Мне показалось, что за дверью кто-то подслушивает. Я быстро подошла и распахнула ее. За дверью никого не было, но мне послышался шум быстро удаляющихся шагов. Наверняка Жанна подслушивала. Мне стало не по себе.
Увиденное утром в городе не на шутку встревожило меня. Неприятности, происходящие в стране, не затрагивали наших личных проблем. И все же меня одолевали дурные предчувствия.
Приближался срок родов Маргариты. Ребенок должен был появиться на свет в конце августа, а уже шел июль. Послали за акушеркой, госпожой Лежер. Это оказалась добродушная женщина, напоминавшая крестьянский каравай, одетая во все черное - цвет, предпочитаемый большинством женщин, от чего ее щеки почему-то казались румянее, чем были на самом деле. У нее были проницательные темные глаза и тонкая ниточка усов над верхней губой.
Госпожа Лежер объявила, что Марго в хорошем состоянии и ребенок вынашивается как положено.
- Это будет мальчик, - сказала она и добавила: - А может, и нет. Я ничего не обещаю. Просто вы его так носите.
Госпожа Лежер приходила раз в неделю. Она доверительно сообщила мне, что знает: моя кузина - знатная дама, из чего я заключила, что ей заплатили за услуги гораздо больше обычного.
Я чувствовала, что вокруг нас сгущается какая-то тайна, но считала это неизбежным. Все чаще замечала любопытные взгляды. Я не стала рассказывать Марго о случившемся с молодым лакеем - решила, что ей лучше не знать. Я помнила, как поспешно ее отец покинул Англию в тот день, когда был музыкальный вечер. С тех пор я уже успела кое-что узнать о том cause celebre, об ожерелье королевы Марии-Антуанетты, знаменитом ювелирном украшении, сделанном из прекраснейших бриллиантов в мире. Я знала, что кардинал де Роан, которого одурачили, заставив подумать, что покупкой ожерелья он добьется того, что королева станет его любовницей, был арестован, затем оправдан, и его оправдание подразумевало виновность королевы. Я слышала, что по всей Франции о королеве говорят пренебрежительно. Ее презрительно называли Австриячкой и обвиняли во всех бедах страны. Меня не надо было убеждать, что происшествие с ожерельем не добавило ни крохи спокойствия стране. Более того, оно было равносильно поднесению спички к хворосту.
В нашей жизни многое изменилось. На улицах все чаще случались стычки - вроде того происшествия с каретой, а мы с Марго все эти месяцы в ожидании родов вели непривычно затворническую жизнь.
Однажды, когда мы сидели в саду, Марго сказала:
- Минель, иногда мои мысли не идут дальше этого места… и появления ребенка. Потом мы отправимся к нам домой. Или в сельский замок, или во дворец в Париже. Я снова стану изящной и стройной. Ребенка заберут. Все будет так, словно ничего не произошло.
- Такого не будет никогда, - сказала я. - Мы будем помнить всегда. Особенно ты.
- Минель, я буду время от времени видеться с ребенком. Мы обязательно будем навещать его… ты и я.
- Это будет запрещено, я уверена.
- О да, это будет запрещено. Отец сказал: "Когда ребенок родится, его отдадут на попечение добрым людям. Я устрою так, чтобы ты никогда не увидела его. Ты сможешь забыть, что это вообще случилось. Никогда не заговаривай об этом, но в то же время рассматривай случившееся как урок. Никогда не допускай повторения подобного".
- Отец затратил много усилий, чтобы помочь тебе.
- Не для того, чтобы спасти меня, а чтобы спасти от бесчестья мое имя. Порой мне становится смешно. В нашей семье не у меня одной будет незаконнорожденный ребенок. Не нужно далеко ходить, чтобы найти других.
- Ты должна рассуждать трезво, Марго. Твой отец, несомненно, нашел самый удачный выход из положения.
- Никогда не видеть своего ребенка!
- Раньше надо было думать об этом…
- Что ты понимаешь в таких вещах? Ты что думаешь, что, когда любишь, когда ты в объятиях возлюбленного, можно размышлять о несуществующем ребенке?!
- Полагаю, мысль о том, что несуществующий ребенок может стать существующим, должна была прийти тебе в голову.
- Подожди, Минель, подожди того времени, когда сама полюбишь.
Я сделала нетерпеливое движение, и Марго рассмеялась. Затем, неуклюже повернувшись в кресле, она продолжала:
- Здесь так спокойно. Ты не находишь? В замке и в Париже будет по-другому. Особняки моего отца одни из самых роскошных. В них много сокровищ, но, живя здесь с тобой, я понимаю, чего им недостает. Спокойствия.
