Конечно, нельзя сказать, что вчерашний долгий вечер мне не понравился: я вообще не представляла, что подобное удовольствие возможно. Однако повторения я бы предпочла избежать. Во всяком случае, в ближайшие месяц-другой, потому что… ну, это в самом деле слишком. Определённо, есть нечто притягательное в ощущении, когда твоё тело принадлежит уже не тебе, и живёт не своей жизнью, а чужими прикосновениями; но делать это нормой жизни мне не хотелось. Тут как с пряностями, главное, не переборщить.
Зато теперь я знаю, что мне стоит делать, если захочется забыться в состоянии более блаженно-нездешнем, нежели любая наркотическая эйфория: спровоцировать Кварга.
- Доброе утро, Яроника, - очень озадаченно кивнул землянин, с любопытством меня разглядывая. Даже думать не хочу, что у меня там на лице написано и какие следы вчерашнего порока на нём видны. А то вдруг краснеть научусь? И так всё более чем однозначно: капитан в полотенце, и я, придерживающая на груди сползающее одеяло.
- Не надо меня искать, я не терялась, - тем временем старательно забалтывала я неловкость. - Извините, мы вас не предупредили, что нас нужно в одной комнате селить; мы с Каром просто немного поругались. А теперь вот помирились, - я тщательно изобразила смущение, прильнув к боку капитана как будто в поисках поддержки. И тут же была нежно приобнята и к этому самому боку прижата.
Хм. А приятно!
- Рад за вас. Молодожёны что ли? - понимающе ухмыльнулся Сергей. Похоже, его ко мне симпатию я переоценила; оно и к лучшему.
- Да, - сообщил Кар. Не знаю, как я удержалась от того, чтобы недоумённо на него вытаращиться при этих словах, а опять изобразила лёгкое смущение.
- Всё с вами понятно, - рассмеялся землянин. - Через полчаса, так что не увлекайтесь, - сообщил он и ушёл.
- Молодожёны? - насмешливо уточнила я, когда дверь закрылась.
- Тебя это расстраивает, потому что тебе не нравится подобное положение, или потому что это неправда? - ехидно уточнил он, отнимая у меня одеяло и подхватывая меня на руки с целью отнести всё-таки в душ.
- Ты нахал, ты в курсе? - вежливо уточнила я.
- Не помню, - он беспечно пожал плечами. - Психа, извращенца, милого и хорошего помню; про нахала не было.
- Тьфу. Уговорил, всё меня устраивает, ври что хочешь и кому хочешь, - отмахнулась я, не желая вступать в полемику.
- Какая жалость. А я надеялся, ты всё-таки ответишь, - усмехнулся он.
- Вот когда будешь звать замуж, тогда и надейся, - пренебрежительно фыркнула я. - А на глупости твои отвечать я не буду.
- И на какой же ответ мне стоит рассчитывать в том случае? - серьёзно поинтересовался мужчина, намыливая меня с очень сосредоточенным видом. Я бы даже купилась на напряжённый тон, но его выдали глаза: они смеялись.
- Ты сначала спроси, - отмахнулась я. Больше мы к этой теме, к счастью, не возвращались.
Я даже не стала указывать Кваргу на то, что столь прямолинейную и откровенную ложь прекрасно можно проверить: достаточно просто уточнить у наших спутников. Не маленький, должен сам понимать такие вещи. А, с другой стороны, по большому счёту, кому какая разница?
К обещанию таскать меня на руках мужчина подошёл со всей ответственностью; видать, действительно понравилось пробуждение. Вот так делай людям гадости…
Он сам меня вымыл, сам вытер, сам одел. Я под конец даже почувствовала определённую неловкость, но мужчине, похоже, это дурачество доставляло удовольствие. Когда он, упаковавшись в собственную одежду, опять подхватил меня на руки с намерением нести к завтраку, я уже была морально готова начать вырываться. Остановило меня понимание простого факта: его это не остановит, а я буду выглядеть как дура.
Но это всё-таки были мелочи. Гораздо сильнее меня в данный момент беспокоил другой вопрос: помнится, я что-то говорила про "покормить с ложечки", и, помнится, меня кто-то поймал на слове. Ой, чувствую, развлечём мы землян по полной программе!
Правда, развлечения начались ещё раньше, и они мне - о, ужас! - понравились. Выражения лиц экипажа стоили всех перенесённых и грядущих неудобств, включая пресловутое кормление. Куда там, я готова искренне подыграть "кормильцу", лишь бы подольше смотреть на эти лица!
Сильнее всего физиономии вытянулись у Кверра и Птички. Они несколько секунд созерцали нашу скульптурную композицию, переглянулись и хором протянули:
- М-да-а-а.
Духи, откуда у меня это ощущение, будто я схожу с ума? Общение с Кваргом, определённо, плохо на меня влияет. Мы находимся на чужой планете, среди чужих людей, с большой долей вероятности виноватых в войне на моей родной планете, их мотивы и планы нам совершенно непонятны. А я, вместо того чтобы собирать информацию и составлять подробную картину происходящего, дурачусь, развлекаюсь и отвлекаюсь на личные отношения с человеком, который, - на минуточку! - номинально является моим врагом. Самое ужасное, мне совсем не стыдно, и всё происходящее мне безумно нравится.
