- А для меня честь - платить за чужой труд, а не пользоваться безвозмездно его плодами, - не согласился тот. - А если хотите сделать подарок, опустите эти снимки завтра утром в почтовый ящик моей девы. Она живет в двух шагах отсюда, адрес я написал.
- Вашей девы? - на лице фотографа проступило глубочайшее изумление. - Но разве?.. - он смешался.
- Что? - вопрос Аршеза прозвучал жестко. Надменно даже. - Вы полагаете, я должен дать Вам свой адрес? Или убеждены, что моя секретарша не в состоянии мне их передать?
- Простите, Великий, я, разумеется…
Великий уже не слушал.
- Удачного вечера, - приобняв свою деву за талию, он решительно удалялся прочь.
Он молчал, но Аня чувствовала: его просто распирает от гнева. Гнева, вспыхнувшего буквально на пустом месте. И никак не желающего утихнуть.
До ресторана дошли молча. Так же молча он дернул дверь, приглашая ее зайти.
- Добрый вечер. Огромная честь для нас, Великий, - метрдотель встречает со всем почтением. - Вам отдельный кабинет?
- Нет, - голос он не повышает, но Ане чудится сдерживаемый рык. - Просто столик в зале. Но чтоб за соседними столами никого не было.
- Конечно, Великий. Пройдемте. Вам будет удобно, - его распоряжение (просьбой высказанное в таком тоне было не назвать) никого не удивляет. А он все еще злится и никак не может заставить себя успокоиться.
Их провожают за столик, его деве приносят меню.
- Что-нибудь для вас, Великий?
- Воды, если можно.
Воду приносят почти мгновенно. Он пьет медленно, не глядя на Аню. А вот она, напротив, смотрит. Не в меню, на него. С опаской.
И это ее опасение его отрезвляет:
- Прости, ребенок, устал. Голодный, невыспавшийся - и вот результат: срываюсь, - он постарался ей ободряюще улыбнуться.
- Но что такого страшного сказал тот фотограф?
- Да он не причем. Выбирай, что заказывать будешь.
Она послушно открыла меню. И поняла, что буквы знакомы не все. А блюд слишком много, и их названия - даже если б удалось разобрать - ни о чем ей не скажут.
- А почему вы назвали меня своей секретаршей? - попыталась она оттянуть необходимость выбора из этого странного списка.
- Разозлился на его гнусные домыслы.
- Вы ж говорите, он не причем?
- Он и не причем, разозлился-то я. Ну подумаешь, мало ли дураков на свете?.. - от одного воспоминания об этой потной роже, уже похоронившей его девочку, опять замутило. - А быть секретаршей у одного из Великих - это очень почетно, едва ли не самая вожделенная должность.
- А у вас есть? - тут же заинтересовалась Аня.
- Секретарша? Нет, я еще не настолько велик, - он чуть усмехнулся. - Вот ты подрастешь - тебя возьму. Пойдешь ко мне секретаршей? - секретарша ему не требовалась, но пусть уж у его ребенка будут планы на перспективу.
- Придется, видимо. Должна ж я вам буду отплатить за вашу доброту.
Перспектива ее не вдохновила. Ну да, он для нее не "Великий", а потомок каких-то там цивилизаций. Еще, наверное, и жалости достойный, "ведь вы ж, бедненькие, почти все вымерли"… А трудно, оказывается, отключиться от формулы "я осчастливлю тебя собой". К собственному "величию" привыкаешь еще быстрей, чем люди.
- Да ничего ты мне не должна. И я просил обращаться на "ты", разве это сложно?
- Немного. Когда все вокруг именуют Великим…
- Это просто вежливое обращение, Анют. Ко всем представителям моей расы. А я - самый обычный. Ничего великого или выдающегося в жизни не сделал. Так что просто Аршез и на "ты". Выбрала, что будешь заказывать?
- Нет, я… не все понимаю.
- Тогда давай проще, - он щелкнул пальцами. И возле них мгновенно возник официант. - Будьте так любезны. Моя дева не обедала сегодня. Поэтому - плотный ужин на выбор шеф-повара. Пусть лучше что-то будет лишним.
- Да, конечно. Что-нибудь из напитков?
- Анют?
- Ну, наверное, чай. Если можно.
- Конечно, светлейшая дева. Что-то из алкоголя?
- Нет, этого не надо, - привычно отозвался Аршез. И тут же задумался, - хотя… Вы ведь с помощью него расслабляетесь, верно? - обратился он к официанту. - Снимаете стресс?
Тот кивнул.
- Тогда принесите бокал… чего-нибудь легкого, тоже на выбор шеф-повара. Чтоб мне не стыдно было предложить юной деве.
Официант исчез.
- А почему бокал? А вам?
- "Тебе" ты хотела сказать? - она смущенно кивнула. - Я это не пью, малыш. Это человеческий ресторан, и здесь подают только человеческие напитки. Они мне не подходят, как и здешняя еда. Ты же видишь, мне даже меню не принесли.
- Но вы… ты же сказал, что ты голоден.
- Мне ближе к ночи привезут домой. Не переживай. Даже если бы тебя не было, они все равно не прилетели бы раньше.
