- Мы жаждем мести, - прошипели всадники в ответ. Терлок уже терял сознание от страха, когда почувствовал, как теплый соленый фонтан вырывается из его груди, и отвратительное чмоканье с четырех сторон оглушило его.
Он очнулся в темной выси, где сияли равнодушные звезды. В его кожу впились когти, время остановилось. Пять назгулов летели высоко в холодном небе, и Терлок умирал много раз, когда черные твари выпускали из когтей легкую ношу, а потом снова подхватывали ее, прекращая стремительное падение. Долго играли назгулы в эту странную игру, пока не опустились вниз, в степи, перед одиноким деревом. Как в тумане слышал Терлок гулкий голос, вещавший ему приговор, и не мог определить, кто говорит с ним: то ли Саурон, то ли разгневанный Создатель, то ли еще кто-нибудь. "Ты хотел быть властелином мира, и наказан… Ты жаждал бессмертия, и оно тобою получено… но ты проклянешь его много раз… Перед тобой ненасытное дерево, сейчас мы опустим тебя в дупло, и вы будете едины: твои ноги прорастут в корни, где будут гнить, и черви отложат в них яйца, жуки поселятся в твоем сердце. Но ты не умрешь, ты выстоишь вместе с деревом студеную, ветреную зиму и сухое жаркое лето… такова судьба предателя".
И он был опущен назгулами в дупло, и деревянная тюрьма сковала его измученное тело, и он плакал, потому что хотел умереть. "Плачь, Нуменор, и плачь, Средиземье, - проносилось у него в голове снова и снова, - ибо вам неведомо, что грядет, ибо не знаете, кто приближается к благородному трону. Он ненавидит меня и вас ненавидит. Он и есть сама ненависть, уничтожающая все живое. А вы слушаете его с удовольствием, когда он смеется над вами".
Дерево сжимало его все крепче, стараясь придать ему свою форму и выжать последние соки. Кости рассыпались и кололи его изнутри. "Я пакостил, шпионил, отравлял жизнь другим, я лгал, шантажировал, подводил людей, которые были добры ко мне. Но многие еще хуже, Господи. Если можешь, убей меня"
Назгулы, выполнившие поручение Саурона, взвились в небо черной стаей и прокричали торжествующе - их вопль, вселяющий ужас, донесся до лагеря Ар-Фаразона. Уже рассвело.
- Эй, - вздрогнул Фаразон, - твои слуги угрожают мне?
- Нет, - покачал головой Саурон, - вы в безопасности, мой повелитель. - Саурон потянулся довольно. - Терлок наказан.
Начался дождь, сначала слабый, потом грозовой. "Небо, сжалься", - молил Терлок. Раскаты грома сотрясли Среди-земье. Расширенными от удивления глазами Терлок наблюдал ослепительную вспышку света - это молния ударила в его дерево. "Он един. Он сострадает", - благодарно прошептал Терлок. Дерево сгорело дотла, и он вместе с ним. Никто не вправе в этом мире выносить приговор другому.
Весть о победе Ар-Фаразона, вопреки ожиданиям, была воспринята в Линдоне нерадостно. Все надеялись на битву, в которой Саурон будет повержен и уничтожен. Случилось иначе, Саурон сдался, и король взял его в плен. Ар-Фаразон объявил, что не будет спускать с него глаз и заберет с собой в Нуменор. Многие эльфы видели возвращение короля в Умбар. "Саурон закован в цепи, - докладывали они, - но король обращается с ним как с другом: он подолгу беседует с ним наедине и угощает его лучшей пищей. Когда мы вспоминаем, сколько горя причинил нам Черный Властелин, то сердце обливается кровью. Не такого исхода мы ожидали".
- Можно гарантировать, что в скором времени они договорятся объединиться против нас, - вздохнул Гил-Гэлад.
- Такое не случилось бы раньше, - грустно заметил Чайлдин. - Если Саурон ищет путь к сердцу короля Нуменора, значит, он вполне уверен в испорченности человеческой расы и, следовательно, в своей победе.
- О! Он умеет убеждать! - воскликнула Мириэль. - Если ему не удалось взойти на нуменорский трон с моей помощью, то кузен, падкий на лесть, усадит его рядом с собой.
- Одно хорошо, - вставил Лотлуин, который в любой ситуации находил что-то положительное, - король увезет Саурона из Средиземья.
- И превратит мой Нуменор в Мордор! - возмутилась Мириэль.
- Не возмущайся, принцесса, тебе всегда найдется место среди гостеприимных эльфов, - заверил ее Лот.
- Но это моя земля, я отвечаю за свой народ, - еле слышно произнесла Мириэль.
Гил-Гэлад внимательно наблюдал за ней. Он слышал, что Юниэр покинул ее и ушел с какой-то колдуньей из Страны Вечных Льдов. "А была такая любовь, - думал эльф. - Теперь, когда сердце ее опустело, она вспомнила о своем предназначении, о своей земле. Но что может сделать эта хрупкая, обиженная девочка, когда враги ее столь могущественны?"
- Мы должны поспешить, - настаивала Мириэль, - нельзя допустить, чтобы Саурона живым привезли в Нуменор, надо действовать, пока Фаразон окончательно не подчинился его воле.
