* * *
…Шаги. Лёгкие, летящие шаги. Она останавливается перед моей дверью. Я, как паралитик, пытаюсь поднять руку. Рука дрожит.
"Я пришла"
"Я знаю"
Я уже нашарил защёлку замка.
"Нет, нет" - вспыхивает испуг, - "секунду, не открывай"
Я чувствую её волнение, и вдруг отчётливо понимаю - она смотрится в зеркальце. Я смеюсь.
"Не смейся, пожалуйста. Погоди… Ага, вот"
В квартире мелодично звякает звонок, но я подпрыгиваю, как от удара колокола над ухом.
"Вот теперь открывай"
Я рывком распахиваю дверь. На площадке стоит невысокая, лёгкая, очень стройная, золотоволосая девушка в светлом осеннем пальто и чёрных полусапожках. Я впиваюсь взглядом в её лицо. Милое, нежно-румяное, с острым маленьким подбородком и маленькими розовыми губками. И огромные, искристые глаза, с длиннющими пушистыми ресницами. Только серые.
Она виновато улыбается:
- Извини, не вышло. Не нравятся?
Вместо ответа я стискиваю её в объятиях, на ощупь захлопываю дверь. Мы стоим на пороге.
- Мама сказала, синие нельзя, будет очень трудно жить. Ваши мужчины не дадут мне прохода. Это правда?
- Пусть попробуют!
Я жадно целую её волосы, вдыхая восхитительный запах.
- Нет, нет, не так, - она высвобождает руки, берёт в ладошки моё лицо. Ладошки твёрдые, прохладные. Почему, должны же быть горячие? Ну да, она же теперь человек.
Всё моё поле зрения занимают её глаза, и я ощущаю на губах лёгкий, щекочущий поцелуй. Будто пёрышком.
- А вот теперь получилось, правда?
Она мягко выскальзывает из моих рук, расстёгивает пальто, неловко стаскивает его. В движениях чувствуется неуверенность. Ясно, не привыкла к человеческой одежде.
- Не смейся, я научусь одеваться. Подумаешь!
Я перехватываю пальто, вешаю на крючок. Она осторожно проходит в комнату, легко ступая и чуть вытянув от любопытства длинную шею. Я любуюсь ею - какая она невесомая, в очень коротком чёрном платье и чёрных колготках, облегающих её тоненькую длинноногую фигурку…
- Между прочим, если бы не мама и Аина, я заявилась бы к тебе в термокостюме. Совершенно не подумала об одежде.
Ирочка остановилась перед своим портретом, приклеенным скотчем к стене. Я медленно подошёл сзади. Она резко обернулась.
- Ты сам нарисовал?
- Конечно…
- Нет, подожди… Где ты мог видеть? Мама не показывала тебе, она так сказала. Как же?..
Я обнимаю её, вновь зарываясь носом в восхитительные пушистые волосы.
- Всё проще, я думаю. Это твоя мама подсмотрела у меня в голове твой облик, покопалась в подсознании и сделала всё, как надо…
Она прижимается ко мне, крепко-крепко.
- А они ещё сомневались. Какая я счастливая!
Нет, всё-таки здорово - её сияющие глаза теперь прямо напротив моих, чуть пониже. И не надо бухаться на колени.
* * *
- Я есть хочу вообще-то!
Ирочка сноровисто потрошит мой холодильник, выкладывая припасы на кухонный стол. Мелькают тонкие руки с длинными, чуткими пальцами. Я любуюсь ей.
- Да ты начал исправляться, мой хищник. Ни следов мяса, зато сколько фруктов!
- Ты вовремя поделилась со мной коркой хлеба, и я осознал.
Да, знала бы ты, что теперь нам обычно придётся выбирать - либо фрукты, либо мясо. Проклятые деньги!
Она смотрит расширенными глазами.
"Так плохо?"
Я виновато улыбаюсь.
"Теперь плохо. Понимаешь, такая работа, как у меня сейчас, у нас ценится дёшево. Но ты не расстраивайся, я заработаю. Если будет надо, стану работать круглыми сутками"
Глаза Ирочки сузились.
"Понятно. Ты полагаешь, я позволю тебе заниматься чем попало, лишь бы пореже бывать дома? Нет, милый, ты будешь заниматься только тем, чем должен, и ещё тем, чего требует твоя душа - я правильно сказала? А всё остальное время отдашь мне. Я многое вынесла, Рома, и вправе требовать ответной жертвы"
Я улыбаюсь ещё виноватей.
"Разумеется, всё будет только так, как ты хочешь. Только боюсь, тогда нам придётся голодать - тебе известно такое слово?"
Она как белка метнулась в комнату, вернулась, тормоша свою сумочку. На кухонный стол посыпались пачки банкнот.
"Здесь пятьдесят тысяч долларов. Для начала должно хватить. Потом сделаем этих фантиков столько, сколько будет надо. Или лучше сделать здешние рубли?"
Я сижу, открыв рот. Она засмеялась.
- Ты думаешь, я соглашусь, чтобы я, и мой муж, и мои дети голодали и жили в курятнике?
В моём мозгу всплывает картина - я, Ирочка и трое детишек сидим нахохлившись на насесте в тёмном сарае, одетые в рваные мешки.
