатре. Я не могла шевельнуться и лишь смотрела снизу вверх на какого-то незнакомого человека. Он был худой, поджарый, но явно очень сильный; совершенно голый, и только на лице - красная маска. На желтой, как песок, коже-были нарисованы странные малиновые знаки, а в темных волосах виднелись пряди выкрашенные в золотой цвет. В руках он держал, четыре деревянных колышка, веревку и молоток.
Телу возвращалась чувствительность.
- Тьюла, не надо; я не могу, - сказала я мысленно. Ясно было, какие муки ее - меня! - ожидали. - Просто покажи мне его, дай как следует рассмотреть.
Тьюла остановила картинку, словно заморозила человека в движении. Я внимательно разглядывала знаки на коже, стараясь запомнить. Фигурки разных зверей, а внутри них - круги, спирали. На жилистых ногах и руках - цепочки треугольников.
Тьюла никогда не видела ничего подобного, не встречала людей с такой раскраской. Даже то, как он произносил ее имя - не "Тьюла", а "Тьюла", - казалось странным, чужим. Однако он хорошо ее знал, и знал имена родителей и сестер. И был осведомлен, как они плавили песок, превращая его в стекло.
Затем Тьюла быстро показала несколько последующих встреч. Раскрашенный человек не выпускал ее из шатра, но каждый раз, как похититель входил или выходил, откидывая полог, Тьюла успевала взглянуть наружу - туда, где дразнила ее свобода. Ничего было не видать, кроме высокой густой травы.
Он всегда являлся в маске. Дожидался, когда пройдет онемение, прежде чем бить или насиловать. Позволял чувствовать боль, которую причинял с удивительным уважением, словно благоговел перед самим ощущением боли. Закончив пытку, он брал длинный шип и до крови царапал им кожу девочки.
Сначала Тьюла не понимала, зачем это. А потом начала бояться и одновременно жаждать той мази, которую он втирал в кровоточащую ранку. От этой мази немело тело - уходила боль. Однако с ней вместе умирала и надежда на побег.
Мазь эта имела острый запах, чуть похожий на запах спирта, смешанного с цитрусовым маслом. Он окутывал ее, словно ядовитый туман, а тем временем энергия Листа ослабла, и он прервал магическую связь с Тьюлой.
- Этот запах... - Лист угнездился на краю моей постели. - Я не сумел толком принюхаться. Все силы ушли на то, чтобы удержать твою с Тьюлой связь.
- Он ужасный! - отозвалась Тьюла, передернувшись. - До смерти его не забуду.
- А рисунки на теле? Ты их узнал? - спросила я брата.
- Рисунки мне не знакомы. Хотя подобные знаки кое-где используют во время различных обрядов.
- Каких еще обрядов? - От испуга у меня похолодело в животе.
- Свадьбы, обряд присвоения имени... - Лист сосредоточенно сдвинул брови, припоминая. - Тысячи лет назад маги совершали разные сложные обряды. Они полагали, что магическая сила происходит от некоего божества и если они украсят татуировкой тело и выкажут должное уважение, то божество даст им еще больше силы. Теперь мы знаем, что они ошибались. Мне доводилось видеть знаки, нарисованные на лицах и руках, - но ничего похожего на эти.
Лист обеими руками откинул назад свои черные волосы. Его поза со вскинутыми у лица локтями показалась вдруг очень знакомой. Возникло краткое ощущение, что я вот-вот перенесусь во времена, когда главной заботой было - в какую игру поиграть. Я попыталась припомнить яснее, но смутное воспоминание тут же растаяло.
Тьюла прикрыла глаза ладонью; по щекам скатывались беззвучные слезы. Тяжко было заново пережить свое похищение и пытки.
- Отдохни, - сказал ей Лист. - Я еще зайду попозже. Возможно, Второму Магу что-нибудь известно об этих знаках. - Он вышел из палаты.
Я страшно устала. Словами Тьюлу не утешишь, а больше ничем я помочь не могла; поэтому я искренне обрадовалась, когда в палату вошла Опал. Видя, как встревожена младшая сестра, Тьюла разрыдалась. Опал улеглась рядом с ней на койку, обняла и принялась укачивать, как младенца. Под плач Тьюлы я задремала.
Потом пришел Кейхил, принес с собой запахи конюшни.
- Как там Кики? - первым делом поинтересовалась я. Мне очень не хватало моей рыжей лошадки, но не было сил установить связь и послушать ее мысли.
- Волнуется. Да сегодня все лошади такие. Старший, конюх сильно не в духе, а лошади отлично чувствуют настроение людей. Если всадник встревожен, то и конь будет нервничать. - Кейхил удивленно качнул головой: - До сих пор с трудом верится, что ты с ними общаешься. Хотя, нынче как раз такой день, когда мои представления о жизни рушатся один за другим.
