Две девушки обнялись, похлопав друг друга по спине раз, другой. Отстранившись, Ника посмотрела на Кайю. Потрясающе, но ее жемчужно-белая улыбка осталась на месте. Волосы ее были мягкого черного цвета, а глаза - глубокого коричневого. На носу виднелось несколько веснушек, темнее ее шоколадной кожи, - единственный "недостаток", иначе лицо было бы слишком идеальным.
- Все так выросли, - произнесла Ника прекрасно интонированным, очень мягким голосом.
- Ага. - Она ждала, пока начнутся оскорбления.
Но их не последовало. - Я надеюсь, ты такая же смертоносная, как утверждают слухи.
Подождите. Что? - Возможно даже больше, - ответила она скромно. Ну, скромно для нее.
Улыбка стала шире. Безусловно, Ника научилась читать по губам. - Хорошо. Тогда следующие несколько недель будут сносными. Так, расскажи мне. Около года назад, говорят, ты вывесила человека из шестидесятиэтажного здания. За волосы. Это правда?
- Ну, да. - И она не жалела. - Гвенни пропала, а он ее видел последним. - Пожала она плечами. - Мне нужны были ответы.
- Круто! А что -
- Хватит, - выкрикнула Джульетта. - Вы тратите наше время на свои выдумки, когда следовало б слушать меня.
Выдумки. Пожалуйста. Вместо того чтобы защитить себя - и выглядеть так, будто она слишком много протестует - Кайя выполнила то, что было сказано. Джульетта стояла позади Ники, поэтому бедная девушка не имела понятия, что все теперь смотрели на них, молча ожидая их действий.
Несмотря на предупреждение, Ника не вернулась к своему клану. Она осталась рядом с Талией. Странно. Что -
С другой стороны просторного зала, открылись еще одни двойные двери. И тогда Кайя на расстоянии уставилась - на свою мать. Табиту Порочную. Джульетта затихла, когда по залу пронесся благоговейный трепет.
Прибыла легенда.
Желудок Кайи скрутило, и она сглотнула. Она знала, что этот момент настанет, думала, что была готова. Но… О, боги. У Кайи подкосились колени, и ей пришлось перенести вес тела на пятки, чтобы удержать равновесие.
Черт возьми, ее внезапная нервозность требовала разрядки. Кожу покалывало, будто маленькие жучки с раскаленными добела лапками ползали по всему телу.
Больше года прошло с тех пор, как она общалась со своей матерью, и тот последний разговор был не из приятных.
- Я не знаю, почему я нянчилась с тобой так долго, сказала тогда Табита. - Я тебя подталкиваю, подталкиваю и подталкиваю, но все же, ты ничего не сделала, чтобы искупить свою вину. Ты остаешься на Аляске, сражаясь со смертными, воруя у смертных, играя со смертными.
Кайя разинула рот. - Я не думала, что должна тебе что-то доказывать. Я твоя дочь. Разве ты не должна любить меня, не взирая ни на что?
- Ты спутала меня со своими сестрами. Посмотри только, куда тебя привела их снисходительность. Никуда. Другие кланы до сих пор тебя ненавидят. Я охраняла тебя, защищала все это время, не позволяя им выступить против тебя, но сегодня это закончится. Моя снисходительность тебя так же никуда не привела.
Их понятия снисходительности были очень разными. И эта разница, если честно, так глубоко ранила Кайю, что она думала, не оправится никогда. Мать…
Нет. Больше ни слова. Мы покончили с этим.
Шаги разносились эхом, когда ее мать уходила. К лучшему. Больше не было никаких телефонных звонков, писем по почте или мейлов, никаких сообщений. Кайя просто перестала существовать. Поскольку Джульетта, все же, не нападала на нее, Кайя предположила, что Табита продолжала "защищать" ее, несмотря на это.
Может, предположение было неверным.
Может, поэтому она оказалась сейчас в этом месте.
Тем не менее, даже зная, что Табита, возможно, хочет причинить ей боль и сломать ее, Кайя, сама того не желая, впилась взглядом в свою мать, первый раз за все эти месяцы, и, о боги, Табита была прекрасна. Хотя она жила уже около миллиона лет и дала жизнь четырем (красивым) дочерям, а они переросли уже возраст, начиная с которого можно законно распивать алкоголь - наамноооого переросли, - казалось, ей было не более двадцати пяти лет. Красивая смуглая кожа, шелковое облако черных волос, янтарно-коричневые глаза, и утонченные черты фарфоровой куклы.
Несколько раз за многие годы, Табита красила волосы в рыжий, и Кайя думала, надеялась, это значит, что… Но, нет.
- Табита Скайхоук, - сказала Джульетта, ее тон был почтительными. Она наклонила голову в знак приветствия. - Добро пожаловать.
- Это твоя мать? - Сабин вдруг потребовал от Гвен. - Я хочу сказать, ты говорила мне, что она ненавидит вас, и именно поэтому она остается в стороне, но эта женщина выглядит, словно она ненавидит только сломанные ногти и разорванный чулки.
- Она мне только биологическая мать, так что не вини меня, - ответила Гвен. - И я уверяю тебя, она разукрасит твое лицо, даже не подумав о своих ногтях.