И только тут я замечаю на её пальце перстенёк тонкой работы, с блестящим камушком. Неужели?..
"И я буду продолжать свою работу, Рома. Наши там считают, что я совершила подвиг - внедрилась в самую гущу здешней жизни. Так что я теперь не оперативный сотрудник, а особый агент"
"И чем ты будешь заниматься?"
"Как обычно, Рома. Сеять разумное, доброе и вечное. Как всегда и везде"
Я смотрю в её серые, огромные глаза. Ни следов смеха. Ну конечно, разумное, доброе и вечное. Как же можно иначе?
Она улыбается.
- Давай уже поедим. Я голодная. И спать хочу. Вместе с тобой, на твоём большом мягком диване.
Дыхание у меня перехватывает. Её глаза совсем близко, и я чувствую на затылке крепкие, настойчивые пальцы. В глазах бесится смех.
- Скажи, сегодня я буду наконец истерзана диким зверем?
Вот до чего бесстыдными бывают бывшие ангелочки!
* * *
- …Странно всё же. Я всё время чувствую, что у меня есть крылья. Потрогай, это так или нет?
Ирочка расслабленно засыпает на моей груди. На сегодня хватит, дикий зверь выдохся полностью.
Я глажу её по спине. Спина как спина - гладкая, женская. Никаких крыльев.
- Это одеяло…
Она пытается схватить мою ногу пальцами своей.
- И пальцы на ногах - бесполезные култышки какие-то. Зачем такие?
Я ласкаю её. Какая восхитительная, маленькая, упругая грудь…
- И это тоже… Зачем они торчат, если кормить пока некого?
- Это для меня. Чтобы я получал удовольствие. Правда, правда…
Я глажу её везде, ласкаю. Она вдруг тихонько, очень смущённо шепчет:
- А меха между ног у меня нет, и под мышками…
- Я заметил…
- Забыли внести в генокод. А мама говорит - вовсе необязательный рудимент. Ты расстроен?
Я ласкаю её, целую в самое ухо.
- Ужасно…
Она уже заснула, дышит ровно и легко. А я плавлюсь от счастья. На моей груди спит моё любимое существо, единственное во Вселенной.
* * *
Мы стоим на балконе, продуваемом стылым, мокрым октябрьским ветром. Над нами серое утреннее небо, но нам кажется, что вокруг играет радуга. Так кажется не только мне - краем сознания я улавливаю и её мысли. Она плотнее прижимается ко мне.
"Знаешь, здесь, на Земле, один человек давно выдумал легенду о девяти кругах ада"
"Знаю"
"Многие люди всё время пытаются придумать себе разные варианты ада, и не просто придумать - нередко они работают, чтобы эти кошмарные выдумки стали реальностью. И почему-то почти никто не представляет себе рай, и ещё меньше тех, кто старается сделать рай явью"
"Может быть, потому, что падать легче, чем подниматься?"
Жемчужно-серые глаза смотрят в упор.
"Ты понимаешь. Ты всю меня понимаешь. Какая я счастливая!"
Долгий, тягучий поцелуй. Чуть не до крови.
"Завтра я куплю тебе дельтаплан…"
"Дельтаплан? Мне не нужен дельтаплан. Зачем мне дельтаплан?"
"Но ты так хочешь летать, я же вижу"
"Это правда. Хочу и буду. И, кстати, мне пора размяться"
Она мягко высвобождается, уходит в комнату. Я с интересом смотрю - неужели?..
Она вновь выходит на балкон, одетая в зеленовато-серое облегающее трико с капюшоном. Поправляет на себе широкий, металлически блестящий зелёный пояс, очень похожий на пулемётную ленту. На шее блестят дешёвенькие хрустальные бусы.
- Надо срочно купить разную одежду, вот что. Мне же совершенно нечего надеть - один термокостюм! Завтра ты свободен? Поможешь мне, ладно?
Она легко вспрыгивает на перила, и меня пронзает дикий страх:
- Ты что?!!
Но я уже понимаю - страх глупый.
Она смеётся.
- Вся техника по сути своей протезы, и где можно, надо обходиться без протезов. Но если нельзя обойтись, глупо пренебрегать техникой. Отойди на шаг, ты попадёшь под действие поля, будет неприятно.
Я послушно отступаю.
Она плавно разводит руки. Изображение начинает кипеть, пузыриться, ещё секунда - и над перилами дрожит знойное марево. Всё! И даже ветра на этот раз нет. Антигравитация, левитация или как там?
"Называй как хочешь. Но учти, я скоро вернусь, и буду страшно голодная"
"У меня осталась рыба. Хочешь? Ты теперь человек, привыкай"
"Рыбу хищному зверю. Мне яичницу, из пяти яиц. Нет, из шести"
"Ты не объешься?"
"Ничего, я привыкла. Я же летучая. И тебя сделаю таким, милый мой. А транспортный пояс для тебя будет готов послезавтра. Да, и послезавтра мы летим на базу, все наши хотят пожелать нам обоим счастья. Это же называется свадьба, да?"
Я счастливо улыбаюсь, закинув голову. Мне кажется, что в сером, туманном октябрьском небе играют радуги.
Мы вступаем в первый круг рая.