Может, это из-за лишней десятой доли процента кислорода в их воздухе? Или, может, пищевой синтезатор на яхте украдкой что-то эдакое подмешивал, наркотического свойства?
И ведь Кварг ведёт себя точно так же! Скажи мне кто-нибудь год назад, что Разум Неспящий Кварг Арьен будет меня ревновать, экзотическими методами наказывать, прилюдно таскать на руках и… кормить с ложечки, да я бы даже представить подобную картину не смогла! Тот самый человек, который спланировал и руководил легендарной операцией по ликвидации повстанческой группировки на Тильде, и которого нам ставили в пример в учебке как образец тактика современности за его способность не терять холодного рассудительного спокойствия в любой нештатной ситуации (ну не просто же так он без протекций за какие-то десять лет взлетел по карьерной лестнице до высшего звания).
Нет, определённо, что-то в этом мире перевернулось. Или в нас. С пугающей синхронностью, что характерно. Может, всё-таки та разумная планета нас в самом деле подменила?
Кверр Лерье
Мы их потеряли.
Это была первая мысль, пришедшая в мою голову при виде старшего с Яроникой на руках. И чем дальше, тем сильнее она крепла. Ко мне в голову даже закралось подозрение, что они делают это специально, в отместку за сводничество; но даже этот вариант никак не оправдывал подобного поведения.
Даже Птичка, уж насколько существо шебутное и далёкое от Неспящих, смотрела на эту пару с искренним удивлением. Подобное поведение было уместно при друзьях, - скажем, если бы они так начали чудить на яхте, я бы только порадовался, - но в чужом мире? Среди людей, которых вот эти же двое первыми подозревали во всяких гадостях?!
Зато я, кажется, окончательно понял, что чувствовал Кварг, когда он уже был Разумом Неспящим, а я - безалаберным и бестолковым шалопаем. И искренне ему тогдашнему посочувствовал.
Сейчас мне было элементарно стыдно за поведение старшего. Нет, с одной стороны ничего совсем уж неприличного они не делали: не целовались и не обнимались подобно шестнадцатилетним протестующим против всего мира подросткам ("а ведь могли!" - с содроганием понял я). Но и того, что делали, с лихвой хватало, чтобы усомниться в здравости рассудка обоих.
- Скажите, а это какой-то обычай? Брачный, или ухаживания? - вполголоса поинтересовалась, склонившись ко мне, пожилая женщина, доктор Вероника Владимировна Черемшанская, представленная как филолог-лингвист широкого профиля.
- Угу, называется "два влюблённых идиота", - поморщившись, сообщил я. - Нет, конечно. Мы сами, честно говоря, удивлены подобным поведением наших товарищей; они оба в норме гораздо более сдержанные и воспитанные люди. Может, у них такая реакция на какой-нибудь из местных продуктов? Или на воздух?
- Оставьте вы молодых людей в покое, - благодушным тоном оборвал нас вчерашний профессор-антрополог, взиравший на сладкую парочку со снисходительно-добродушной улыбкой. - Совершенно нормальное поведение для молодожёнов, я бы вообще предложил их отпустить, так сказать, на вольные хлеба и не портить людям самые счастливые дни жизни, но меня не послушают.
- Это вы, Глеб Егорович, по себе судите? - весело поинтересовалась моя соседка.
- Ну, разумеется, - сварливым тоном отозвался политолог Ярослав Дмитриевич Селезнев, мужчина лет сорока с брюзгливо поджатыми губами и с выражением вечного недовольства, запечатлённого в чертах лица. - Товарищ профессор у нас и поныне находит возможным позволять себе вольности.
- Лучше в семьдесят лет обладать шестнадцатилетней душой, чем в шестнадцать - семидесятилетней, - насмешливо отозвался профессор.
- Не обращайте внимания на Селезнева, - громким шёпотом, - таким, который привлекает внимания больше, чем уверенная спокойная речь, - сообщила мне сидящая по другую руку Елена Михайловна Дудкина, доктор биологических наук и очень… необычная женщина. Маленькая, кругленькая и настолько энергичная и проворная, что от неё через две минуты общения начинало рябить в глазах. - Он у нас убеждённый холостяк последние десять лет, с тех пор, как его Алёнка бросила.
- Елена Михайловна! - строгим тоном оборвала её представитель дипломатической службы Алёна Игоревна Турбина. Видимо, та самая? - Не думаю, что нашим гостям это интересно.
- Переживает, - одновременно сообщили мне обе соседки трагическим шёпотом.
Духи!
Может, именно это нормально, и именно я веду себя неправильно? Как-то странно эта Земля на людей действует. Даже наш начальник охраны сидел с таким видом, будто ничего из ряда вон выходящего не происходит, и вот такое поведение светил науки - абсолютная норма.