Гвен всегда была чувствительной, нуждающейся в защите. Тем не менее, она не заплакала в тот день, когда Табита назвала ее недостойной. Она просто пожала плечами и пошла дальше. Не взглянув ни разу назад.
- Она не может быть так плоха, - сказал Сабин. - Не с такими ногами.
Мужчины. - Знаешь, у нее есть сердце ребенка. Да, оно в коробке рядом с ее кроватью. И, угадай, чье? Оно мое!
После того Несчастного Случая, Кайя преследовала Табиту веками, отчаянная, готовая сделать все что угодно, сражаться с кем угодно, лишь бы опять заслужить уважение и любовь своей матери. Но терпела неудачу, раз за разом. Наконец, она осознала тщетность своих усилий и переключила внимание на смертных. Тем самым, еще раз получив осуждение Табиты.
Ты оставалась на Аляске, сражаясь с людьми, воруя у людей, играя с людьми. Слова прозвучали в разуме Кайи второй раз. Среди людей, она была призом среди призов, считалась прекрасной, смелой и веселой. Конечно, она играла с ними.
- Ты отвергнута, помнишь? Тебе все равно.
Наконец, ее мать вошла в зал, за ней, друг за другом, зашли девять Гарпий. Когда двери с мягким шорохом закрылись, группа остановилась и осмотрела помещение, хозяева. Все десять пар глаз скользнули по Кайе, даже не задержавшись, словно она была невидимкой.
"Посмотри на меня", думала она отчаянно. "Мама, пожалуйста". За те несколько, полных смысла секунд она почувствовала себя опять бедной маленькой девочкой. Конечно, золотой взгляд Табиты так и не вернулся к Кайе. Еще хуже, он остановился на Джульетте и вспыхнул с гордостью. Гордость. Почему?
Разве это имело значение? У Кайи вырвался горький смешок. Тогда она заметила похожие медальоны на их шеях, и смех перешел в удушье. Маленькие деревянные диски, с вырезанными в центре замысловатыми крыльями, драгоценный символ силы Скайхоук. Кайя всегда мирилась с тем, что ее мать тренирует Джульетту, как и других членов союзных кланов. Но дать медальон кому-то не из Скайхоук? О, это бесило!
Всплыло еще одно воспоминание. Она почувствовала неожиданно, как кожаный шнурок обжег ее шею, когда сорвали ожерелье.
- Наш рейс задержали, - пояснила Табита, ее голос эхом прозвучал под куполообразным потолком. - Приносим наши извинения.
Хоть и так сухо, но это было…извинение? От Табиты Порочной? Впервые. Кайя грезит? Она попала в какую-то параллельную вселенную и не заметила? Нет, не может быть. В параллельной вселенной Табита улыбнулась бы ей. А этого не произошло.
Все-таки, извинение прозвучало.
Колени опять подкосились, и она ничего не могла с эти поделать.
- Простите за опоздание, - хриплый мужской голос произнес у нее за спиной.
Вернемся к теории о параллельной вселенной. Страйдер никак не мог быть здесь и извиняться. Это бы значило, что он был ниточкой - к ее более чем умопомешательству. Кайя резко обернулась, уверенная, что изменений в ее окружении не произошло. К полному изумлению, ее глаза подтвердили то, что услышали уши.
Страйдер был здесь во всем своем воинственном великолепии.
Была улыбка от Дражайшей Матушки или нет, Кайя попала в параллельную вселенную. Другого объяснения не могло быть. Не так ли? - Что ты здесь делаешь? До нее донесся запах корицы, и, вдохнув его - судорожно вдохнув, на самом деле - ее сердце начало отбивать неконтролируемый ритм.
- Хвала богам, - пробормотал Сабин. - Гвен почти съела мои яйца себе на завтрак, когда услышала, что я позволил тебе сегодня утром покинуть крепость.
Гвен вспыхнула. - Сабин! Сейчас не время рассказывать наши интимные секреты.
Бьянка хмыкнула в ладонь. - Я думаю, что он не это имел в виду, Гвенни-Бенни.
Пока она говорила, Лисандр встал между ней и двумя одержимыми демонами бессмертными. Он, может, и согласился на перемирие с Повелителями Преисподней, но это не означало, что они ему нравились. Повелители тоже не были его большими поклонниками, учитывая то, что он отрубил голову их дорогому приятелю Аэрону. И Лисандр не хотел, чтобы их неприязнь перешла на Бьянку. Как будто такое возможно было. Одержимые демонами или нет, относились к сестрам Скайхоук, как к семье. Надоедливым кузинам, злоупотребляющим гостеприимством, но, все равно, семье.
Пронеслась еще одна волна вздохов. Мужчин, наконец, заметили, по-настоящему заметили, а не просто как доноров или карнавальных пони, и послышались слова: "ангел" и "повелители". Если первое звучало с изумлением, как Кайя и опасалась, то второе с завистью.
Зависть. К ней. Она постаралась не надуться, как павлин.
Но ей не удалось.
- Что ты здесь делаешь? - повторила она тихим шепотом. Страйдеру. Который был здесь. Здесь, с ней.
- Спроси меня завтра, и я, может, придумаю ответ, - сказал он сухо.