- Нет, - у него возмущённый обескураженный тон, будто он хочет сказать: "Здесь какая-то ошибка".
Из-за стены появляется какой-то объект, и на некотором расстоянии от нас расцветает огненный шар. Несколькими секундами позже появляется звук: низкий "бум", который ощущается в полу.
- Это что за хрень была? - спрашивает Нора, присоединяясь к нам в узкой кабине. Из-за стены появляются ещё два более ярких пятна, теперь они взрываются ещё ближе. Три облака дыма плывут по небу как букет чёрных роз, белые стебли которых тянутся к земле. Первый вертикальный, второй изогнутый, а третий указывает прямо на нас.
- Папа, что происходит? - плачет Спраут.
- Оставайся на месте, Мурасаки!
Что-то свистит за окном, и я замечаю секундный проблеск зенитного снаряда, которых стена якобы не имеет: синий цилиндр с острыми лопастями и красный носовой конус, похожий на детскую игрушечную ракету. Он взрывается где-то над нами, сталкивая самолёт вниз.
- Грей Ривер, - мечтательно говорит М. Он прижимается лицом к стеклу, глядя на растянувшееся облако огня. - Магнум XL.
- Что? - кричит Эйбрам, вытянув шею.
- Старые ракеты с тепловым наведением.
- Почему они в нас не попадают? - спрашивает Нора и съёживается, будто боится разрушить заклинание.
- Они предназначены для истребителей. Мы слишком холодные для них.
- Значит, прорвёмся, - с отчаянной уверенностью заявляет Эйбрам. - Они будут мазать, а мы лететь.
М таращит глаза.
- Возможно, но…
- Ты из ума выжил? - вопит Нора. - Поворачивай!
Эйбрам угрюмо смотрит перед собой, сжимая штурвал до побелевших костяшек пальцев.
- Поворачивай, - говорит Джули. - Мы можем ещё где-нибудь поискать.
- Например, в Исландии? - огрызается Эйбрам. - Например, в грёбаном Атлантическом океане? - его голос дрожит от странной смеси страха и ярости. - Некуда лететь. Времени не осталось. Мы уже в пасти, которая захлопывается.
Ещё одна вспышка со стороны стены.
- Эйбрам, ради бога! - Джули сжимает спинку его сиденья. - Поворачивай!
- Папа? - говорит Спраут. Она стоит в середине прохода с огромными перепуганными глазами. Эйбрам не обращает на неё внимания. Он прибавляет газу и рвётся вперёд.
Кажется, ракета настроена серьёзно. Она ворвётся в центр пилотской кабины и сожжёт всё дотла: наши мятежные надежды и своё видение мира, лучшего, чем дал нам Бог, мира, где мы, бесполезные существа, надменно создаём свои правила… ракета взрывается перед нами и самолёт подбрасывает вверх, как от удара в подбородок. Я падаю назад, в проход, ударяюсь головой о кресло и растягиваюсь на полу. Самолёт влетает в огненный шар, и кабина превращается в адскую пещеру. Из окон льётся красно-оранжевый свет, яростные крики проклятых требуют правосудия, настоящего суда, а не эту вселенскую провокацию, крики детей, которые не просили о своём рождении, наказанные за пороки мира, который их приветствовал…
- Помогите! - Спраут перекрикивает вой ветра, ворвавшегося через два разбитых окна. Её волосы тянет наружу, из пореза на лбу вытягивает капли крови, и она вцепляется в сиденье.
Джули поднимается с пола и бежит к ней. Спраут протягивает руку, и Джули поднимает её, хотя девочка не намного меньше её самой. Она затаскивает её в кабину, садит в кресло второго пилота и хватает Эйбрама за ворот куртки.
- Поворачивай, нахер! - орёт она ему в лицо.
Эйбрам смотрит мимо Джули. Сначала на дочь, потом на вихри пыли и мусора за окном.
- Да пошли вы, - шипит он, дёргая штурвал влево.
Я падаю на своё кресло, когда самолёт сильно кренится, скрипя от напряжения. Мы падаем на бок, пока окна не оказываются прямо напротив земли, грязного неба перевёрнутого мира. Я чувствую, как кислорода становится меньше. Над моей головой свисает кислородная маска, и я вспоминаю старые инструкции, которые на удивление идут вразрез с этикой: позаботьтесь о себе, а потом помогайте другим.
Не успеваю я обсудить с собой эту моральную головоломку, как кислород возвращается. Уши закладывает. Мы снижаемся так быстро, что я думаю, мы падаем, но потом вижу, как впереди выстраивается наша посадочная полоса: пятиполосное шоссе, ведущее в Детройт.
- Приземляемся… куда? - спрашивает М сквозь стиснутые зубы. - На долбанную дорогу?
Эйбрам молчит. Он ни о чём нас не предупреждает, не инструктирует. Или он занят посадкой, или просто психанул на нас. Но нам не нужно сообщать о жёсткой посадке. Джули проскальзывает на сиденье рядом со мной. У неё напряжённое лицо, но не от страха. От чего-то другого. Я беру её за руку, и она позволяет мне это сделать, но пальцы не разжимает.
- Чёрт, - ругается М. - Чёрт.
- Маркус, - говорит Нора. - Сделай вдох. Ты помнишь, как дышать? Он концентрируется и втягивает воздух сквозь зубы.
