Муха очень внимательно слушал, ни разу не перебив. И только когда я закончил, стал задавать вопросы. Как-то незаметно разговор перешёл на другую тему. Вообще с Арнольдом лучше не садиться пить чай, особенно, когда он полуночничает. Он так заболтает, что сам не заметишь, как составишь ему компанию. Бывало, всю ночь пролялякаешь с ним. Глядь! А на улице уже утро. Пора по делам бежать, а Муха укладывается спать. Ему дела нет до того, что ты проболтал с ним всю ночь напролёт. Ему-то никуда идти не надо, потому он и полуночничал. Я неоднократно ловился на подобные штучки, и каждый раз клялся, что в последний раз. Но всё равно история повторялась. Умел он слушать и рассказывать умел. Так и сегодня. Я заболтался до самого рассвета. Но укладываться уже не было времени. Собралось много работы, и всё надо было сделать именно сегодня, так как мне предстояло ещё лететь после обеда. Муху это, естественно, не интересовало. Он принялся напоследок повествовать свой сон. Конечно же, с толкованием. Я, в свою очередь, также рассказал ему свой о пожаре и о горящей Москве. Он внимательно выслушал меня и сделал совершенно нелепое заключение.
- Это ты был боярином когда-то в своей прошлой жизни.
- Ты чо! Муха?! - удивился я. - Ты действительно в это веришь?
- А ты нет? - задал он встречный вопрос.
Я растерялся, так как не знал чего ответить.
- Как тебе сказать… Думаю, что это очередное оболванивание народа, только и всего.
- Ты дурак или притворяешься? - спросил он, глядя на меня через парок чая прищуренным глазом.
- Слушай, если ты в секту какую попал, то не агитируй меня. Я не верю во все эти штучки-дрючки. Может, ты ещё и в загробную жизнь веришь? - съехидничал я.
- Конечно, - очень спокойно согласился он.
- Ты чо-о?! Мухович?! Мозгами поехал?! - обалдело захлопал глазами я.
- Слушай, ты же не полный идиот. Мы с тобой не одну ночь напролёт беседовали на подобные темы, а ты делаешь вид, что впервые слышишь. Вроде умный мужик, а строишь из себя дурочку.
- Никого я из себя не строю, - понизив голос, ответил я. - А вот с тобой что-то действительно творится. Тебе не кажется, что ты начинаешь заговариваться?
- Чудак ты, - миролюбиво сказал Арнольд. - Для чего ты уподобляешься среднестатистическому простолюдину? Ты же не такой!
- Ты что мелешь?! Если б я был чем-то выдающейся личностью, так не сидел бы здесь в этой дыре, а был бы где-нибудь в Москве, в больших людях…
- Болван т, - незлобиво обозвал он меня. - Тот, кто у власти, не есть ещё большой человек. Скорее наоборот.
- Не-ет, Муха! Давай заканчивать. Не то мы до такого доболтаемся, что потом может стать "мучительно больно за бесцельно прожитые годы", - процитировал я Островского.
- Да Бог с тобой, - согласился он и добавил. - Всё складывается к тому, что тебе, как впрочем, и всему человечеству, необходимы материальные доказательства существования реального мира.
- А мы, по-твоему, живём не в реальном, что ли?
- В реальном, - согласился он. - Но эта реальность нереальна, так как самостоятельно существовать не может.
- Я тебя не понимаю.
- А и не надо понимать. Это придёт само собой.
- Что придёт? - Не понял я.
- Понимание строения мира. Ты же видел, как устроены матрёшки?
- Да, конечно, - не догадываясь, в какую сторону он клонит, согласился я.
- Вот так и мир устроен, - неожиданно заключил Арнольд.
- Чего?! Это старо! Ты бы чего поновее придумал.
- Ладно. Пошли спать, - снова прервал он меня, глянув на часы.
- Мне уже спать некогда, - ответил я.
- Ну, это твои проблемы, а я пойду, подремлю немножечко, - потягиваясь до хруста в суставах, сообщил Муха.
- Правильно! Сначала заболтал, а теперь в кусты.
- Я тебя за язык не тянул. Ты сам согласился чаёк со мной отпить, - зевая во весь рот, ответствовал он.
- Муха, я когда-нибудь побью тебя за такие штучки, - пригрозил я.
- Мы это уже слышали, - отпарировал он и уже в дверях, не оборачиваясь, вдруг добавил: - Тебе сегодня предстоит за одну минуту разлюбить свою… - тут он запнулся, подбирая более удачное слово, и продолжил. - дамочку и влюбиться на веки веков в другую!.. Более достойную. Но!.. А впрочем, это неважно, - буркнул он и вышел.
- У тебя явное помрачение рассудка, - бросил я в закрывающуюся дверь.