- Спокойствия души, - согласилась я. - Об этом всегда говорили мудрецы. Расскажи, как ты жила в особняках своего отца.
- Я редко бывала в Париже. Когда семья переезжала туда, меня обычно оставляли в деревне, там я и провела большую часть своей жизни. Замок был построен в тринадцатом веке. Первое, что сразу же бросается в глаза, - это главная башня, дозорница. В стародавние времена на ней располагался дозор, то есть там всегда находился человек, чьей обязанностью было поднимать тревогу при приближении врага. Даже сейчас наверху находится человек, который предупреждает о прибытии гостей звоном в колокол. Обычно это один из музыкантов, чтобы убить время, он поет и сочиняет песни. А по вечерам спускается вниз и часто поет нам эти chansons de guettes, то есть, как ты поняла, песни дозорного. Это старинный обычай, а мой отец старается во всем придерживаться старинных обычаев. Порой мне кажется, что он родился слишком поздно. Он ненавидит новый подход к жизни, который проявляется повсеместно. Он говорит, что рабы начинают вести себя дерзко по отношению к своим господам.
Я промолчала, вспоминая недавнее происшествие в городе.
- Большинство замков более поздней постройки, чем наш, - продолжала Марго. - Франциск Первый построил замок на Луаре добрых два столетия спустя после основания нашего. Разумеется, наш замок достраивался и переделывался. В нем есть старинная лестница, сохранившаяся с древнейших времен. Она ведет в ту часть замка, где живет наша семья. Наверху у лестницы имеется площадка. В старые времена владельцы замка вершили с нее правосудие. Отец до сих пор пользуется ею, и если среди его людей возникает какой-то спор, они призываются к площадке, и отец выносит свое суждение. Все происходит в точности так же, как и прежде. У подножия лестницы расположен просторный внутренний двор, раньше там устраивали состязания и турниры. Теперь мы летом устраиваем тут представления, здесь же проводятся различные празднества и торжества. О, Минель, рассказывая об этом, я так отчетливо все представила - и мне страшно. Я боюсь того, что произойдет, когда мы уедем отсюда.
- Не беспокойся, мы справимся, - успокоила я ее. - Расскажи о людях, живущих в замке.
- Моих родителей ты знаешь. Бедная мамочка очень часто болеет или притворяется, что болеет. Отец ненавидит болезни. Он не верит в них. Считает, что люди сами их себе придумывают. Бедная мамочка очень несчастна. Наверное, это связано с тем, что вместо мальчика родилась я, а больше детей она иметь не может.
- Должно быть, для графа это явилось большим разочарованием.
- Это безумство, Минель, все так хотят мальчиков… только мальчиков. В нашей стране девочка не может взойти на престол. Вы в Англии до такого не дошли.
- Да, как я рассказывала на уроках, два славных периода в истории Англии связаны с королевами на престоле. Елизаветой и Анной.
- Да, это одно из немногого, что я запомнила из твоих уроков истории. Ты всегда выглядела такой суровой, когда рассказывала об этом. Размахивала знаменем в поддержку нашего пола.
- Разумеется, на обеих королев была ниспослана благодать в виде умных министров.
- Так что, ты собираешься преподать мне урок истории или слушать рассказ о моей семье?
- С интересом выслушаю рассказ о твоей семье.
- Я уже рассказала об отце и матери, ты знаешь, какие это не подходящие друг другу люди. Их брак был устроен, когда матери было шестнадцать, а отцу - семнадцать. До бракосочетания они едва видели друг друга. Так всегда бывает в знатных семьях, и все находили этот брак очень удачным. Разумеется, он был самым неудачным, каким только может быть брак. Бедная мамочка! Мне жалко именно ее. Ведь отец всегда мог найти утешение в других местах.
- И именно это он и делал?
- Естественно. Похождения у него были и до брака. Не понимаю, почему его потряс случай со мной. Впрочем, не так уж и потряс. Как я говорила, главное не то, что я что-то сделала, а то, что меня схватили за руку. Для служанок и вообще девушек из низов считается нормальным иметь незаконнорожденного ребенка или двоих (более того, часто это даже их обязанность, если владелец поместья привязывается к ним), но для дочери знатного семейства - нет, ни в коем случае. Так что, видишь - для богатых один закон, для бедных - другой, и на сей раз в проигрыше мы.
- Ну же, Марго, давай поговорим серьезно. Я хочу узнать что-нибудь об обитателях замка перед тем, как попасть туда.
- Отлично. Перехожу к этому. Я как раз собиралась рассказать тебе об Этьене - плоде ранних похождений моего отца. Этьен - его сын.
- По-моему, ты говорила, что у графа нет сыновей.