- Всё не так уж плохо. С нами всё будет в порядке.
- Откуда… ты знаешь? - пищит М, набрав полную грудь воздуха. - Ты же никогда не летала.
- Может, летала, только в другой жизни.
- Может, я… разбился в другой жизни. Нора улыбается и хлопает его по колену.
- Так мило наблюдать, как большой мужчина ведёт себя, как маленькая сучка. М смотрит на неё с ненавистью.
- Точно! Это мило.
Он закрывает глаза и медленным, медитативным выдохом высвобождает воздух из лёгких.
- Ну вот, - говорит Нора. - Может, стоит подержать их закрытыми. Автострада расстилается перед нами, разрезая километры полей, единственным урожаем которых являются ежевика и пыль. Большинство дорог в Америке навечно застряли в пробках, но эта трасса проходит между изолированной нацией и древними руинами - дорога в никуда из ниоткуда. По ней очень долго не путешествовали, поэтому наша взлётная полоса чиста, не считая нескольких черничных лоз, ползущих по краям.
Мы приближаемся очень быстро и резко садимся. Когда мы ударяемся о землю, М издаёт тихий писк. Колёса с непрерывным хрустом бороздят тонкий асфальт, к шуму присоединяется хор двигателей и разбитых окон. Кабина так дребезжит, что я жду, когда самолёт рассыпется на кучу заклёпок. Но затем всё стихает, двигатели, взревев, отключаются, и мы едем к месту остановки. С верхней полки падает и разбивается кружка "I Love NY". Наступает тишина.
Я чувствую, что снова дрожу. Чувствую холод, липкими пальцами пробирающийся сквозь стену самолёта и щиплющий мою кожу. Это одинокое кладбище, которое мы старались миновать по воздуху, становится неуютно близким.
Глава 10
ОКРАИНЫ ДЕТРОЙТА вырисовываются на туманном горизонте, но в остальных направлениях ничего нет. Поросшая кустарниками равнина превращается в пустыню. Эйбрам стоит на лестнице, прислонённой к конусообразному носу, и копается внутри. Весь фюзеляж покрыт копотью, но, кроме разбитых окон, видимых повреждений нет.
- Ну? - спрашивает Нора.
Эйбрам захлопывает конус и спускается с лестницы. Я вижу отчаяние в его взгляде, скользящем по группе оборванцев, стоящих напротив него: "Как меня угораздило оказаться здесь, с ними?"
- Нам нужна запчасть, - похоже, он кое-как подбирает слова. - Мы отправимся в аэропорт спасать эту развалюху, - он щурится, глядя на Джули. - Ты всегда добиваешься своего, да?
Джули молчит.
- Так ты сможешь его починить? - спрашивает Нора. - Мы сможем лететь дальше?
- Да, мы сможем лететь дальше, - ядовито отвечает он. - Мы сможем лететь, и лететь, и лететь.
Он берёт Спраут за руку, смотрит на порез на лбу и толкает её в самолёт.
Мгновением позже он съезжает с рампы на мотоцикле, в багажнике лежит рюкзак, а дочь цепляется за его спину.
- Он может мне помочь, - говорит он, кивая на М. - А вы можете остаться здесь.
- Нет, спасибо, - Нора уже поднимается по рампе.
- Здесь не на что смотреть. Детройт - это сухие кости.
- Никогда не знаешь, где окажется потерянное сокровище. Я иду. Эйбрам взмахивает руками.
- Ну, кому-то нужно остаться у самолёта. Наверняка те, кто нас сбил, уже едут сюда, чтобы обыскать обломки.
Нора останавливается на рампе и разглядывает пыльный горизонт.
- Если предположить, что в нас стреляла не автоматика, а люди, им потребуется минимум два часа, чтобы добраться до места крушения. И, если они решат ехать за нами, вряд ли нам захочется с ними встречаться.
Она исчезает в самолёте.
- Мы не будем разделяться, Эйбрам, - говорит Джули, следуя за Норой.
Эйбрам смотрит в небо, словно молясь о терпении, но дальше не спорит. Нора и Джули скатывают по рампе два оставшихся мотоцикла, Эйбрам нажимает брелком- ключом и рампа поднимается. Понимают ли происходящее вокруг мои дети? Они почувствуют себя брошенными или они слишком заняты поисками многомерных лабиринтов в своих головах? В любом случае, здесь они в большей безопасности, чем со мной. Никто не проникнет в самолёт без высокой лестницы и газового резака.
- Не обижайся, Р, - говорит Джули, ставя мотоцикл передо мной, - но вести должна я.
Я вздыхаю и сажусь позади неё, размышляя, мог ли Эйбрам оставить два мотоцикла в Хелене, чтобы посмотреть, как мы справимся.
Нора смотрит на М.
- Запрыгивай, бифштекс. Он смеётся.
- Ни за что.
Она возмущённо выпрямляется.
- Серьёзно? Мужчина должен ехать впереди? Это что, две тысячи двадцатые годы?
- Нет, - отвечает он, качая головой. - Просто… так не получится.
- Почему?
Он пожимает плечами и садится сзади. Его живот спихивает её на топливный резервуар, а грудь нависает над головой, отчего она склоняется до самого руля.
- Всё, всё! - она смеётся, задыхаясь, и толкает его локтем под рёбра. - Свали.