- А чем именно ты питаешься?
- Ох, Ань, ну ты придумала тоже. Такие вопросы, и перед едой. А вдруг окажется, что дождевыми червями? Ты мне лучше сама расскажи. Фонтаны, как я понял, у вас есть. А рестораны? Похожи на этот?
А дальше он спрашивал, спрашивал, спрашивал. Про ее город, про школу, про семью. Ей принесли еду - одно блюдо за другим, заставили практически весь стол. Принесли бокал белого вина, и он чокнулся с ней своей водой. И все спрашивал, спрашивал.
Она ела, дегустируя принесенные блюда сначала с осторожностью, потом смелее, еда оказалась вполне привычной - ни излишнего перца, ни экзотических продуктов, вроде жареных кузнечиков. И рассказывала. С кем из родных она летела в самолете. С кем из друзей. Аршез испытал явное облегчение, узнав, что совсем одна. На вопрос "почему" ответил абстрактное: "Чтоб нам с тобой за них не волноваться", и спрашивал дальше. Куда летел самолет, зачем ей было туда, как залетел в Сибирию, кто их встретил, да что им сказали…
- Что значит "миграционная служба"? - термин был ему не знаком.
- Ну, те, кто занимаются проблемами переселенцев. Контролируют перемещение людей из страны в страну.
- У наших людей есть только одна страна, тут нечего контролировать.
- Зачем же тогда вам такая служба?
- Да нет у нас такой службы.
- Кто же тогда Ринат?
- Не знаю, никогда не слышал этого имени. А полное его имя ты не помнишь?
- Полное я даже твое не помню.
- Аршезаридор Шеринадиир ир го тэ Андаррэ.
- Вот и у него примерно такое: бесконечный набор звуков в случайной последовательности.
- Спасибо, Анют. Но это было мое имя.
- Прости, пожалуйста, - она смутилась. - Вот напрасно ты заказал мне вино, я теперь не слишком соображаю, что говорю.
- Не страшно. Зато выкать, наконец, перестала.
- Это важно?
- Что?
- Чтобы не выкала. Я все же младше. И знакомы мы очень недавно.
- Ты не просто младше, ребенок. Ты младше настолько, что я не знаю, как нам с этим и жить. И делаю что-то не то, и чувствую как-то не так… - он чуть усмехнулся. Задумчиво и немного печально. - Знаешь, я с людьми, конечно, общался. С самыми разными и довольно много. Я, собственно, сюда для того и переехал. Но никогда я не брал на себя ответственность за чью-то жизнь. А тут… Понимаешь, вся твоя жизнь теперь зависит от меня. Вот какой я смогу ее организовать - такой и будет. Что сумею тебе подарить - то и твое. И это очень сложную гамму чувств рождает, - он не спеша отпил воды из бокала. Эта удивительная природная жидкость, которую люди, почему-то, предпочитали портить вкусовыми добавками, обладала весьма полезными свойствами: дарила спокойствие и ясность мысли. А ему казалось важным ей объяснить. - Понимаешь, я чувствую тебя сейчас… своей. Не просто очень близкой, а буквально частью себя… И каждое твое "вы" при этом - как попытка оттолкнуть. Исторгнуть. Я понимаю, ты чувствуешь иначе, я все время тебя тороплю… Что поделать: ни опыта, ни терпения, - он вновь чуть усмехнулся, глядя в ее огромные глаза. Ошарашил. Ну конечно, его обтекаемое "опекун" ничего ей не сказало, и потому его отношение к ней ей сложно было понять. И от местной человеческой культуры, воспитывавшей безусловное приятие любого из Великих, она тоже была далека.
Он расплатился за ужин и повел свою деву домой. Деву… Слишком громкое слово для его маленького усталого ребенка.
Они неспешно брели по улице, и она думала о том, что дома в это время бывает уже совсем темно, значит, они значительно севернее, но где? На картах Сибирию обозначали большим белым пятном. Terra incognita. Говорят, даже со спутника разглядеть невозможно. Какое-то излучение. Явление, подобное Границе, не дающее получить информацию.
- Аршез, а карты Сибирии существуют?
- Конечно.
- И мне можно будет взглянуть?
- Завтра, ладно? Не уверен, что дома есть, но в любом магазине продаются. Купим.
Она благодарно кивнула. С ним было легко, его отношение действительно заставляло забыть, что они едва знакомы. А уж его слова о том, что он чувствует ее своей… Они оказались важными, очень. Они давали защиту. Уверенность, что завтра он не прогонит, устав возиться. Ведь кто она без него в этом мире? Куда ей идти, кого искать? Даже если "своих", то где?
Вот только почему он считает ее слишком маленькой?
- Аршез, а насколько я тебя младше? Сколько тебе сейчас лет?
- Да мне не много, ребенок. Всего лишь три… дцать, - в последний момент исправился он, сообразив, что его "немного" для нее запредел, которого вообще "не бывает". - Но проблема не в том, сколько мне…
- Тридцать… - для нее даже эта цифра оказалась немыслимо большой. - Я думала, ты моложе. Года двадцать два… ну, в крайнем случае, двадцать четыре…