- Ну, спасибо тебе, Изабел, - пробормотала Грейс и покосилась на меня, чтобы посмотреть, как я отреагирую на слово "труп".
Впрочем, она уже успела по телефону сообщить мне, что это не Бек, не Пол и не Ульрик, так что я и бровью не повел.
Нимало не смутившись, Изабел пожала плечами и щелкнула крышечкой телефона. Она подвинула его ко мне.
- Первая картинка.
Я развернул аппарат к себе; под корпусом захрустели невидимые крошки. Волк на экране был определенно мертв; у меня защемило сердце, но я горевал не в полную силу. Человеком этого волка я никогда не знал.
- Думаю, вы правы, - сказал я. - Потому что я видел его только в волчьем обличье. Должно быть, он умер от старости.
- Сомневаюсь, что он умер от естественных причин, - возразила Грейс. - И потом, у него на морде не было седины.
Я распрямился.
- Я знаю только то, что сказал мне Бек. Что мы… они… - я запутался в местоимениях, поскольку перестал быть одним из "них", - живут еще лет десять - пятнадцать после того, как перестают превращаться. Столько живут обычные волки.
- У него кровь текла из ноздрей, - сказала Грейс почти сердито, как будто раздраженная тем, что ей пришлось произнести это вслух.
Я покрутил телефон на вытянутой руке, пытаясь получше разглядеть волчью морду. Ничто в расплывчатом изображении не наводило на мысль о насильственной смерти.
- Ее было не очень много, - ответила Грейс на мои невысказанные сомнения. - Когда умирали другие волки, у кого-нибудь из них была кровь на морде?
Я попытался припомнить всех волков, которые умерли, когда я жил в доме Бека. Воспоминания сливались и наслаивались друг на друга: Пол и Бек с брезентом и лопатами, Ульрик, горланящий: "Хороший он все-таки парень".
- Я все это помню очень смутно. Может, этот волк повредил голову.
Я старательно запрещал себе думать о человеке, заточенном в волчью шкуру.
Грейс ничего не ответила; официантка принесла нам еду и напитки. Повисло долгое молчание. Я цедил свой чай, Изабел - кофе. Грейс задумчиво разглядывала свой сэндвич.
- Для дешевой забегаловки у них на удивление приличный кофе, - заметила Изабел.
В глубине души я восхитился тем, что она даже не оглянулась, чтобы посмотреть, не услышит ли ее официантка; видеть столь непробиваемую бесчувственность было почему-то отрадно. Впрочем, еще больше я радовался тому, что сижу рядом не с ней, а с Грейс; та метнула на Изабел взгляд, в котором красноречиво читалось: "Иной раз я сама не понимаю, почему с тобой общаюсь".
- Ого, - сказал я, бросив взгляд на открывшуюся дверь. - Кто пришел!
Это был Джон Маркс, старший брат Оливии. Не скажу, чтобы я жаждал с ним пообщаться, и поначалу казалось, что и не придется, потому что Джон, видимо, нас не заметил. Он направился прямиком к барной стойке и уселся на табурет. Не успел он сделать заказ, как официантка принесла ему кофе; он сгорбился над чашкой, облокотившись на стойку.
- А он клевый, - заметила Изабел таким тоном, как будто в ее глазах это был скорее недостаток.
- Изабел, - прошипела Грейс. - А не убавить ли тебе громкость?
Та поджала губы.
- А что? Оливия же не умерла.
- Я пойду и приглашу его к нам за столик, - сказала Грейс.
- Ох, нет, не надо, пожалуйста, - попросил я. - Придется ему врать, а я в этом не спец.
- Зато я спец, - пожала плечами Грейс. - У него несчастный вид. Я сейчас.
Минуту спустя она вернулась в сопровождении Джона и уселась рядом со мной. Джон остался стоять у стола; Изабел не сразу подвинулась, чтобы дать ему место, и вид у него сделался слегка сконфуженный.
- Ну, как ты? - с сочувствием спросила Грейс, облокачиваясь на стол.
Возможно, какой-то подвох в ее голосе мне лишь почудился, однако я был уверен, что не ошибся. Мне уже доводилось слышать эти нотки, когда она задавала вопрос, ответ на который знала заранее и он ей нравился.
Джон покосился на Изабел, которая довольно демонстративно от него отстранилась, и склонился к нам с Грейс.
- Я получил от Оливии письмо по электронной почте.
- Письмо? - эхом отозвалась Грейс.
В ее голосе прозвучала точно выверенная в пропорциях смесь надежды, изумления и надрыва. Ровно то, чего можно ожидать от горюющей девочки, которая не теряет надежды, что ее лучшая подруга все еще жива. Вот только Грейс была в курсе, что Оливия на самом деле жива.
Я покосился на нее.
Грейс проигнорировала мой взгляд и продолжала взирать на Джона с видом воплощенной невинности и выражением напряженного внимания.
- И что там написано?
- Что она была в Дулуте и скоро вернется домой! - Джон развел руками. - Я просто не знал, то ли скакать от радости, то ли плакать. Как она могла так поступить с нашими родителями? А теперь просто взяла и написала: "Так что я уже скоро вернусь", - как будто ездила навестить друзей. Ну, то есть я страшно рад, но, Грейс, до чего же меня это бесит!