- Это еще почему?
- А я думал: ты попусту хвастаешься, будто можешь помочь Тьюле. Но тебе и впрямь удалось. - Кейхил всмотрелся мне в лицо, словно отыскивал ответ на вопрос, как я ухитрилась преуспеть.
Нет, я не хвасталась. Я просто не знала тогда, насколько трудным окажется спасение девочки. Вызволить душу командора Амброза было гораздо проще; да только я позабыла, что в ту минуту со мной рядом была Айрис, к тому же командор превосходно умел сражаться и обладал железной волей - это и помогло нам победить его демонов.
- Спасая Тьюлу, ты сама чуть не угробилась, - продолжал Кейхил. - Стоило ли так рисковать, доказывая, что я не прав?
- Я не о себе радела, а о Тьюле, - огрызнулась я. - Я понимала через что она прошла, и знала, что нужна ей. А сообразив, как ее найти, я уже не размышляла, а действовала.
- И вовсе не думала об опасности?
- Нет.
Кейхил было поражен.
- А ты прежде рисковала собой ради других?
- Еще бы - я же была дегустатором при командоре.
- Ну да, конечно. - И Кейхил завел старую песню: - Отличная возможность подслушать, что командор затевает. К тому же он пользовался тобой, как щитом. Не понимаю, почему ты хранишь ему верность; ведь ты должна бы желать ему поражения. - У претендента на королевский трон даже голос охрип - настолько он был огорчен моим упрямством.
- Вот как раз потому, что находилась с ним рядом, я и храню верность. Я видела, каков он на самом деле, а не каким рисует его молва. Видела его доброту и заботу о людях. Командор не злоупотребляет властью; да, он сам не безгрешен, однако он не изменяет себе и делает то, во что верит. Он надежен и уж если что говорит, то говорит прямо, без уверток и скрытого смысла.
Однако Кейхил был неколебим.
- Элена, ты прожила в Иксии много лет, и тебе внедрили в голову дурные мысли. Надеюсь, со временем ты вновь обретешь здравый смысл. - И он ушел, не ожидая ответа.
До чего же я устала от разговоров... Я то проваливалась в сон, то просыпалась, а человек в красной маске охотился на меня в лесу, где я увязала в непролазном буреломе.
Под вечер дверь распахнулась, и ворвался Дэкс Зеленое Лезвие; в палате будто свежий ветер повеял.
- Выглядишь отвратительно, - произнес он вполголоса - Тьюла с Опал обе спали.
- Ты мне льстишь. Говори уж всю правду.
Он прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться вслух.
- Я подумал: надо тебя маленько огорчить, пока ты в палате. Потому что, когда выйдешь и услышишь слухи, которые носятся тут, ты задерешь нос. - Дэкс воздел руки к потолку и объявил: - Ты стала легендой!
- Чего?
- Страшной - но все равно легендой.
- Да брось ты! За дурочку меня принимаешь?
- За достаточно глупую девочку, которая вообразила, будто может найти чужую душу в одиночку. А впрочем, очень даже ловкий ход - если ты ставила цель избежать учебы. - Дэкс указал на койку, на которой я валялась вместо того, чтобы обучаться всяким школьным премудростям. - Если увидишь, как от тебя шарахается народ, то знай, отчего это. "Вот идет Элена, всемогущая Ловчиха душ!"
Я швырнула в него подушку. По коже мазнула его магия; подушка отклонилась в полете и мягко шлепнулась о стену, а затем - на пол. К счастью, Опал с Тьюлой не проснулись.
- Дэкс, ты преувеличиваешь.
- Разве можно меня за это винить? Мое проклятие - способность говорить и читать на древних языках. Магистр Бейн заставляет меня переводить старинные тексты. А они смертельно скучные. - Дэкс подобрал с пола подушку, взбил и подал мне: - Держи.
Когда в палату вошел Лист с большим прямоугольным ящиком, Дэкс склонился к моему уху и прошептал:
- Вот, кстати, о скучном...
Я подавила смешок. Лист поставил свой ящик и принялся извлекать из него пузырьки коричневого стекла, а Дэкс ушел. Звяканье стекла разбудило Тьюлу с Опал. Тьюла с тревогой уставилась на флакончики.
- Это что такое? - спросила я.
- Образцы запахов, - объяснил мой брат. - В каждом флакончике - свой. Мать с отцом помогали их делать. Запахи помогают вспоминать мелкие подробности и таким образом легче отыскать преступника. Но я рассудил: этим набором можно воспользоваться и определить, что за мазь втирал негодяй Тьюле в ранку.
Заинтересовавшись, Тьюла попыталась сесть. Опал соскользнула с постели и помогла ей устроиться, подложила под спину подушку. Лист выбрал десять пузырьков, выставил их аккуратным рядком.