- Фаразон сейчас на гребне власти, он еще сильнее, чем был прежде, - прервал ее речь Гил-Гэлад. - Победой над Сауроном он завоевал сердца многих нуменорцев и людей Средиземья, даже тех, кто прежде его недолюбливал. Разве ты не понимаешь, для них он сейчас герой на все времена. Саурон под его защитой в полной безопасности.
- Вы, эльфы, слишком много рассуждаете! - вспылила Мириэль. - У нас, де, такой сильный противник, что нет смысла ему сопротивляться. Но ведь и мы обладаем какой-то силой. Надо как следует подумать и уничтожить эту парочку. Они уязвимы. Они смертны.
- Уничтожить Саурона не так просто. Ты же сама пыталась. Тут нужна магия и сверхъестественная осторожность,? - возразил Гил-Гэлад - а если ты выступишь против Ар-Фаразона, то твой же народ тебя растерзает. Ты никто для них сейчас - самозванка, он - их кумир. Люди изменчивы, не спорю. Но даже им необходимо несколько лет, чтобы понять свои ошибки. Многие годы пройдут, прежде чем Фаразон приведет государство к закату, а Саурон обратит их в свою веру. И когда люди будут жить все хуже и хуже, они возмутятся и станут думать, что однажды произошла непоправимая ошибка. Они обвинят в своих несчастьях короля и возненавидят его. И тогда твое время придет. А сейчас этот геройский король и его могущественный пленник льстят их мелкому самолюбию. Им этого достаточно.
- Мы должны ждать, пока эти двое приведут Нуменор к гибели? - изумилась Мириэль. - Вместо того чтобы спасти его?
- Невозможно спасти того, кто не хочет быть спасенным,? - уверенно возразил Гил-Гэлад. Мириэль поняла, что ей никогда не убедить Перворожденных. Она осознала, что говорит с ними на разных языках. "Они поучают меня, - думала она, - наверное, так и должно быть. Для них я словно младенец на фоне прожитых ими лет. Но Нуменор - это страна людей. Я не могу допустить, чтобы он погиб".
Позже она пристала с расспросами к магу:
- Чайлдин, объясните мне, неужели вы тоже не можете извести Саурона? Вы же великий маг!
- Дитя мое, - вздохнул Чайлдин, - я пробыл в плену у Саурона десять лет. Все эти годы он не оставлял меня, он ведь тоже силен в магии, а раз так, он может проникнуть в сознание другого мага и уничтожить или заблокировать слова и формулы, хранящиеся в памяти. Он атаковал меня бессчетное множество раз, и я истратил все силы на охранную магию. Увы, я так истощен, что мне понадобится несколько лет, чтобы восстановить утраченную силу. Да и вряд ли я буду таким, как прежде. - Чайлдин устало улыбнулся. - И еще одно, но важное обстоятельство ты должна знать: никогда моя магия не была направлена на уничтожение. Я защищаю, помогаю, улучшаю и украшаю. А причиняющим вред кому-либо, даже самому последнему злодею, я не могу себя представить. Чтобы совладать с Сауроном, нужен маг-воин.
- Вы убиваете меня, - вздохнула принцесса, - неужели вы не способны возненавидеть Саурона и после того, что он сделал с вами и тысячами других лучших из лучших детей Илуватара?! У вас не закипает кровь, сердце не требует возмездия?
- Может, это наивно, - Чайлдин пожал узкими плечами,? - но мне кажется, что на любое, даже бесконечно злобное существо, может сойти благодать, и оно потянется к свету и теплу других и поймет, что было несчастливо, потому что блуждало одиноко среди тьмы и не имело друзей. У всех есть шанс измениться, Мириэль, у всех.
- Я бы не стала ждать исправления злодея, который увечит и истребляет невинных людей, - упрямо возразила принцесса. - Чайлдин! Пожалуйста, передайте мне ваши знания! Огонь отмщения, жажда справедливости переполняют меня. Я могу быть магом-воином и принести избавление людям. Возьмите меня в ученицы. Вы же знаете, у меня есть дар.
- Да, у тебя есть дар, перешедший к тебе по наследству от Феорены, - улыбнулся Чайлдин. - Но осознаешь ли ты до конца, о чем просишь меня? Посвятить себя магии - это значит отречься от всего прочего. Магия - это не забава, она приручает тебя, затягивает в такие глубины, что и представить страшно. Она требует большой сосредоточенности и неусыпной бдительности. Магические знания необходимо контролировать, иначе магия подчинит тебя и будет твоим властелином, а это ведет к саморазрушению и пагубной практике. Магия заберет все твои силы и время, в твоей жизни не будет места ни для любви, ни для друзей. Ни для радостей жизни, ни для огорчений.
- Пусть так, - сказала Мириэль, - у меня нет привязанностей в этом мире. Нуменор не должен погибнуть. Для этого я должна победить Саурона и Фаразона. Сейчас я слаба, чтобы противостоять им. Никто не хочет мне помочь. Я должна стать сильной и знать магию, Чайлдин.
- Такие решения не принимаются сразу, - грустно посмотрел на нее маг. - Подумай еще неделю. Если ты будешь тверда в своих намерениях, как сегодня, я берусь обучить тебя.
Мириэль сидела на берегу реки и беседовала с Лотлуином.
- Лот, я сегодня ухожу.
- Вот как, а мне можно с тобой?
- Нет, Чайлдин берет меня в ученицы. Мы исчезнем с ним на несколько лет. Я вернусь, когда буду знать магию.