Он откинулся на спинку сиденья; вид у него был такой, как будто он сам не ожидал от себя подобной откровенности. Я скрестил руки на груди и подался вперед, пытаясь погасить ревность. Меня задел тон, которым Джон назвал Грейс по имени, - как будто их что-то связывало. Забавно, сколько узнаешь о собственных недостатках, когда любишь.
- А когда? - продолжала наседать Грейс. - Когда она обещала приехать?
Джон пожал плечами.
- Разумеется, она не написала ничего определенного. Там было просто "скоро".
Грейс просияла.
- Зато она жива!
- Угу, - сказал Джон; глаза у него тоже сияли. - Полицейские говорили, чтобы мы особо не надеялись. Это было хуже всего. Не знать, жива она или нет.
- Кстати, о полицейских, - встряла Изабел. - Вы показывали им письмо?
Грейс одарила Изабел не вполне добрым взглядом, однако, когда Джон опять обернулся к ней, ее лицо вновь выражало кроткий интерес.
- Мне не хотелось выслушивать от них, что это может оказаться неправдой, - с виноватым видом сказал он. - Наверное… наверное, надо. Они ведь могут отследить, откуда оно было послано.
- Вот именно, - произнесла Изабел, однако взгляд ее был устремлен на Грейс, а не на Джона. - Я слышала, полицейские могут отслеживать ай-пи адреса, или как это там называется. Так что они могут определить, из какой местности оно послано. Например, прямо отсюда, из Мерси-Фоллз.
- Но если его отправили из интернет-кафе в каком-нибудь большом городе вроде Дулута или Миннеаполиса, толку от этого не будет практически никакого, - со значением произнесла Грейс.
- Не знаю, хочу ли я, чтобы Оливию приволокли домой на аркане, - перебил ее Джон. - Ей уже почти восемнадцать, и она не глупышка. Мне ее не хватает, но если она уехала, то сделала это не с бухты-барахты.
Мы как по команде воззрились на него; впрочем, думаю, каждый по своей причине. Я подумал, насколько понимающим и бескорыстным человеком нужно быть, чтобы так говорить, пусть даже ему известны не все факты. Во взгляде Изабел читалось нечто более напоминающее "ты что, совсем идиот?". Грейс смотрела с восхищением.
- Ты хороший брат, - сказала Грейс.
Джон уткнулся в свою чашку.
- Ну, насчет этого не знаю. Ладно, пойду я. Мне нужно в школу.
- В субботу?
- У меня семинар, - пояснил Джон. - Дополнительные занятия. Законный повод свалить из дома. - Он выбрался из кабинки и вытащил из кармана несколько долларовых бумажек. - Отдадите официантке, ладно?
- Угу, - пообещала Грейс. - Увидимся?
Джон кивнул и вышел. Не успел он скрыться за дверью, как Изабел плюхнулась на середину сиденья напротив Грейс.
- Да, Грейс, я и не подозревала, что у тебя совсем нет мозгов, - покачала она головой. - Надо же было додуматься до такой глупости!
Формулировку на ее месте я бы несколько смягчил, однако суть моих мыслей она отражала вполне верно.
- Да ну, - отмахнулась Грейс. - Я послала письмо, когда в прошлый раз была в Дулуте. Хотела дать им хоть какую-то надежду. И потом, я подумала, что полицейские не станут так рыть носом землю, если будут думать, что это практически законный побег, а не возможное похищение или убийство. Видите, я как раз включила мозги.
Изабел вытряхнула на ладонь немного мюсли.
- В общем, я считаю, что нечего тебе лезть в это дело. Сэм, скажи ей, чтобы не лезла.
Вся эта затея мне тоже не слишком нравилась, однако же я сказал:
- Грейс - большая умница.
- Грейс - большая умница, - сообщила Грейс Изабел.
- Как правило, - добавил я.
- Может, стоит ему рассказать, - произнесла Грейс.
Мы с Изабел вытаращились на нее.
- А что? Он же ее брат. Он любит ее и хочет ей добра. И потом, не понимаю, к чему такая секретность, если это все какой-то научный эксперимент. Да, обычные люди точно воспримут это плохо. Но родные-то? Думаю, им будет проще это принять, если объяснение лежит в области логики, а не сверхъестественного.
Я даже дар речи потерял, такой ужас вызвала у меня эта идея. Сам не знаю, отчего моя реакция оказалась настолько сильной.
- Сэм, - произнесла Изабел, и я очнулся, обнаружив, что все так же сижу в кафе и потираю исполосованное шрамами запястье.
Изабел взглянула на Грейс.
- Грейс, более дурацкой идеи я в жизни своей не слышала. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы из Оливии сделали подопытного кролика. И потом, Джон явно слишком на взводе, чтобы спокойно воспринять всю концепцию.
Этот довод показался мне разумным.
- Не думаю, что он подходящая кандидатура для таких откровений, Грейс, - кивнул я.
- Но Изабел же ты рассказал!