Всё остальное время до самого такси пролетело, как одна минута. Насущные дела так закрутили мне мозги, что Муха со своими разговорами напрочь вылетел из головы. И только когда к крыльцу подъехала машина, я спохватился. За весь день мне не довелось увидеть её даже мельком, даже издалека… Вспомнились последние слова Арнольда. В одном он был, безусловно, прав. Сегодня мне предстояло расстаться со своей первой любовью раз и навсегда. Однако, пока не было такси, всё казалось в будущем, но вот машина с шашечками на борту стоит у парадной, и пришло время расставания. Всё-таки хорошо, что я не пошёл её искать. Так будет проще для нас обоих. Уже взявшись за ручку дверцы, невольно оглянулся. Мысли разлетелись, как вороньё от выстрела охотника. Я с недоумением смотрел перед собой и ничего не видел. Слёзы застлали глаза. Она стояла метрах в ста у самого угла здания. Лёгкий ветерок развивал юбку её платья. В руках был платочек, безжалостно терзаемый ни за что.
- Вы садитесь или нет? - раздражённо спросил меня из машины водитель.
- Да, да, конечно, - беспрерывно глотая стоящий в горле ком, ответил я.
Как мне были ненавистны в этот момент все такси на свете. То их часами не дождёшься, а то они приезжают, чуть ли не на пять минут раньше. Глядя на неё, я сунул ногу в салон и снова оглянулся. Её руки были сжаты в кулачки, прижаты к груди. С такого расстояния увидеть чёрные, блестящие маслины её глаз было невозможно, но представить не составляло большого труда.
- Так Вы едете или нет? - снова спросил водитель.
- Послушайте, Вы! Счётчик работает? - не сдерживая своего неудовольствия, спросил я.
- Да, конечно, - с недоумением в голосе ответил таксист.
- Тогда ждите, сколько мне потребуется. Платит тот, кто музыку заказывает.
- Наоборот, - поправил меня сам водила.
- Тем более, - прорычал я и стал медленно устраиваться на заднем сиденье.
- Вы напрасно это делаете, - неожиданно миролюбиво заметил шофёр. - Чем быстрее вы расстанетесь, тем лучше для вас обоих будет.
- Много Вы знаете, - возразил я и потянулся к ручке дверцы, с тайной надеждой ещё разок взглянуть на неё.
- Знаю, молодой человек, - ответил он и рванул машину с места так, что дверца по инерции захлопнулась сама, а меня вдавило в сиденье с такой силой, что щёлкнули где-то внизу подо мной многострадальные пружины.
Я резко обернулся и в исчезающем за углом другого здания стекле окна увидел в последний раз в своей жизни её: Мою судьбу, свою любовь, первую и последнюю. Такси вырвалось на магистраль и, не снижая скорости, понеслось к аэропорту. До самолёта оставалось ещё полтора часа.
Всю дорогу я не отрывался от стекла заднего обзора, как будто там можно было увидеть ту, от которой только что с такой скоростью умчался. Мелькали кварталы, но я ничего не видел. Я не хотел видеть: Я не хотел жить: Солнце висело высоко над горизонтом, но уже близилось к вечеру. Было довольно жарко. Мне же было холодно. Пыльная дымка совсем запорошила стекло, только я всё равно продолжал куда-то глядеть. Машина лихо подкатила к главному входу в аэровокзал. Водитель вышел и открыл передо мной дверцу. От такого сервиса я очнулся.
- Пожалуйста, - сказал он. - Вы прибыли по месту назначения.
- Спасибо, - сказал я и полез в карман за деньгами.
- Оставьте себе на память, - вдруг сказал таксист и, усевшись за руль, укатил, оставив меня в недоумении торчать на привокзальной площади с пачкой ассигнаций в руках.
В таком заторможенном виде я вошёл в здание аэропорта.
- Молодой человек, - услышал я и вздрогнул. - Спрячьте деньги, не соблазняйте любителей лёгкой наживы.
Я машинально сунул бумажки в карман и направился к стойке регистрации.
На моё несчастье вылет откладывался по техническим причинам на два часа. В отчаянии, выскочив на улицу, бросился к ближайшему такси. Однако оно оказалось заказным, и водитель покидать место ожидания не собирался: ведь ему оплачивался этот простой. Вероятно, он ждал своего клиента уже не в первый раз и знал, за что мучается ожиданием в такое пекло. Больше ничего похожего на автомобиль вблизи, по крайней мере, не наблюдалось. Я кинулся к телефону автомату. Но диспетчер таксопарка наотрез отказалась выслать машину в аэропорт. Инструкцией, видите ли, не положено. В глубоком отчаянии покинул будку телефона автомата. И вдруг услышал, что регистрация на мой рейс заканчивается. Тут-то я уж совсем озверел и, бросившись в здание вокзала, помчался, что есть сил к стойке. Там стояла стюардесса и мило улыбалась.
- Вы чуть не опоздали, - приятным голоском сообщила она.
- Но мне же в справочном только что сказали, что рейс откладывается! - возмутился я.
- Администрация нашла возможность заменить самолёт на другой, - ничуть не смутившись и продолжая улыбаться, ответила девушка. - Покажите Ваши документы и поторопитесь, пожалуйста.
- Чтоб Вам… - выругался я и полез за билетом.